— Некоторые люди не понимают намёков, — продолжает Ханна ещё громче. — Это так
жалко.
Аххх! Всегда знала, что мне бы понравилась старшая школа!
Мы плюхаемся за только что опустевший стол. Хай и Ури, догнав нас, тоже шлёпаются на
скамейку.
Хай расставляет локти.
— Как свободно.
Ни в первый раз я удивляюсь, как много он не знает.
Я накалываю на вилку кусочек омлета, но острый локоть Джо заставляет меня понять, что
больше никто не ест. Звучит громкий хлопок, и я оборачиваюсь, ища источник звука. Мои глаза
останавливаются на столе взрослых в дальней части столовой, где небольшой бородатый мужчина
беседует с высокой кудрявой леди. Они пожилого возраста, но выглядят не как все пожилые люди,
которые встречались мне. Они вовсе не дряхлые и скрюченные, а худые и крепкие и одеты в джинсу
и кожу. Его лицо выглядит так, словно было слеплено новичком в этом ремесле. Оно неравномерно и
сильно разлиновано беспорядочными морщинами, поэтому создаётся впечатление, что инструменты
мастера промахивались. Мне удаётся увидеть только половину лица женщины, но она выглядит так,
словно ей повезло до некоторой степени больше. Затем они замолкают и поворачиваются к толпе.
Через лицо женщины тянется шрам: ото лба до щеки, касаясь века, которое не открывается.
— Директор и сержант, или «Серж», — подсказывает Ури. — Только не дай ей услышать, что
ты её так называешь. Она заведует Борцами, которые базируются за пределами этой территории. —
Мечты о том, чтобы поладить с доблестным руководством, если мой образ Эммы потерпит неудачу,
улетучились. Надеюсь, Хай и Джо знают, что делают.
Директор склоняет голову и весь зал, кроме меня, следует его примеру. Он молится, говоря
что-то о долге, чести, всякой чепухе, очень длинном пути и в самом конце произносит что-то на
латинском, что именно, я не понимаю. Толпа скандирует «Аминь», и зал снова взрывается шумной
болтовнёй и бряцанием вилок о тарелки.
Мы почти приступаем к завтраку, когда к Его Королевскому Высочеству Хаю Великолепному
подходит группа парней. Это просто кучка сброда — хотя на самом деле, кто здесь ею не является?
Их четверо, и они немного младше нас. Тренировочные брюки и футболки, кажется, являются
униформой.
— Хай, — выразительно произносит самый высокий, переводя взгляд с Джо на меня и
обратно. Не уверена, кто из нас пугает их больше всего. — Не хочешь ли сесть с нами?
Я смотрю на него, и он отступает на шаг. Находясь рядом, мы с Джо, должно быть, ужасаем.
— Ой, всё в порядке, парни. Не сегодня. — Хай улыбается так, словно здесь нет ничего
необычного.
— Ты уверен? — с нажимом спрашивает парень. — Мы заняли тебе место.
— Это круто.
— Но… — влезает младший темноволосый ребёнок в зелёной толстовке, смотрящий на меня с
отвращением. Я брызгаю на него водой через зубы, и Джо поворачивается ко мне. Может, я и
переусердствовала со своим спектаклем, но её глаза блестят от веселья. Быть самой собой всегда
34
прикольно, даже если это обман. Мама всегда заставляла меня играть паиньку.
Парни подходят ближе к своему герою и сменяют тему.
— Хай, — с волнением шепчет самый высокий, худой, но мускулистый парень. Он пытается
заправить свои лохматые каштановые волосы за ухо, но они недостаточно длинные, поэтому падают
обратно на лицо. Должно быть, он пытается их отрастить. О боже, как у Хая! — Куда ты ходил
прошлой ночью?
Хай ухмыляется и заговорчески оглядывается вокруг.
— Умеете хранить секреты? — спрашивает он, и Джо закатывает глаза. Они все кивают,
подползая ближе к нашему столу. Хай понижает голос: — Я должен был позаботиться о маленькой
проблеме, связанной с демонами.
Клянусь богом, один из парней чуть от избытка чувств в обморок не грохнулся. Джо
встречается со мной взглядом, и я стараюсь не засмеяться, когда она снова закатывает глаза.
— Что произошло? — спрашивает юнец, охваченный благоговейным страхом.
Хай даёт им впечатляющее и едва ли правдивое описание вечера, оставляя нас с Джо за
пределами своей истории — по-видимому, чтобы сохранить моё прикрытие. Ури у него выходит
полезным напарником, а не ненужным опоздавшим. Ури светится.
Мне приходит на ум, что Хай, возможно, тот ребёнок в баскетбольной команде, который
никогда не даёт пас, но и которого никогда об этом не просят, потому что все знают, что он лучший.
Надеюсь, неизбежное столкновение с реальностью не ранит его слишком сильно.
Вдали раздаётся звонок, и Хай отмахивается от ребят со словами:
— Мне надо доесть.
Их отвергли, но в дружеской манере. Я решаю использовать свободный момент и выкачать из
парней побольше информации.
— Итак, что вы можете рассказать мне о демонах? — Этими словами я зарабатываю
подозрительный взгляд от Джо. Видимо, наше смущающее-тупоголовых-красоток перемирие
закончено. — Что? Разве я не должна хоть что-то знать о людях, которые пытаются меня убить?
Джо пожимает плечами, принимая мой аргумент, но не покупаясь на него. Хай отвечает,
несмотря на полный рот:
— Они очень сильные и быстрые — как ты видела сама. Могут порвать, разодрать на куски
человека, даже Тамплиера, голыми руками. Но им приходится это делать, потому что, к счастью, они
вообще не могут использовать оружие.
— Что значит, они не могут применять оружие?
— Не могут. Они не прикоснутся ни к ножу, ни к пистолету, ни к чему-либо ещё. Они всё
сделают голыми руками.
Только сейчас об этом подумала — ни в одном из совершённых мною убийств я не применяла
оружие. В нём никогда не было необходимости. Использовать оружие просто... излишне. Это как
если бы человек со 100% зрением захотел надеть очки. К тому же, мысль о том, чтобы кого-нибудь
застрелить, тревожит меня по непонятной причине. Это было бы неестественно. Я не говорю, что
прежде никогда не прикасалась к ножу — я же не ем руками — но сама мысль о том, чтобы вонзить
его в кого-нибудь просто... отвратительна.
— Почему? — спрашиваю я.
— Не знаю. — Хай пожимает плечами и улыбается. — Возможно потому, что ядерное оружие
в руках приспешников Сатаны сделает их работу слишком лёгкой.
Правда.
— Мы тоже ограничены — мы можем их убить только святыми клинками или святой водой.
Всё дело в их коже: их невозможно победить без одного из этих средств.
Он не прав. Судя по всему, ногти на руках демонов тоже являются хорошим оружием. Я
