— А на работе? Не верю, что никто не замечал такую девушку.
— Так у нас женский коллектив. Из мужчин — гендир, комдир, главбух и грузчики на складе. На производстве ещё пара механиков и разнорабочих, но им под шестьдесят. А так сватали меня, конечно, по знакомым, но там такое… Галина Павловна, главный технолог, всё мечтала пересадить сы́ночку своего со своих плеч на мои. Были и хорошие парни, не спорю. Но как-то не складывалось. С одним хорошим парнем познакомилась, а он в США уехал. Мы встретились как раз в тот момент, когда он все документы оформлял. Звал с собой, но я не рискнула на такой шаг после пары свиданий, да и работу пожалела бросать.
— Скажешь потом, как его зовут? Пошлю ему открыточку в благодарность, — Артур потёрся носом о моё плечо и обнял крепче.
— Что-то у тебя никакого сочувствия к драмам в моей личной жизни! — фыркнула я.
— Сочувствую, что с твоей мамой так вышло. В остальном — мне же лучше. Представь, если бы ты была замужняя и с тремя детьми…
— И что бы ты сделал?
— У мужа бы отбивать пришлось, к себе забирать. У нас детей очень любят, особенно девочек. Сама понимаешь, у нас же одни мальчишки рождаются. Но вообще такое редко бывает. Не знаю, как это работает, но обычно пара попадается одинокая, а если с детьми, то и к лучшему.
— Да что ты говоришь! Как удобно!
— Ага, природа мудра, — покладисто согласился он. — Ты не рассказала, чем занималась на работе.
— Мы занимаемся поставками спецодежды на разные предприятия нефтегазового сектора.
— И для этого нужна дипломированная переводчица?
— Я ввожу из-за границы различные СИЗы, без которых не может функционировать ни одно производство. Спецодежду мы шьём прямо на фабрике, а вот защитные очки, сапоги, ботинки, специальные краги и много всего другого ввозим из Германии, Великобритании и Швеции. Теперь ещё из Китая. Да и параллельный импорт теперь осваиваю. В общем, занимаюсь закупкой, растаможкой и сертификацией нужных товаров. Обычно на такой объём работы положено держать большой отдел, но мы справляемся втроём, я и две помощницы. Команду я себе подбирала довольно долго, мало кто соглашался работать под началом соплюшки на десять лет младше, но сейчас всё хорошо. Рабочий процесс отлажен, сотрудницы относятся с уважением и на возраст не смотрят.
— То есть год ты училась очно и полноценно работала?
— Да. Училась, кстати, нормально. Диплом, правда, плохо защитила. Если честно, то и на тройку там материала было с натяжкой, но мне же везёт, поэтому никто не стал мучить серую от недосыпа недостудентку: влепили тройбан и с благословением выпнули во взрослую жизнь. Дальше ты знаешь. Теперь о себе расскажи.
— А можно, я вечером по телефону расскажу? Всё равно не смогу сейчас сосредоточиться. Меня от твоего запаха ведёт, а ещё я нервничаю.
— Почему? — спросила я, проведя пальцем по рельефному плечу.
— Переживаю. Может, я чересчур настойчив? Или недостаточно настойчив? Увижу ли я тебя ещё раз, или это наша последняя встреча? Что тебе расскажут о нашем виде? Как я должен себя вести — отвоёвывать тебя с боем и везти в Россию или набраться терпения и ждать, как всё само сложится? Какая школа хуже — эта или питерская? Как поменяется твоё мнение обо мне через пару недель учёбы? Терпеть не могу бездействовать, но тут каждый шаг как по минному полю. И так плохо, и эдак ещё хуже… — Артур вздохнул и поцеловал меня в шею. — А ещё ты изумительно пахнешь, от этого мысли путаются. Лучше ещё расскажи о себе. У тебя потрясающий голос, я бы даже новости слушал, если бы их читала ты.
— А так не слушаешь?
— Нет. Читаю что-то из научных журналов, выборочно. В остальном мы скептически относимся к человеческим новостям. Ничего в них нет нового или хорошего, во все времена одно и то же — то война, то конфликт, то очковтирательство. У отца, вон, даже телевизора нет.
— У тебя большая семья? — я погладила его по лицу.
— Отец и старший брат. Но для меня вся стая — семья, поэтому да, большая.
Мы замолчали.
— Артур, а что дальше?
— Что дальше? Посмотрим.
Оборотень снова поцеловал меня, но на этот раз более настойчиво, и я поддалась, впустила его язык, позволила более откровенные ласки и сама не заметила, как начала отвечать, как руки скользнули по его плечами и шее, пальцы зарылись в плотные волосы на затылке. Я чувствовала его возбуждение, прерывистое горячее дыхание, учащённое сердцебиение и отвечала тем же. Впервые в жизни я по-настоящему хотела мужчину, буквально жаждала ощутить его обнажённой кожей, почувствовать ещё более жаркие прикосновения.
— Артур, это зов? — мне понадобилось очень много выдержки, чтобы оторваться от его губ.
— Нет, ведьмочка, иначе твои новые соплеменницы уже взяли бы нас в кольцо. Это просто твоё желание. И ты даже представить не можешь, насколько умопомрачительно оно пахнет.
Не дав мне ответить, он снова накрыл губы поцелуем, затем я почувствовала, как бретелька соскользнула с плеча. Если и была между нами какая-то преграда, то сейчас она лопнула, снесённая лавиной чувственного удовольствия. Я помогла ему освободить меня от верха платья, подставляя под поцелуи шею, ключицы и грудь.
— Артур, пожалуйста…
Сама не знала, о чём просила. Остановиться? Продолжить? Но он понимал гораздо лучше меня, его движения стали более настойчивыми, ласки более грубыми, и я окончательно потерялась в водовороте ощущений.
— Моя горячая, страстная девочка, — хрипло шептал он мне на ухо, глядя бёдра, сжимая холмики грудей, посылая по телу разряды удовольствия, — моя маленькая волчица, моя пара, моя единственная. Никогда не сомневайся во мне, в моих чувствах, в моём желании помочь. Если бы ты знала, как тяжело отпускать тебя.
— Почему ты меня отпускаешь? — я с трудом оторвалась от его губ.
— Ты должна научиться управлять своей силой. Это твоё сокровище, наследие, часть тебя. Если бы ты только знала, как сильно я хочу взять тебя, поставить свою метку, заклеймить принадлежностью.
— И почему ты не делаешь этого?
Я завороженно смотрела в его глаза, и между нами сейчас происходило что-то очень важное, что-то невыразимое словами, но ощущаемое так же чётко, как утро, как жизнь, как небо… Можно ли объяснить кому-то небо?
— Потому что я не могу так с тобой поступить. Тебе достанется за связь со мной, но тебе бы досталось в любом случае. Ведьмы будут расшатывать тебя, выяснять слабое место, искать трещинку, через которую может просочиться неуверенность. Вот только если я поставлю метку, то они будут бить наотмашь, не расшатывать, а уничтожать. Ты возненавидишь меня за то, что я понимал, чем это грозит, и всё равно так с тобой поступил. Я хочу тебя, Лейла, но я хочу тебя целиком. Не только твоё тело, я хочу твои чувства, твою любовь, твоё уважение. И сберечь, защитить тебя мне гораздо важнее, чем объявить своей.
Он уткнулся лбом в мой висок и тяжело, надсадно вздохнул. Я вывернулась из его объятий и оседлала так, чтобы наши лица были напротив друг друга.
— Это всего лишь три месяца, — я погладила его по щеке, очертила пальцем линию скулы, провела по чуть припухшей нижней губе. — Кроме того, мне всегда хотелось, чтобы мой первый раз был в чуть более романтичной обстановке, чем заднее сидение машины на парковке.
— Завышенные требования. Ещё скажи, что тебе нужна кровать, — выгнул Артур бровь, поддразнивая.
— Кровать и целая ночь, а не жалкий час до занятия, — улыбнулась я.
Он скользнул обеими руками под подол, медленно оглаживая мои ноги от колен до самых ягодиц.
— Боюсь, что одной ночи будет мало мне. Как насчёт всей оставшейся жизни? — неожиданно серьёзно спросил он, заставив меня замереть от важности того, о чём он говорил.
— Я подумаю. У меня как раз будет три месяца.
— Обещай, что ты дашь мне шанс, — он прижал меня к себе, смяв в объятии, лишив малейшей возможности вырваться. Только сейчас я поняла, что если бы он хотел, то я бы уже сладко скулила под ним. Наверное, я впервые осознала его силу, пьянящую мощь, которая ластилась ко мне и не смела причинить боли. — Несмотря на то, что узнаешь, увидишь, выучишь. Не как ведьма оборотню, а как Лейла Артуру.
