После нескольких часов скачки Вадим чувствовал себя так, словно его нещадно высекли, к тому же изуверским способом, уделив особое внимание внутренней поверхности бёдер. Наконец показался памятный ему трактир, в котором ему довелось свести знакомство с господином Ямзевым. Указанный господин ожидал его, сидя за предусмотрительно накрытым на двоих столом. Когда в помещение начали входить один за другим бойцы Валицына, посетители кабака сразу вспомнили о неотложных делах и поспешно удалились, остался лишь забывшийся пьяным сном крестьянин. Он расположился в дальнем углу и Вадим велел бойцам его не трогать.
— Вы, Вадим Егорович, сразу видно, человек неопытный. Мои люди ваш отряд ещё на свороте со столбовой дороги срисовали, да так и вели до самого до сюда. Потому и, можете видеть, горячий супчик на столе вас поджидает.
Вадим сел на скамью, огромным усилием воли подавив желание поморщиться от боли.
— А может быть я и желал горячего супчика прямо к своему приезду?
— Вадим Егорович, это не я вам зад натёр, а седло, вот на него и злитесь. А супчик ешьте, вкусный.
— Благодарю, — Вадим быстро съел суп и отставил тарелку.
— Сергей Данилович, меня заверили серьёзные люди, что у вашего ведомства отныне нет ко мне претензий.
Господин Ямзев в ответ вытащил из-за пазухи и протянул Вадиму сложенный пополам листок бумаги.
— Лучше сожгите, — посоветовал Ямзев. Вадим подошёл к печи, бросил в неё листок и смотрел, пока тот не обратится в пепел, после чего для верности пошерудил в топке кочергой.
— Удовлетворены? — спросил Сергей Данилович.
— Личные проблемы решены, остались проблемы общего характера.
— Я, Вадим Егорыч, человек простой, можно даже сказать — грубый. Привычный решать проблемы которые могу глазами увидеть да руками потрогать. Такие, которые, с позволения сказать, по лбу дать могут. Так что ежели хотите чего сказать — говорите. Заверяю вас, всеми силами постараюсь вам помочь. А вы, коли в гору по государевой службе пойдёте, может и вспомните старика Ямзева, и запомните не то, как я свою работу делал, когда вас вербовал, а то, как я вам помог.
— Что ж, договорились. Мне нужны сведения о радикальном подполье.
— Я не в Слободе работаю, и не в столицах. Тут, в глубинке, какой может быть для вас интерес?
— Подполье может и не едино, но организованно. Если потянуть за ниточку здесь, можно выйти на самый верх.
Ямзев ухмыльнулся.
— Вадим Егорыч, помилосердствуйте. Отсюда вы наверх никак не выйдете, хоть пытайте их. Я вам могу полный список выдать всех, кто на полсотни вёрст окрест в подполье состоит. Только вы хоть всех их со своими нукерами задержите — ничего не добьётесь.
— Они столь стойки при допросах?
— Вовсе нет. Стоит чуть надавить, поют что твои соловьи. У меня, если уж совсем начистоту, почти все они на подписке о лояльности.
— Тогда зачем их терпеть? Пересажайте, да и дело с концом.
— К северу отсюда, верстах опять же в полусотни, работал ранее мой старый знакомец. Тем же делом занимался, что и я, только более ретиво. Хватал подпольщиков, сажал, слал наверх победные реляции… так его за заслуги досрочно на пенсию и отправили. А я на пенсию не хочу. Потому работаю себе потихоньку. Не рвусь поперёк батьки в пекло.
— То есть, у подполья есть покровители?
— Ну конечно же есть. Только то, чем я занимаюсь, всё шушера мелкая. Настоящие подпольщики скрываются, и имеют высоких покровителей. Но помочь я вам, думается мне, могу.
— Каким же образом?
— Ко мне в последнее время зачастили ребятишки, что по глупости попались и подписали лояльку, вроде как вы недавно. Вы уж не обижайтесь на правду.
— Продолжайте.
— Так вот, ребятишки все как один вдруг понесли мне деньги. Ну, взятки предлагать начали, чтобы я им лояльку отдал. Отсюда вывод: у подполья появились деньги, и немалые. Раз уж у этих скоморохов, которых держат для отвода глаз, есть средства, трудно представить, какого порядка суммы имеются у людей по-настоящему серьёзных.
Вадим покивал головой.
— С этим понятно. А что с моей деревней случилось?
— Я же писал наверх, вы, я думаю, читали, раз здесь во главе эскадрона всадников появились. Понимаю, родителей спасти — дело святое.
Вадим испытывающе посмотрел на Ямзева:
— Сергей Данилович, вы ведь не хотите на пенсию, я вас правильно понял?
— Ещё как правильно. Мой приятель как дела лишился, пить начал горькую. Сгорел за год, я его схоронил недавно.
— А заниматься вот этим, чем вы занимаетесь, вам по нраву?
Ямзев грустно усмехнулся, почесал в затылке, крякнул.
— Как вам сказать…Другого дела у меня нет.
— А что бы вы сказали, если бы вам предложил помощь человек, вращающийся в самых высших кругах Александровской Слободы? Там ведь достаточно пары слов кому надо, и ваша судьба переменится. Империя большая, а как говорил мне один мудрый человек, полезных людей у нас постоянный недостаток.
— Хм… интересно, интересно. А чего бы это человек хотел от старого служаки?
— Хотел бы, что бы опытный служака помог разобраться, что случилось в имении Тушково и куда подевалась семья тамошнего помещика.
— Что ж, это можно. В конце концов, это моя работа, с беспорядками разбираться. Думаю, переночуем, а с утра выдвинемся.
Кабатчик притащил запечённого поросенка с гречкой, они плотно поели. Сергей Данилович поделился мазью от потертостей, оказавшей чудодейственное воздействие. Боль утихла, и Вадим уснул.
Его разбудили посреди ночи, зажав рот.
— Тихо, Вадим Егорович, тихо. Это я, Ямзев. Я сейчас ладонь уберу, только вы не кричите.
— Что происходит? — шепотом спросил Вадим. Ему хотелось умыться. Ладони Ямзева пахли чесноком.
— Мы сейчас очень тихонько спустимся, сядем на лошадей и поедем.
— Куда?
— А вон за тем господином. Вы в окошко посмотрите.
Вадим встал с кровати и осторожно выглянул в окно. Ночь была безлунной и фигура человека, выводящего лошадь из конюшни, была с трудом различима.
— Помните ханурика, который в углу дрых? Я его сразу заподозрил, да и следил за ним незаметно. Как все спать разошлись, он встал и сразу в конюшню, а я к вам.
— Может быть он просто проспался и домой едет?
— У него морда не опухшая была, как встал.
— Серьёзный аргумент.
— Чего серьёзный?
— Аргумент.
— Я всё равно ничего не понял, ну да ладно. Надо за ним ехать. Неспроста это всё, нюхом чую.
Другой человек может и посмеялся бы над старым служакой, но Вадим и сам ощутил то самое чувство, когда судьба берёт тебя за руку. В такой момент лучше не сопротивляться и идти куда она ведёт. Иначе потащит силой — хуже будет.
— Едем, — коротко ответил он Сергею Даниловичу.
Они тихонько. Стараясь не скрипеть половицами, спустились в конюшню, накинули сёдла на лошадей и поехали.
— Как мы поймём, куда он поехал? — спросил Вадим.
— Тут дорог немного. У развилок останавливаться будем, смотреть, куда свернул.
На том и порешили.
Они ехали не торопясь, шагом, время от времени останавливаясь и вслушиваясь На развилках Сергей Данилович слазил с лошади и осматривал землю. Каким-то чудом в полной темноте он ухитрялся определять куда именно свернул крестьянин, которого они преследовали. Через пару поворотов Вадим сказал:
— Сергей Данилович, можете больше не стараться. Я знаю, куда едет наш таинственный незнакомец.
— Куда же?
— В имение Дроковых. Это старинный приятель моего отца.
— Дроков? Интересно, какой ему резон отправлять своего слугу следить за вами?
— Вот и узнаем. Но сначала нам следует перестать таиться и догнать крестьянина. У меня есть план.
План был прост: догнать крестьянина, перекинуться в его облик, да и разведать всё в усадьбе. Однако ж, крестьянская лошаденка почуяла дом, и припустила рысью. Догнать не получилось.
Имение Дроковых располагается на небольшой поляне посреди большой липовой рощи, которая и составляет основное богатство помещика. У него даже никогда не имелось деревни, только усадьба, липовая роща да пасека. Липовый мёд Дроковых издавна славился не только среди окрестных помещиков, его покупали даже столичные рестораны, благо в столице входил в моду староимперский стиль. Дроковы считались способными управлять пчёлами и прочими небольшими животными, но Вадим знал, что их магия не в этом. Они умели заговаривать еду или напитки. Человек, съевший или выпивший заговоренное, оказывался под властью чар. Чары Дроковых не были сильны, к примеру, они не смогли бы внушить человеку жажду убийства или ещё что подобное. Однако, заставить испытывать симпатию или почувствовать приятные ощущения они вполне могли. Возможно, именно этим объяснялась популярность их мёда. Человек, один раз его попробовавший, хотел ещё. Конечно, привязанность не была столь сильной, как у курильщиков опиума, но тем не менее, к ним иногда приезжал попить чайку с липовым мёдом сам губернатор.
