Я наклоняюсь к зеркалу, вдеваю в уши сережки с крохотными бриллиантиками и стягиваю волосы в хвост.
— Не могу поверить, что ты до сих пор так одеваешься, — говорит Райли, с отвращением сморщив нос. — У тебя же вроде как парень завелся.
Она бросает кнут на пол, хватает мой плейер и начинает прокручивать плейлист.
Я резко оборачиваюсь. Что она успела увидеть?
— Ау? Вчера, на празднике? У бассейна? Или это вы так просто, пообжимались?
Я чувствую, как мое лицо заливает краска.
— Что ты понимаешь в таких вещах? Тебе всего двенадцать! И нечего было подсматривать!
Она закатывает глаза.
— Очень надо за тобой подсматривать! Делать мне, что ли, нечего? К твоему сведению, я просто случайно вышла из дома как раз в тот момент, когда ты целовалась с Дейменом. И уж поверь, я бы рада была этого не видеть!
Я качаю головой и яростно роюсь в ящике, вымещая злость на ни в чем не повинных свитерах.
— Не хочется тебя разочаровывать, но он совсем не мой парень. Мы с ним с тех пор даже и не разговаривали. — От этих слов все сжимается внутри, и я ненавижу себя еще больше.
Хватаю чистый серый свитер и рывком натягиваю через голову, погубив только что старательно завязанный хвост,
— Если хочешь, я могу за ним проследить. Или буду его преследовать и пугать, — улыбается Райли.
Я вздыхаю. Отчасти мне хочется воспользоваться ее предложением, но, с другой стороны, я понимаю, что нужно смириться, забыть о том, что было, и как-то жить дальше.
— Хоть ты не лезь, будь так добра, — говорю я наконец. — Может у меня быть небольшое мимолетное приключение, как у всякой нормальной школьницы?
— Как скажешь. — Райли пожимает плечами и бросает мне плейер. — Между прочим, имей в виду: Брендон снова свободен.
Я заталкиваю в рюкзак учебники, удивляясь тому, что от этого известия мне ни капельки не становится лучше.
— Ага, Рейчел его бросила, потому что увидела на вечеринке в честь Хэллоуина как он обнимался с плейбоевским кроликом. То есть, это была Хизер Уотсон в костюме кролика.
— Серьезно? — изумляюсь я. — Хизер Уотсон? Ты прикалываешься!
Я пытаюсь представить себе эту картину, но ничего не выходит.
— Честное скаутское! Видела бы ты ее: похудела, сняла брекеты, распрямила волосы и стала буквально другим человеком. К сожалению, она и ведет себя, как совсем другой человек. Как будто у нее, понимаешь ли, зуд в одном месте, — заканчивает Райли, понизив голос, и снова принимается нахлестывать пол, а я пытаюсь осмыслить поразительную новость.
— Все-таки подсматривать нехорошо. — На самом деле, меня не так уж волнует, когда она подглядывает за моими бывшими друзьями. Хуже, когда она шпионит за мной. — Пойми, это некрасиво!
Я взваливаю на плечо рюкзак и направляюсь к двери. Райли хохочет.
— Не смеши! Хочется же знать, как живут наши старые знакомые.
— Ты идешь? — нетерпеливо спрашиваю я.
— Угу, и чур я сижу на переднем сиденье!
Райли проскальзывает мимо меня и лихо съезжает по перилам. Черный плащ Зорро развевается у нее за спиной.
* * *
Майлз ждет на крыльце, с жуткой скоростью набивая очередное сообщение на клавиатуре мобильника.
— Одну… секундочку… сейчас… уже все! — Он усаживается на пассажирское сиденье и заглядывает мне в лицо. — Ну, давай, рассказывай! От и до. И смотри, ничего не пропускай — я желаю знать все непристойные подробности!
— О чем ты?
Я задним ходом вывожу машину на улицу, грозно взглянув на Райли — та сидит у Майлза на коленях, дует ему в лицо и заливается смехом, когда он начинает настраивать вентиляционный клапан.
Майлз смотрит на меня и качает головой.
— Я о Деймене! Говорят, вы там с ним миловались при луне, у бассейна, много чего себе позволяли в серебристом лунном свете…
— Что ты плетешь? — спрашиваю я в напрасной надежде как-нибудь его остановить.
— Слух уже пошел, так что не пытайся отрицать! Я бы еще вчера тебе позвонил, да папуля конфисковал телефон и уволок меня на тренировку по бейсболу, а потом орал, что я, мол, замахиваюсь, как девчонка. Это надо было видеть! Я все делал не так, папуля был просто в ужасе. Так ему и надо… В общем, поговорим лучше о тебе. Давай, колись! — требует Майлз, развернувшись ко мне всем телом. — Это было так прекрасно, как в наших общих мечтах?
Я пожимаю плечами и, покосившись на Райли, взглядом приказываю ей прекратить безобразничать или немедленно удалиться. Потом говорю:
— Извини, если я тебя разочарую, но рассказывать-то нечего.
— А я слышал совсем другое. Хейвен сказала…
Я сжимаю губы. Я прекрасно знаю, что сказала Хейвен, но мне совсем не хочется услышать, как это повторят вслух. Поэтому я перебиваю Майлза.
— Ну ладно, мы поцеловались. Всего один раз. — Я чувствую, как Майлз смотрит на меня, подняв брови и скептически усмехаясь. — Может, два раза. Не знаю, я не считала.
Я отчаянно вру и надеюсь, что он не заметит, а у самой горят щеки и ладони вспотели, как у последней дилетантки. Потому что на самом деле я столько раз вспоминала этот поцелуй, что он уже выжжен у меня в мозгу.
— И? — спрашивает Майлз.
— И ничего!
Я оборачиваюсь к нему и с облегчением замечаю, что Райли куда-то исчезла.
— Он не звонил? Не присылал эсэмэску? Или имейл? Или, может, заходил? — спрашивает Майлз, думая о том, что это значит не только для меня, но и для будущего всей нашей компании.
Отрицательно мотаю головой и смотрю на дорогу, злясь на себя за то, что так раскисла, и что горло у меня перехватывает, и щиплет в глазах.
— А что он сказал? В смысле, когда уходил? Его самые последние слова?
Майлз твердо намерен все-таки отыскать лучик надежды в беспросветном и тусклом пейзаже.
Я поворачиваю у светофора, вспоминая наше странное, такое внезапное прощание у двери. Сглотнув комок в горле, оборачиваюсь к Майлзу.
— Он сказал: «Возьму на память».
Не успели эти слова прозвучать, как я понимаю: это очень плохой знак.
Никто не говорит «на память», если собирается вернуться.
Взгляд Майлза отражает мысль, которую не решился произнести.
— Вот и я о том же, — говорю я, сворачивая на парковку.
* * *
Я твердо решила не думать о Деймене, и все-таки испытываю разочарование, когда прихожу на английский, а его там не вижу. От этого, конечно, я начинаю думать о нем еще больше. Я превращаюсь в одержимую!
Я что хочу сказать — если поцелуй казался чем-то большим, чем просто телячьи нежности у бассейна, это еще не значит, что Деймен относился к происходящему так же, как я. И если для меня все было настоящим и удивительным, это еще не значит, что Деймен чувствовал то же самое. Как ни старайся, не получается выбросить из головы картинку, как они с Триной стоят рядом: идеальный граф Ферзен и трепетная Мари. И я при них, сбоку припеку, вся в блестках и воланчиках, расфуфыренная, как последняя выскочка.
