Впервые в жизни Финч оказался в такой толпе. Несколько платформ принимали трамваи с разных направлений. По станции сновали прибывающие, отбывающие, никуда не едущие. Кругом все смешалось: дамские шляпки, джентльменские цилиндры, пальто, зонты, портфели, чемоданы. Постоянно носились туда-сюда автоматоны, по проходам важно расхаживали констебли, громко фыркали и исторгали пар из разверстых ноздрей громадные собаки, сопровождая своих хозяев.
Финч почувствовал себя совершенно потерянным и всерьез пожалел о том, что рискнул забраться так далеко.
«Что делать?! – в отчаянии подумал он. – Куда идти? У кого спросить дорогу?! Чтобы попасть на проспект Франдигорт, для начала нужно как-то выбраться со станции…»
И тут Финч, как нельзя вовремя, увидел столпотворение у начала платформы. Все, кто там был, задрав головы, разглядывали кованые стрелки-указатели на столбе.
Финч протиснулся через толпу и пробежал взглядом по каждой из стрелок: «Пути. Тарфилд», «Пути. Липп», «Фонарь констебля», «Адресная контора Кроувелл», «Кабинет начальника станции» и…
«О! – обрадовался мальчик. – Вот и он!»
Финч направился в ту сторону, куда смотрел указатель «В город», и вскоре оказался у огромных трехстворчатых дверей под большими часами.
Влившись в людской поток, мальчик вышел из здания станции и, кое-как выбравшись из толпы, осмотрелся кругом, пытаясь понять, куда идти дальше. А затем замер, широко распахнув рот. Все говорило о том, что он не просто попал в другой район, а оказался в другом городе. Финч мгновенно понял, что Горри по сравнению с Рриввом вовсе не сонный, а устаревший и впавший в кому. Их словно разделяли не мили, а года.
Он с восторгом глядел на Рривв и просто не мог поверить, что и правда сюда попал, – настолько все кругом казалось ему причудливым.
Начать с того, что даже снег здесь был не таким, как в Горри: мягкие и легкие снежинки тут почти не оседали на одежде, да и вовсе, казалось, не падали, а вместо этого будто просто висели в воздухе.
Но больше Финча восхитил сам Рривв.
Занимавший весь квартал дом напротив станции и прочие здешние дома не выглядели старыми, хотя в них и ощущалась старина истории: прошлое жило в колоннах, барельефах, в витиеватой гравировке на трубах и натертых до блеска дверных молотках. Черепичные крыши то и дело раздвигались, и прямо в дома залетали изящные воздушные экипажи с полированными бортами и большими иллюминаторами. Названия этих экипажей Финч не знал, но был уверен, что ржавые пыхтящие кнопфы, которые он видел каждый день по дороге в школу, сюда и на порог бы не пустили.
Еще в Рривв было очень шумно. По улице мимо станции в обоих направлениях ехали десятки экипажей, над крышами курсировали громадные дирижабли. Отовсюду раздавались трескучие голоса оповещений из бронзовых вещателей на столбах, на стенах домов, даже с аэробакенов в небе. А еще прохожие… Они все куда-то спешили, даже дамы, даже дети. Словно куда-то опаздывали, как будто само время здесь текло в другом потоке, с другой скоростью…
Как бы ни хотелось Финчу просто стоять и любоваться окружающими интересностями, он напомнил себе, что приехал сюда по делу.
Слева от входа в здание трамвайной станции расположилась станция общественных экипажей на шесть персон – флеппинов. Сейчас там стояло пять темно-зеленых громадин – напротив каждой из них на тротуаре разместился столбик с зеленым, окованным медью по углам ящиком. Над ящиками арками размещались вывески, указывающие направления маршрутов.
Финч выбрал «Станция “Кроувелл” – площадь Фейрвелл» (если верить карте, эта площадь была неподалеку от места, куда ему требовалось попасть) и подошел к ящику. В нем было прорезано две узкие щели. Возле одной висел шильдик «Билет», на который указывало изображение руки с вытянутым указательным пальцем. Шильдик возле другой щели сообщал, что внутрь нужно просунуть «5 ф».
– Целых пять фунтов! – огорченно воскликнул Финч.
Он нерешительно поглядел на флеппины, снова перевел взгляд на ящик. Судя по карте, от станции до проспекта было не менее десяти дюймов, что в переводе на шаги означало бы что-то близкое к «умереть можно, как далеко».
Выбора не оставалось, и Финч нехотя засунул в нижнюю щель пятифунтовую бумажку. В тот же миг в ящике что-то зашумело, зазвенело, и из верхней прорези вылез картонный билетик.
– Отдай сюда, жадина! – Схватив билет, Финч направился к ближайшему флеппину.
Экипажник в клетчатом пальто, котелке ему в тон и круглых защитных очках стоял на подножке и курил трубку. Завидев мальчишку, он тут же сообщил:
– Осталось последнее место.
Финч потоптался у открытой дверцы, всякую секунду ожидая, что его вот-вот прогонят. Он боязливо поглядел на экипажника. Тот высунул голову из облака табачного дыма, подбадривающе кивнул ему и, вытряхнув трубку на мостовую, исчез в рубке.
Собрав всю волю в кулак, мальчик схватился за поручень и быстро взобрался по металлическим ступенькам во флеппин.
Салон экипажа представлял собой небольшой вытянутый вагончик, в котором можно было даже стоять взрослому человеку, не пригибая голову. Но стоять здесь никто не собирался. Вдоль иллюминаторов расположились шесть кресел – по три с каждой стороны. Что касается пассажиров, то они ничем не удивили Финча – почти все уткнулись в раскрытые газеты. «Как будто там печатают хоть что-то, кроме мусора!» – подумал мальчик.
Вещатель, висевший над проходом, задрожал и голосом экипажника изрек: «Пассажиры, всем занять свои места! Флеппин маршрута “Станция ‘Кроувелл’ – площадь Фейрвелл” отправляется!»
Финч поспешно сел на единственное свободное место – в середине у левого борта.
Дверь закрылась, следом раздались глухой рокот паровой машины и скрип пружин. Издав протяжный гудок, флеппин выехал со станции и, свернув налево, двинулся вглубь кварталов.
Финч во все глаза глядел в иллюминатор.
Экипаж проезжал мимо высоких, представительных зданий из зеленоватого кирпича с темно-зелеными черепичными крышами. На некоторых крышах были разбиты скверы и устроены швартовочные площадки для воздушного транспорта. А какие здесь были лифты! Они соединяли не просто этажи одного здания, как в Горри, а разные дома – блестящие кабинки ползли над улицей на специальных рельсах, перемещались вдоль мостовой, порой ныряли под землю.
Впрочем, внимание Финча быстро переключилось с лифтов на кое-что менее приятное глазу.
В Рривв было много разных вывесок: указатели, афиши, расписания, меню, рекламные щиты и тому подобное. И все они будто обращались к Финчу напрямую. Одни предлагали ему завести прекрасного, почти не кусающегося питомца в зоологической лавке «Каргафф», другие советовали попробовать сто тридцать восемь неповторимых блюд в «У Дилиенн», третьи приглашали его посетить новый спектакль в Большом театре «Гондольфино», четвертые уговаривали взять на прокат кнопф новой модели под названием «Флаэнти». Были те, что требовали купить различные товары: автоматонов, домашние кухонные и гостинные механизмы, новый цилиндр или трость, карманные часы или саквояж.
Сильнее прочих в глаза бросались вывески, на которых дурно отзывались о конкурентах. К примеру, некоторые намекали на то, что, если пользоваться какими-то иными средствами от облысения, кроме «Партилюрр. Шевелюра шевелюр», у Финча могут начаться проблемы со зрением.
Помимо обычных вывесок, на домах и столбах висели портретные, с которых хмурилось одутловатое лицо господина Уолшша, сообщающее о том, что его гремпины по переработке снега лучшие в городе; тут и там ему соседствовало тощее и сморщенное лицо господина Горбиста с припиской о том, что Уолшш на самом деле мошенник и «Гремпины Горбиста» лучшие.
Впрочем, чаще всего Финчу на глаза попадались объявления о поимке гремлинов («Гремоловы из “Бигби и К°” избавят вас от гремлинов раз и навсегда») – видимо, в Рривв эти вредители были настоящим бедствием…
«Гремлины» сменялись «гремпинами» и наоборот, и вскоре Финч уже перестал различать мелких носатых вредителей и цеха снежных фабрик. Постепенно у него начало рябить в глазах из-за вездесущих вывесок, различных шрифтов, которыми они были вырисованы, и противоречивых заявлений в адрес конкурентов…
