— Просто дождись меня и все, – сказал ему Флавин, выходя из машины, чтобы проводить Габу.<
— Ты можешь уезжать, – сказала она ему.
— Хочу посмотреть, как происходит переход в подпространство.
— Если интересно, то можешь пойти со мной дальше. Мир ведь не ограничивается этим городом.
— Может и нет, но это мой город.
— В таком случае, береги себя, – сказала Габу.
— Ты тоже, – Флавин обернулся, желая убедиться, что такси всё ещё ждёт его. Чёрная тень отделилась от фонарного столба, перебежала дорогу позади такси и нырнула под мост. – Смотри! – крикнул Флавин Габу. – Это тот старик, которого я вижу весь день!
— Старик? – Габу обернулась, но на дороге уже никого не было.
— Клянусь, мне это не показалось, – Флавин снова вспомнил судью из расы рохов и таксиста, который желал смерти всем, кто не такой, как он. Ночь показалось холодной, тревожной. – Думаю, тебе нужно поторопиться, – сказал Флавин Габу, вглядываясь в ночную дорогу позади ожидавшего его такси. Воспалённое воображение играло с ним всё новые и новые шутки – тени оживали, крались вдоль ограждений к машине и дальше к своей жертве, к своим жертвам. «Навряд ли они что‑то сделают мне, но вот Габу мне явно не удастся защитить». – Флавин ускорил шаг. Ветер, который до этого дул достаточно сильно, внезапно стих. Всё стихло, замерло. Габу увидела старую дверь, которой не должно было быть в ржавых воротах, и приготовила ключ. Агонизирующие в голове воспоминания Юругу вспыхнули в последней судороге. Габу вздрогнула, обернулась. Громкий скрежет разорвал тишину ночи. Огромный топор крушил жёлтую машину такси. Смертоносное лезвие разбило стекло, расчленив водителя надвое. Убийца – да, теперь владелец топора мог носить это имя по праву – хищно оскалился и повернулся к Флавину и Габу. Габу снова вздрогнула. Мысли в голове стали трезвыми и кристально чистыми, мысли и воспоминания, которые сейчас сливались воедино. – Какого черта? – услышала где‑то далеко Габу голос Флавина.
— Нам нужно уходить, – сказала она, пытаясь открыть ржавую дверь – попасть ключом в замочную скважину, повернуть его, а за её спиной, высвободив топор из груды жёлтого искорёженного железа, получеловек–полумонстр приближался к своей первоочередной цели.
— Габу! – донеслось из его смердящей пасти.
— Откуда эта тварь знает тебя? – закричал Флавин.
— Долгая история! – Габу наконец‑то смогла открыть дверь, обернулась, увидела брошенный убийцей топор и толкнула Флавина в грудь, спасая ему жизнь. Окровавленный топор рассёк воздух в месте, где секунду назад была его голова и, лязгнув, отлетел от железных ворот. Оставшись без оружия, монстр извлёк из пиджака два тесака для разделки мяса. Две жертвы – два ножа. Флавин пытался не смотреть на блестящие в темноте лезвия, но не мог. Он замер, застыл. Лишь мысли неслись куда‑то в своём хаотичном бегстве, рисуя картины ставшей вдруг безумной реальности. За спиной тупик и дверь в подпространство, из которой валит густой туман. Под мостом светится ночной город. Его город. Две совершенно разные жизни, два разных мира, между которыми находится он, Габу и убийца. – Да очнись же ты! – заорала на него Габу, влепив для верности звонкую пощёчину, от которой у Флавина потекли слезы, но сознание прояснилось. – Нужно уходить, – Габу потянула его за собой. В дверь. В туман. Флавин перешагнул через порог, чувствуя, как Габу крепче сжала его руку, чтобы не потерять в этом странном мире подпространства. Он не хотел уходить, боялся уходить, но у него не было выбора. Либо туман и неизвестность, либо смерть. Жуткая смерть от ножей безжалостного убийцы. Уродливого убийцы. Убийцы, который остался в другом мире. Какое‑то время Флавин ещё видел дверной проем и родной город за ним. Видел мост, разрубленный жёлтый кэб, монстра, который неспешно приближается к железным воротам, смотрит на него, принюхивается, словно берет след… затем всё вокруг застлал туман. Флавин уже не видел двери, лишь слышал, как она захлопнулась, и надеялся, что убийца остался по ту сторону. Какое‑то время он ещё неподвижно стоял, прислушиваясь и ожидая нападения. Туман был таким густым, что он ничего не видел. Не видел даже Габу, которую держал за руку. – Всё нормально. Думаю, теперь нам уже ничего не угрожает, – тихо сказала она, когда туман начал рассеиваться.
— А дверь? – растерянно спросил Флавин, оглядываясь по сторонам. – Куда, черт возьми, делась дверь?
— Исчезла.
— Исчезла? Это нормально?
— Думаю, да, – Габу отпустила его руку, и ему сразу стало как‑то одиноко и тоскливо в этом новом чужом мире. Но паника прошла. Рассеялась вместе с туманом. И нужно было идти. Флавин не знал куда, но понимал, что нужно. Куда‑то, к какой‑то цели – не важно, лишь бы не отставать от Габу.
— Здесь всегда так сыро? – спросил Флавин, наступив в очередную л ужу.
— Смотри под ноги, – сказала Габу, даже не взглянув на него. Сказала тоном, который ясно давал понять, что теперь не она зависит от него, а он от неё. Какое‑то время Флавин шёл молча, привыкая к новому положению дел и пытаясь осмыслить все, что недавно случилось.
— Могу я задать вопрос? – наконец осторожно спросил он. – Тот монстр, что убил таксиста… Ты ведь знала его… Откуда?
— Латиялы все на одно лицо.
— Я думал это байка Андеры. Разгуливающие в ночи убийцы…
— Убийца, – поправила его Габу. – Один. Изменяются лишь тела, в которых номмо воплощается снова и снова.
— Так то, что это один из первородных, оказывается, тоже правда?
— Он их ребёнок. Уже не малани, но ещё и не вознёсшийся. Он не растёт, не умирает. Он не может отправиться к номмо и стать частью их коллективного разума, стать Амма и не может стать, как мы. Большой ребёнок, который научился лишь одному – убивать.
— Понятно, – протянул Флавин. – А спросить, откуда ты об этом знаешь, можно?
— Это воспоминания Юругу, которые он оставил у меня в голове. Перед тем, как мы покинули Андеру, они вспыхнули у меня в голове, стали такими чёткими, яркими…
— Понятно.
— Но, думаю, теперь их больше нет.
— Понятно.
— Ты не веришь мне?
— Не знаю.
— Я спасла тебе жизнь. Забыл? – Габу выждала минуту, но Флавин не собирался отвечать.
— Думаешь, латиял последует за нами сюда? – спросил он, снова начиная оглядываться по сторонам.
— Надеюсь, что нет, но не теряй бдительность. Если верить тому, что я увидела в воспоминаниях Юругу, то здесь опасностей не меньше, чем на Андере.
— Здесь? Как такое может быть? Ты же говорила, что здесь, в отличие от А ндеры, живут только люди.
— Там, Флавин. Не здесь.
— Что это значит?
— Это значит, что любая дорога требует времени и сил.
— Так это всего лишь подпространство?
— Да.
— Похоже на настоящий мир.
— Это и есть мир, только сжатый в миллионы раз по сравнению с нашим миром.
— Это тебе тоже показали воспоминания Юругу?
— Нет. Ты что не учился в школе?
— Учился, только никогда не любил теорию…
— В подводных городах кроме теорий и фантазий ничего другого больше не было, – Габу увидела старые железнодорожные пути, построенные, когда ещё двери в подпространство были открыты, и сказала, что дальше следует идти по ним.
— Никогда бы не поверил, что окажусь в подобном месте, – признался Флавин.
— Ты думаешь, я бы поверила?
— Я не знаю. – Флавин в очередной раз огляделся по сторонам. – Как думаешь, сколько мы уже здесь? Пару минут? Пару часов? – он прислушался, но у Габу не было ответа. Время действительно работало здесь как‑то странно, незаметно, словно насмехаясь над своими незваными гостями. Казалось, что можно идти и идти по старым шпалам целую вечность, а здесь не пройдёт и минуты. Для этого мира не пройдёт и минуты. «Теперь понятно, почему закрыли это место, – думал Флавин, вглядываясь в монотонную даль. – Никто не сможет здесь жить. Никто не сможет здесь даже работать. Удивительно ещё, как они смогли построить здесь железную дорогу». Он представил строителей, которые каждый день отправлялись на работу в подпространство. «И где они теперь? Что с ними? Живы ли они? Сохранили здравый рассудок или нет?»
— Флавин? – позвала его Габу, вглядываясь вдаль.
— Что там? – он прищурился, но так ничего и не увидел.
— Кажется, это трамвай!
— Трамвай? – Флавин увидел что‑то тёмное и бесформенное. Оно ползло по железной дороге, приближаясь к ним. – Кто же им управляет, черт возьми?! – Флавин предусмотрительно отошёл в сторону. Старый, ржавый трамвай поравнялся с ними, остановился. Заскрипели, открываясь двери. Водителя не было. Электроника всё ещё работала, батареи держали заряд, но никто не следил за механизмами, никто не составлял расписания поездок. – Думаешь, это безопасно? – спросил Флавин, увидев, что Габу собирается сесть в трамвай.
— Думаю, это осталось здесь со времён железной дороги, – сказала она, указывая на сохранившуюся надпись «Сделано на Андере».
— Надеюсь, билеты нам покупать не придётся? – проворчал Флавин, забираясь следом за Габу в трамвай. Старая конструкция вздрогнула и медленно поползла вперёд. Бесшумно, словно паря над рельсами. Какое‑то время Флавин стоял, держась за поручень, затем сел. Закрыл глаза, потому что за окном не было ничего: ни пейзажей, ни пассажиров. Только туман. Он окружал трамвай, проникал внутрь него. Флавину начало казаться, что он засыпает. Или же это засыпал весь мир вокруг него, а он продолжал бодрствовать?
