Та протягивает к нему руки, открывает… на личике разочарование.
Нет, не кольцо. Браслет.
Дорогой, щедро украшенный драгоценными камнями, браслет. И — улыбка.
— Марина, я думаю, нам надо расстаться.
— ЧТО⁈
— Нам надо расстаться.
Девичьи глаза наполняются слезами.
— Эжен, но почему⁈ Я что-то…
Вот эту часть пьесы Эжен не любил больше всего. Когда женщина начинает становиться обузой… ну, было! И что? Им же два месяца хорошо было вместе! Потом надоело, понятно, в мире столько прекрасных женщин, а он должен остановиться на одной?
Смешно даже!
— Марина, нам было хорошо вместе, но вечного в мире нет. Давай расстанемся друзьями? Я с радостью помогу тебе…
— Эжен, я беременна!
— Да неужели? От меня, дорогуша?
Марина побелела, как свежевыпавший снег.
— Зачем ты так⁈
— Я — так⁈ Посмотри сюда, Марина. Родовое кольцо семьи Отт, — Эжен крутанул на пальце перстень со здоровущим изумрудом-кабошоном, — гарантирует. Я могу огулять хоть женский монастырь, но ребенок у меня появится только от той женщины, у которой на пальце будет его пара. Так чей у тебя ребенок, милочка?
— Я…
— Подумай, Марина, хорошо подумай. Потому что родовая магия, если что, очень плохо относится к подделкам. Меня ты обмануть можешь. А ежели родовой алтарь Оттов выжжет у тебя ребенка прямо в животе⁈
Марина вскочила из-за стола и скрылась в кустах.
Евгений прослушал доносящиеся оттуда звуки, и вздохнул.
Кажись, и правда беременна.
Ну что за народ эти бабы⁈ Почему они считают всех мужчин дураками⁈ Просто — почему⁈
* * *
Марина вернулась через десять минут, побелевшая, с яростно сверкающими глазами и стиснутыми кулачками. Правда, впечатление слегка портил сильный запах рвоты. Но Евгению же с ней не целоваться? Теперь?
Можно и потерпеть чуточку.
— Эжен, я… я действительно беременна. И готова даже к проверке алтарем.
— Марина, я еще раз повторюсь, давай расстанемся друзьями. Мы хорошо провели время вместе, мне было приятно и легко с тобой. К чему оставлять о себе плохое впечатление?
— Ты уже присмотрел себе новую любовницу?
Эжен даже не смутился. И что?
И присмотрел. Брюнеточку, симпатичную такую…
— Марина, я тебе уже все сказал. Если случится чудо, ты дойдешь лично до короля, и его величество одобрит твое прошение, и настоит на проверке, я проведу ее. Но даже тогда я на тебе не женюсь. Даже если случилось величайшее чудо, сбой родовой магии… все равно. Край — я дам тебе денег на содержание ребенка, или вообще заберу его себе. Но ты мне не нужна.
— Я не подхожу в жены литту Отт? Только побаловаться?
— Марина, зачем ты так?
— Игрушка на два дня? Развлечение?
— Хочу напомнить, когда мы оказались в постели, девушкой ты не была. Так что не надо строить из себя соблазненную добродетель.
— Эжен… женись на мне! Я буду тебе хорошей женой, правда.
— Нет.
И так это было сказано… все. Последние осколки розовых очков, печально звеня, осыпались в пропасть. Марина поднялась из-за стола.
— Хорошо же! Как бы тебе не пожалеть потом!
Ответом ей стал вполне аристократический зевок. С закрытым ртом.
Прости, дорогуша, но я столько уже угроз слышал… присылали б хоть на карточках, я бы ими уборную обклеил. Или альбом завел, чтобы в старости перебирать и вспоминать.
Марина все поняла, развернулась и удалилась, едва не снеся с петель дверцу беседки.
Эжен пожал плечами, и распорядился подавать горячее. Кормят-то здесь хорошо, несмотря на всю романтику. А потому — мясо на углях, пожалуйста.
* * *
Хорошо!
Бывает такое состояние общего расслабленного удовольствия. Когда ты вкусно поел, провел приятный вечер, завершил его бурной ночью любви, потом дама ушла к себе, а Евгений остался в своей спальне.
Валялся на кровати, раздумывая — уснуть или пойти перекусить? Кушать хотелось, столько сил потратил! Ненасытная эта Беатриче, всего измотала!
Наконец, Эжен принял решение пойти поесть, и поднялся с кровати, как был, голый. А кого ему стесняться? Слуги в доме и не такое видели!
Минуту?
А это еще что?
Дверь спальни стукнула о стену.
Вошедшая внутрь женщина огляделась. Презрительно фыркнула в сторону изящных панталончиков на прикроватном столике, нашла взглядом Эжена.
— Вам чего надо?
— Мне?
Для женщины лучше всего подходило определение: «старая гадина». Такая отъявленно-чешуйчатая и заматеревшая. Идеально прямая спина, седые, коротко остриженные, волосы, скромное платье. И при этом ярко-желтые глаза и кривая улыбка.
Улыбка, которая показывает выглядывающий изо рта клык.
— Вам, — Эжен рванул с кровати покрывало… хоть что бы прикрыть! Вот не понравился ему взгляд, которым окинули его… достоинства.
— А я, мил-человек, бабушка Марины Линдли. Знакома тебе такая?
— Д-да…
— А жениться ты на ней не хочешь.
— А должен?
— Обязан. Ребеночка-то сделал…
— Откуда я знаю, кто ей ребенка сделал⁈ Пусть к его отцу и идет!
— Даже так?
Эжен расправил плечи.
— Бабушка… ты бы внучку расспросила? С розгами? Я там не первый в очереди, и не последний, а рога носить не хочу.
Улыбка женщины ему решительно не понравилась.
— Рога не хочешь? Посмотрим, что у тебя получится!
Откуда в ее руке появился посох, которым старуха и пристукнула по полу?
Да кто ж его знает! Евгений отшатнулся, в лицо ему словно волна ударила, теплая, тягучая… воздух сгустился, руки почти не поднимались…
Вспыхнул зеленью родовой изумруд.
— Не хотел по-хорошему? Ну, так будь по-моему! Побегай-ка ты в звериной шкуре! И будешь ты в ней бегать, пока не полюбишь больше жизни и собой для любимых не пожертвуешь!
Эжен сделал шаг вперед. Второй.
Сейчас он…
Еще ярче вспыхнул изумруд.
Ведьма, а это явно была она, напряглась… из посоха били лучи желтого света, такие же, как ее глаза, сплетались, давили… Эжен видел, что его тело пока защищает что-то вроде зеленой стены, но надолго ли ее хватит… уйти!
Уйти, сбежать!
А уж потом вернуться сюда с Карателями и разобраться как следует!
Эжен из последних сил воззвал к родовой магии.
Если сейчас все будет хорошо, он окажется у Алтаря. А там уж… туда ни одна ведьма не сунется!
Ан нет?
Набалдашник посоха раскалился еще сильнее.
— Кровью твоей заклинаю! И будь слово мое крепко!
Портал все же открылся, но вместо родового алтаря, Эжен летел куда-то во мрак, мрак, мрак…
Россия.
— Мама, писять хочу.
Соня посмотрела на своего ребеныша.
Рыбеныша, как она ласково называла Марту. А как еще можно назвать девочку, которая родилась в марте, и по гороскопу — рыбка?
— Сейчас, маленькая. Подожди… до кустиков потерпишь?
— Да, мама.
Четыре года. Вполне серьезный возраст, чтобы проситься на горшок. А вот на ручки ее брать уже тяжело, крупненькая у нее девочка.
Соня огляделась.
Ага, вот подходящие кустики… шаг, второй… как раз и от камер закрывают. Теперь помочь Марте снять колготочки и трусики и поддержать немного.
— Мама, я все.
Соня кивнула, и принялась одевать малышку. Хоть и лето, но вечер уже, прохладно, а им еще идти минут десять до дома. Поэтому и колготочки, и кофточка…
Приступ боли в спине скрутил, как всегда, неожиданно. Соня ахнула, застыла на месте.
Марта тоже ждала рядом. Умненькая девочка, она знала, что с мамой такое случается. Надо просто подождать пару минут, потом все пройдет, и мама опять займется малышкой.
Но ведь скучно же стоять просто так?
Надо осмотреться. А вот там, на кустике, что-то интересное… цветочек! И пахнет вкусно!
Марта сделала шаг, второй…
— Мама, инот!
Соня даже не сразу сообразила, что происходит. Но ее ребеныш со счастливыми глазами за хвост тащил из-под куста здоровущего… енота⁈ *
