Сам похвалил себя за выдержку, а ведь мог и прибить молодого гоблина. Стереть Гения — тьфу, а вырастить трудно. Неужели Корень зла — загадка, ответ на которую не нашли за все существование тартарары, разгадана? Черный Хозяин не хотел ждать ни минуты:
— В бункер! В бункер!
Гений и Сам скрылись от всех и вся в особом пограничном измерении.
Дон чувствовал, что пора уходить. Общение с девчонкой даром не пройдет, неприятности ему грозят крупные. Но… Честно говоря, он и сам не понимал, что с ним происходит. Да и не хотел понимать. Наконец через силу он выговорил:
— Пока. Знакомство — это не повод для совместного путешествия.
— Очень надо, — фыркнула Галя. — Катись, а мне нужно вернуться на Переход.
— Зачем это? — не удержался от вопроса Дон.
— За спросом, — огрызнулась дерзкая девчонка.
— А если подумать? — Дону надоела эта перепалка. — Тут выбирает дорога, а не наоборот. Идентификатор у тебя есть? Вот такой.
Галя увидела что-то вроде камушка с клавиатурой и протянула руку, Дон отстранился.
— Осторожнее! С ним нужно уметь обращаться.
Дон шепотом трижды произнес какой-то пароль, потом набрал шифр на клавиатуре.
— Нет, ничего не получается, еще и засекут, — разочарованно протянул он.
— Не спрашивай Переход, вызови карту, — предложила девочка.
К удивлению Дона, карта тут же возникла.
Вертикаль Колодца Безвременья, горизонталь Перехода, галереи-библиотеки, тренажерные залы, черный пульсатор, питающий энергией бешеное пространство…
— Стоп, стоп, что-то мне это напоминает, — задумалась Галя и чуть не вскрикнула, когда вспомнила. — А ну, запроси еще!
Бешеное пространство услужливо перелистывало карту за картой. Неизменными на всех оставались Колодец Безвременья и Переход, дальше следовали вариации из заколдованных замков, магических зазеркалий, подземных лабиринтов, каменных сот, черных болот, оружейных складов, змеиных логовищ, боевых ристалищ и тому подобных комбинаций черного с кровавым.
— Отбой! Оно шельмует, это винегретик из компьютерных игр, — воскликнула Галя.
— Не только, — в Доне тоже взыграло любопытство, и он еще некоторое время не мог оторваться от карт. — Ха! Даже из «Волшебника Изумрудного города». Это пространство формируется в зависимости от людских представлений о нем.
Галя подскочила.
— А может, оно и существует за счет потемок фантазии?
Они поняли, что заколдованный лабиринт постоянно изменяется, и никто не знает, как, когда и по какому закону это происходит. Постоянными остаются только Переход и Колодец Безвременья. Но знание этого несло мало утешения.
— Все это, конечно, интересно, но надо отсюда убираться. Ты спустился по лестнице, значит по ней можно и подняться? — Галя чувствовала, что задерживаться на одном месте не менее опасно, чем идти неведомо куда.
Глава 33
Классическая ночка
Напрасно Андрей Горбушин думал, что уснет. Стоило закрыть глаза, как невидимая пружина в нем распрямлялась, и он подскакивал на кровати. В палате все уже мирно сопели, смирившись со своей участью, а он мотался по коридору и таращился на большие электрические часы.
Наконец его терпение иссякло.
— Я прошу, мне очень нужно позвонить.
Дежурная медсестра прониклась и впустила его на пост.
— Она, конечно, спит, — бормотал он, прижимая трубку к уху, но после третьего гудка Галин спокойный голос ответил:
— Слушаю.
— Это ты? — сипло спросил Андрей.
Медсестра вздрогнула и стала украдкой наблюдать за ним во все глаза. Он покосился на нее, и девушка усердно заскрипела карандашом в дежурном журнале.
— Да, — произнесли на том конце.
— А почему ты не спишь?
Конечно, это был еще тот вопрос, но Галя не разозлилась.
— А почему я не сплю?
— Галя, обещай не заходить в мою комнату и не включать мой компьютер. Я понимаю, что на меня напал забодан, но пожалей больного.
— Приключения, развлечения — это и есть жизнь.
— Что? — не понял Андрей.
— Ничто. Пробил час отмщения, возмездия. Суши весла, таранки-баранки.
— Кто это? — губы у Андрея одеревенели, и тут же вместо Гали на том конце провода заговорил резкий мужской голос.
— Гений, гоблин, таранки-баранки. А ты думал меня переиграть, ха-ха-ха! Хотя ты нам помог. Если бы не ты, мы бы ее не вычислили.
— Кого? — закричал в трубку Горбушин.
— Тебе можно знать все, потому что, считай, что тебя уже нет. Твою племянницу.
— Зачем она вам?
— О-очень даже затем! Но у тебя нет времени слушать! Да, сейчас ее сердцем подожгут пунш Затмения, а твоим…
Розетка заискрила, Андрей отшвырнул трубку, она взлетела и как боксер двинула ему в скулу. Телефонный аппарат оплавился на глазах.
— Господи! — пролепетала медсестра, принимая все за сон.
— Домой! Компьютер включен, что они натворят… Там Галя, я знал, так и будет… — Андрей кинулся к первой попавшейся двери и стал трясти ее, но медсестра опомнилась и вцепилась в беспокойного больного.
— Видела, что они сделали? — он показал на дымящуюся пластмассу, только что бывшую аппаратом.
— Придется составлять акт, — строго сказала медсестра.
— Какой акт?! Сейчас они все сами заактируют, — в подтверждение его слов в коридоре разлетелись все лампы.
— Это киллеры? — испуганно вжалась в стул медсестра.
— Мне надо бежать или они тут все разнесут, — Андрею некогда было вдаваться в подробности.
— Но у нас инфекционное отделение…
От противоположной стены отделилось кресло на колесиках и помчалось на них. Андрей с медсестрой едва успели выскочить на лестницу перед лифтом.
— Мне срочно нужен компьютер!
— Надо позвонить в милицию, — медсестра тщетно старалась сохранить ясную голову.
— Ха-ха, — Андрей крепко держал ее руку выше локтя и волок вниз. — Ха-ха, в милицию. Разве, что Господу Богу.
Ступеньки перед ними внезапно исчезли, как будто их отрезали ножом, но Андрей недаром часами просиживал за бесчисленными компьютерными играми. Реакция у него была молниеносной — он даже медсестру успел втащить на перила. Лестница была старой, с широкими удобными перилами и, к их счастью, без металлических шариков.
— Последний раз катался на перилах в пятом классе, — криво усмехнулся Горбушин и требовательно спросил: — Где компьютер, быстро?
— В бухгалтерии на первом этаже, — призналась медсестра, — но там двери кодовые.
— И все?
— У завотделением, тоже на первом.
Перила закончились, Андрей и медсестра шлепнулись на жесткий колючий коврик. Вокруг была липкая тьма, ни звука — как будто они были в барокамере.
— Где мы? — Андрей старался не потерять медсестру, но та и сама не стремилась остаться одна.
— Похоже, на первом этаже, там перед дверью такой же коврик, — прошептала девушка.
Сверху посыпались искры. Закрывая лицо, они проползли в коридор и наконец добрались до кабинета завотделением.
— У тебя есть шпилька или булавка?
— Меня уволят, — пролепетала медсестра.
— Это будет большой удачей.
Подтверждая слова Андрея, зазвенели разбитые стекла. Синий кварцевый свет залил коридор. Картины сорвались со стен и закружились стаей квадратных массивных птиц. Цветочный горшок пронесся, как ядро, и если бы беглецы не вжались в пол, то их кошмар на этом и закончился одновременно с жизненным путем. Горшок разлетелся, влепившись в ручку двери, кактус вывалился на голову Андрея, но тому было не до таких мелочей. От удара дверь приоткрылась.
Ворвавшись в кабинет, Андрей вставил в ручку двери стул. Больше всего он боялся, что компьютер не включится, но машина послушно и тихо загудела.
— Слава богу! — только и выдохнул Андрей.
— У нас свое питание, это же реанимация, — с гордостью прошептала медсестра и добавила: — Если ты взял меня в заложницы, то меня, может быть, и не уволят.
— Тебя как зовут?
— Екатерина… Степановна.
— Катя, если нам не повезет, то наши гробы поставят рядом в конференц-зале… Или что тут у вас есть…
Андрей быстро проверял начинку компьютера. Он надеялся не только на автономное питание, но и на то, что завотделением не чайник. Времени на эмоции не было, в дверь тяжело шмякнулось что-то мокрое, и под ногами захлюпала вода.
В бешеном пространстве гудел и бесновался Шабаш. На подносах разносили филе из мозгов; подлизывали кровь, как ликер из конфеток, а уж из чего тут лепили эти конфетки!
Консервная банка вцепилась в рваную покрышку, тут же к ним подкатились сдутый мяч и селедочная голова. Селедке не повезло, и ее растоптали в свалке — с Шабаша возвращались далеко не все, тут любили покуролесить.
Галя и Дон смотрели на эту оргию прижавшись как мышки, к черной стене.
