Наконец круг был закончен. Я закрыл маркер и бросил его на стол, прежде чем неуверенно отправиться на поиски Джуна. Дом был не очень большим, и комнат было мало. А взрослых неожиданно много — Джун обычно спал с кем-нибудь, и я надеялся, что это не Роберт. Из его комнаты послышалась ругать на английском и приглушённый звук стрельбы. Я вздохнул. Не понимаю — мало что ли в жизни таких штук?
Вообще-то, заглядывать в спальни людей, когда они спять м занятие неблагородное. Но я утешал себя тем, что дом мой, да и видеть, как я заставляю Джуна участвовать в таинственном ритуале, никто не должен.
Я надеюсь, это не высосет его душу снова. По логике книги, он должен быть мёртв ещё с первого раза, так что до этого может и не дойти.
У Прохора было пусто. Он спал на футоне в своей странной позе трупа, и нигде не было никаких комков, напоминающих малявку.
Следующей на очереди была Минори. Стоя у двери, я вздохнул. Было неловко — взрослый я уже в девичьи спальни пробираться.
Внутри пахло её духами и чем-то, похожим на корицу. Комната Минори была самой обжитой и аккуратной — даже цветочные занавески колыхаются от ветерка. На подоконнике горшок с фиалками; на туалетном столике куча баночек, склянок и упаковок, о содержимом которых мне лучше и не интересоваться. Кровать вся усеяна разного размера подушками — так сразу и не скажешь, кто там, но свисающая голая пятка Джуна развеяла все сомнения.
Я подкрался, надеясь, что Минори не проснётся, и потянулся к Джуну, пытаясь поднять его маленькое сопящее тельце.
Вдруг минори дёрнулась, подняла голову и открыла глаза, уставившись на меня с испугом на лице. Ух. Так и знал, что это будет неловко.
— Извини, — одними губами прошептал я.
— А... — она приоткрыла рот и нервно икнула. — Н-ничего!
— Я просто заберу его, — сказал я, прежде чем взвалить Джуна на руки (моё ребро!) и тихонько уйти. Минори улеглась, будто притворяясь, что меня нет. Оказавшись в коридоре, я тихо прикрыл дверь и выдохнул.
Нет ничего сложнее двух вещей: уложить Джуна спать и растолкать его, когда он уже спит. Недовольный сопляк даже попытался меня укусить, но в конце концов унялся. На полу моей комнаты был огромный рисунок маркером с кучей деталей — как он мог его не заинтересовать?
— Что это? — спросил мальчик, потирая глаза.
— Ритуальный массив, — ответил я. — Чтобы помочь мне справиться с одной... болезнью. Только ты можешь мне помочь, но мы никому не должны об этом рассказывать. Что скажешь?
Джун тут же закивал.
— Что мы будем делать? — с готовностью спросил он.
Я подхватил его, сажая в пустой круг в центре рисунка. Затем взял в руки нож и оказал им на несколько одинаковых элементов.
— Я должен капнуть на них кровью. Только не пугайся. Когда я это сделаю, закрой глаза и изо всех сил попроси отменить твоё желание, понял?
— Желание? — похлопал глазами Джун.
— Да-да. Ты меня понял?
Он неуверенно кивнул. Я вздохнул и сделал надрез на ладони, чтобы добавить в массив заряженную энергией кровь. Не понимаю, зачем Сабуро использовал целое море — пары капель вполне достаточно!
На удивление, Джун сделал всё правильно и без напоминаний. Массив загорелся красным, когда я почувствовал, как все мои органы сдавливает какая-то неведомая сила. Джун упал ничком — когда массив начал стремительно гаснуть, я дотянулся до него и вытянул из круга.
Джун был жив и здоров. Он закашлялся и пробормотал что-то, прежде чем попросить воды. Я чувствовал слабость и обезвоживание — наверняка, он тоже. Оставив Джуна на своей кровати, я смочил палец слюной, на всякий случай стирая часть линии массива, просто чтобы не оставлять его готовым к работе. Затем вышел, чтобы принести Джуну воды (и себе, если уж на то пошло).
И только в маленьком зеркале, висевшем на стене в коридоре, я увидел своё отражение.
На моей шее ничего не было.
***
Это было хорошее утро.
Не считая того, что я проспал полтора часа и потратил кучу времени на отмывание пола, я чувствовал себя отдохнувшим и свободным. Шею больше ничего не сдавливало. Я чувствовал себя окрылённым, и это было... странно.
Но не в неприятном смысле.
Впервые за долгое время у меня было действительно хорошее настроение. Я надел дурацкую яркую футболку с попугаями, непонятно как оказавшуюся в моём шкафу, собрал Джуна без единой жалобы и спустился к завтраку, обнаружив Роберта и Минами, дерущихся за место у плиты.
— Я б-буду готовить! Н-не надо н-ничего делать! — сердито пропыхтела девушка.
— Женщина, я покажу тебе, как выглядят настоящие панкейки! — попытался отобрать сковороду Роберт.
Какой... хаос. И он даже не вызывает головную боль.
— Хорошее настроение, да? — раздался голос Прохора, жующего кусок хлеба за столом. — Они поклялись приготовить что-нибудь час назад. Боюсь вклиниться. Думаю сходить в раменную.
Я фыркнул.
— Рано или поздно они поделят кухню, — на это Прохор только покачал головой. — Знаешь, сегодняшнее утро кажется началом новой жизни.
— Звучит неплохо, — согласился мужчина.
Мой живот, недовольный вчерашним пропуском ужина, досадливо забурчал. В дополнение к этому Джун подергал меня за воротник. Я вздохнул.
— Отдайте сковороду хозяину этого дома и успокойтесь!
—————
Основной сюжет окончен! Жалею, что не объединил 2 и 3 тома... Планируется ещё несколько дополнительных глав, так что не теряйте книгу из виду)
Наблюдения Кикучи Джуна. Часть 1
Жизнь Джуна была... по общему признанию, довольно приятной. Но иногда он вспоминал холод, ужасный мертвенный холод и преследовавший его запах разложения — он знал, как это пахнет, потому что однажды нашёл остатки мыши, спрятанные их толстым котом под порогом. Джун не знал, почему образы одиночества и смерти приходили в его голову — как говорил
дядястарший брат, маленькую и совершенно пустую. Иногда Джуну казалось, что он один, и ему было страшно; иногда он чувствовал, что кто-то, кого он любит, хочет причинить ему боль. Но он знал, что этого никогда не произойдёт. Может,
дядястарший брат иногда щипал его за щёки или давал лёгкие затрещины, он никогда не обижал Джуна всерьёз.
Джуну было всего восемь, но он не знал, что именно постоянно его тревожило.
Иногда ему казалось, что его конечности неповоротливые и тяжёлые. Иногда, когда он стукался обо что-нибудь головой, он слышал призрачный металлический звон. Джун никогда никому не жаловался; почему-то ему было страшно признавать, что с ним что-то не так. Будто это могло бы заставить семью бросить его или издеваться над ним из-за этого.
Но Джун знал, что они никогда так не поступят. Даже вечно ворчащий
дядястарший брат и частенько хмурый дядюшка Вяземский любили его и никогда не давали повода в себе сомневаться. Два убеждения сталкивались друг с другом, и в конце концов Джун ничего не предпринимал, трясясь в слепом страхе, но зная, что всё это совершенно напрасно.
Вообще-то, семья Джуна была довольно большой. Самой важной её частью был
дядястарший брат Джуна. Мальчик знал, что где-то в пансионате для инвалидов у него есть ещё один — даже ещё старше брата Сабуро. Но они никогда не встречались. Вероятно, инвалиду вроде «другого брата» нужен покой. А может, в пансионат не допускают детей?
Но «другой брат» настолько его не интересовал, что обычно Джун о нём и не спрашивал. К тому же, привилегией быть ещё одним братом успешно пользовался Роберт. Забавный друг
дядистаршего брата, у которого всегда были сладости, забавные вещи и интересные истории. Джуну нравился Роберт. Кто его не любил? Тот легко сходился с людьми, всегда был беззаботным и говорил со смешным акцентом. А ещё у него была очень пугающая сестра из Канады — она была такой строгой, что при ней было страшно и пикнуть лишний раз.
Роберт был замечательным борцом с демонами. Казалось, он всегда чуть-чуть превосходил
