— А ты интересен, птенец, — девушка подошла ко мне вплотную и взяла за подбородок, поворачивая моё лицо в разные стороны, пытаясь что-то разглядеть. Даже зубы посмотрела, словно я породистая собака на выставке. — Нет, так будет неверно. Ты почти равен мне, но выше первых птенцов. Интригующе-е-е, — последнее растянула восхищённым шёпотом.
— А как мне вас называть? — спросил у неё, пытаясь как-то привести её в себя.
— Тебя, — ответила она, даже не думая отодвигаться.
— Чего? — спросил у неё.
— Не вас, а тебя, — девушка угрожающе прищурила свои красные глаза.
— Как тебя зовут? — повторяю вопрос.
— Дракула, — представилась девушка между делом, продолжая исследовать теперь мои зрачки и ресницы.
— Вампир из романа? — удивился её ответу.
— Жалкая пародия одного из птенцов, ожидающий славы и влияния таким жалким способом, — безучастно произнесла Дракула.
— Из-за чего же этот способ жалкий? — спрашиваю у неё, когда она начала изучать мои руки.
— Искать славу и уважение среди птенцов обманом обречено на провал, а среди людей это бесполезно, ведь люди не могли тогда предложить нам чего-то путного, — ответила Дракула, заводя волосы за правое ухо.
— Что ты подразумеваешь под птенцами и почему люди не могли предложить вампирам что-либо? Например, кровь? — спрашиваю у неё, а вампирша спускалась всё ниже, теперь осматривая и ощупывая мой торс и спину.
— Для меня все обращённые птенцы, ведь я прародительница. Основательница рода вампирского. Но если взглянуть на это со стороны птенцов всё выглядит несколько иначе. Птенцы делятся на поколения, тем самым определяя место каждого птенца в нашей иерархии. Что-то случилось? — спросила девушка, смотря на моё скривившееся лицо. Хотя девушка ли? Как-то без разницы.
— Очень похоже на дедовщину, где старшие только из-за своего возраста могут унижать младших, — высказал своё мнение.
— Не совсем верная точка зрения, — Дракула даже не отвлеклась от изучения моего тела, дойдя уже до пресса. — У птенцов в первую очередь ценится сила, а чем старше поколение птенца, тем он сильнее. К примеру, седьмое поколение сильнее восьмого примерно на десятую часть.
— Разве это не одно и то же? Старшее седьмое поколение выше в иерархии, нежели восьмое, которое младше, — спрашиваю у Дракулы, когда она что-то очень тщательно изучала у меня в районе пресса и хмурилась.
— Опять не совсем верно. Птенцы и вправду сильнее, чем старше их поколение, но старшинство поколения определяется не их возрастом, а их близостью ко мне, — сказала Дракула, но подняв голову, она не увидела понимания в моих глазах. — Если я обращу простого человека птенцом, то он будет птенцом первого поколения или как их называют — истинным. Обрати этот птенец ещё одного человека, то новообращённый станет птенцом второго поколения. Другими словами далёким от меня на два поколения. Исходя из этого, птенцу второго поколения может быть двадцать лет, когда кому-то из птенцов десятого поколения может быть за две сотни лет. Я понятно объяснила?
— Да, очень понятно. Как-то не очень хочется быть в обществе, где будут править старые маразматики, которые к тому же не умрут в течение пары лет и возможно ещё и тебя переживут, — ответил ей.
— Ты хочешь что-то сказать о моём возрасте? — глазки злобненькой вампирши уставились на моё лицо, тщательно отслеживая мою реакцию.
— С чего бы? — удивился её ответу. — Ты не выглядишь старой, не говоришь как старая древность и не чувствуешься закостенелой. Следуя бритве Оккамы, ты не старая маразматичка. Об этом говорит то, как ты общаешься со мной. Одежда у тебя не из первого тысячелетия или вовсе из времён до нашей эры. Готическая лолита. Мило и со вкусом.
Дракула лишь с подозрением сощурились, но говорить по этому поводу ничего не стала.
— Сотрудничество же с людьми… Оно было невозможным на тот момент. Птенцам нужна была от людей кровь и может быть какой-то способ скрасить время, но… эти вещи были несовместимы с человеческими желаниями. Чтобы получить кровь с людей, птенцы должны были пить её прямо с сосуда, что обозначало либо смерть человека, либо его обращение в птенца. Как-то по другому получить человеческую кровь без смерти донора невозможно для того времени. Нет, даже не так. Человек мог и выжить, только с огромным количеством условий. Не было знаний, как сохранить эту жизнь нормально. У выжившего человека могло начаться заражение, гной, мы могли не найти примерный объём крови, при котором человек не умрёт, а птенцу её хватит для насыщения. Среди птенцов присутствовали энтузиасты, которые хотели ситуацию исправить, но для этого необходимы были подопытные, среди которых добровольных не было. Скажу сразу, чтобы глупых вопросов не было. Птенцы пить кровь у других птенцов могут, но это практически бесполезно. В крови людей есть достаточный объём жизненной силы для птенца. У других птенцов этой жизненной силы ничтожно мало. Капля в море.
— Ну и заморочки у вас, — покачал головой.
— У нас, малыш, у нас. Теперь ты один из нас, не стоит нас разделять, — Дракула поучительно сказала мне.
— Но я совсем не помню, как меня кто-то кусал, кроме этого комка шерстяного пламени, — я указал на моё плечо, где сидела Химари.
— Никто не помнит своего обращения, малыш, никто не помнит. Такова наша природа и никто не помнит момента своего обращения, — Дракула грустно покачала головой.
— У меня, кажется, голова сейчас лопнет. Боюсь, что когда очнусь, она уж точно будет болеть, — грустно выдохнул.
— О! Тут могу тебя порадовать! Голова у тебя болеть не будет!
— Потому что она всё-токи лопнет? — саркастически спрашиваю у неё.
— Нет, ты просто не вспомнишь ничего, как и всё то, что здесь происходило здесь, — она повела рукой, обозначив всё окружающее нас пространство.
— Почему? Хотя, нет. Это не так важно. Почему тогда ты тратишь на меня время?
— Чтобы ответить на второй вопрос, мне нужно ответить на первый. Сейчас ты не в своём теле и не во сне. Место можно назвать твоим внутренним пространством или ещё как-то иначе. У каждого разумного это название своё. Насчёт тела, то оно находится там же, где и было. А может и нет, но ты без сознания. Сейчас же ты чистая душа без тела, — Дракула мягко провела рукой по моим волосам, кончики которых начали прямо на моих глазах седеть. — Ты можешь помнить весь наш разговор, но будешь помнить душой. Или духом. Наше состояние по-разному воспринимают. Суть в другом. Душа помнит, а тело нет. Душа познаёт мир через тело. Зрение, осязание, слух, обоняние и другие чувства. Тело же понимает душу лишь со временем. В какой-то мере книги о понимании подсознания верны. Понять себя, понять, что сам хочешь и чего хочет твоё внутреннее я, но у сильных душой существ всё само выходит наружу.
— Почему ты разграничиваешь моё тело и мою душу? — спрашиваю у неё, попутно стараясь переварить всё в голове.
— Опять неверно понял, — Дракула огорчённо посмотрела на меня. — Тело и душа неразделимы. Без одного не будет другого. Разграничиваю я лишь то, что душа будет помнить обо мне и сообщать об этом телу. Не воспринимать меня конкурентом или врагом.
— Из-за чего я могу посчитать тебя врагом? — устало вздохнул, понимая, что совсем ничего не понимаю.
— Вампиры хищники. Стайные или одиночки, нам без разницы, но личная территория и охотничьи угодья нам важны независимо от того питаемся мы кровью напрямую у людей, у животных или пользуемся донорской кровью. Нам важен сам факт наличия такой территории, а стоит кому-либо из птенцов её пересечь, как у нас может сорвать крышу. Я хоть и снисходительно отношусь к птенцам, а особенно к первым из них, но одного из них не задумываясь убила, когда он ворвался ко мне в комнату, крича оскорбительные вещи. Жалеть же об этом не было и мысли. Так встретиться могли и мы.
— Ты же говорила, что вампиры могут быть стайными. Каким образом они уживаются на территории?
— Они должны дать почувствовать другому свой аромат души другому птенцу, которому доверяют, ведь это даже больше, нежели признание в доверии или признание самого факта сотрудничества между вами. Аромат души позволит выследить тебя где угодно, вне зависимости от расстояния, времени и даже плана бытия. Где бы ты ни был, почуявший однажды запах твоей души вампир будет знать его местонахождение всегда-а, — во взгляде вампирши появились малые искры безумия, но это было лишь затишье перед бурей.
