Что примечательно — почти попал. Точнее — попасть попал, но не в голень, как метил, а в бедро. Толстуха охнула, и на секунду ослабила хватку, но этой секунды девушке хватило.
Она лихо ткнула пальцами руки противнице в глаза, после же повалила ее на землю и уже сама принялась душить.
Что там было дальше — неизвестно, поскольку внимание Кольки переместилось на Германа. Он умудрился зацепить бесовку, отчего та взвыла голосом, не имеющим уже ничего общего с человеческим, крутанулась на месте, пытаясь достать шустрого оперативника своими когтями и прозевала момент, когда ей на спину прыгнула та самая бабенка, с которой напарники говорили у колодца.
— Режь ее, служивый! — заорала она — Режь!
Герман несколько раз коротко ударил бесовку ножом в живот, при этом женщина орала какие‑то невнятные фразы на незнакомом Кольке языке.
Из ран вместо крови у бесовки повалил черный дым, и вроде как даже с языками пламени, она то ли орала, то ли стонала на одной ноте, и продолжалось это до тех пор, пока Герман не резанул ей клинком по горлу, к которому тут же, изогнувшись, как гимнастка присосалась потерявшая силу ведьма, крайне напоминая ненасытную пиявку.
— Капец — вырвалось у Кольки. Сценка и впрямь была не из приятных.
И тут все кончилось, как‑то сразу.
На землю брякнулись кости бесовки — ее тело истаяло в воздухе как дымка, кроме желтого костяка в рубахе больше ничего не было.
Упала туда же и женщина, которая до последнего висела на ее спине. Правда она значительно похорошела за эти секунды и помолодела тоже.
Встала с тела (явно неживого) и молодая ведьма. Она была бледна, но явно довольна собой.
Герман же раз за разом втыкал почерневшее лезвие кинжала в землю, громко матерясь.
— Сила ковена! — поднимаясь с земли, громко крикнула очень довольная ведьма.
— Верность ковену! — дружно ответили ей выжившие участницы шабаша.
— Вылезай — сказал Герман, который вернул ножу привычный блеск, а потому успокоился, и, убрав его в ножны, полез за сигаретами — Все кончилось.
— Ну, служивый, мы квиты — подошла к нему ведьма, явно вернувшая себе силу — Мы получили свое, ты свое. Каждый при своем интересе.
— Да прямо — хмыкнул Герман — О чем ты говоришь, я не понимаю? Мы тебе силу помогли вернуть, конкурентку убрать, из рабства тебя освободили и власть над ковеном дали. И после этого мы при своем интересе?
— Ладно, чего ты хочешь? — деловито спросила ведьма, глянув на луну — Могу клад показать, хороший клад, чистый, без охраны. Могу зелье дать хорошее, редкое, еще в позатом веке закрытое. Порчу наведет на кого хочешь, причем без обратного действия.
— Да нет, милая — засмеялся Герман — Это все мне без надобности. Давай так — ты три раза помогаешь мне и три раза моей приятелю, после этого мы в расчете.
— Ох ты, как губешки‑то распластал — захохотала стремительно хорошеющая и молодеющая женщина. Ее волосы меняли цвет прямо на глазах, из бесцветных и прямых становясь рыжими и кудрявыми — Смотри, слюной не захлебнись.
— Что ты там про обратное действие говорила? — иезуитски спросил Герман — Ты же опытная, ты же все знаешь.
— Ладно — сдалась ведьма — Прах с тобой. Один раз помогу тебе и один вон тому мальчонке. И все!
— Идет — кивнул Герман — Клянусь Луной, что такая оплата меня устроит.
— Клянусь Луной, что заплачу этот долг — без энтузиазма сказала женщина.
— Луна, мы слышали их слова — нестройно произнесли ведьмы.
— Ну, а мне что теперь делать? — спросила зеленоглазая ведьма, подходя к Кольке, вылезшему из‑под елки и волокущего за собой Валеру. Бедолага таки сомлел.
— Да ничего — просопел Колька — парень был худой, но тяжелый — Я тебя просто так спас, ты красивая. Нельзя, чтобы такая красота сгинула со света.
— Даже не знаю — развела руками девушка и посмотрела на товарок — И как быть?
— Влюбился — сказал кто‑то из ведьм — Вот потеха!
— Ничего подобного — проворчал Колька, заливаясь краской.
Ничего он и не влюбился, просто понравилась она ему очень. Даже больше чем эта, как ее…
— Не красней — потребовала девушка — Мы, бабы, робких да застенчивых не любим. Или ты этого не знаешь?
— Все, пошли — к Кольке подошел Герман и наклонился над Валерой — А то они начнут сейчас тебе голову морочить. Иной раз и с простыми‑то женщинами с ума сойти можно, а уж с этими…
— Ну, тебя‑то и из пушки не пробьешь — заметил кто‑то из толпы — А мальчонка забавный.
— Подъем — похлестал Валеру по щекам Герман, тот замычал что‑то и открыл глаза — Пора, пошли.
— Вам туда — окончательно трансформировавшаяся в юную кудрявую красотку, новая хозяйка ковена показала на тропинку между деревьев, ее ярко освещала луна — Не сворачивайте с нее и придете куда надо.
— Пока — махнул рукой Герман и первым зашагал по ней, за ним, покачиваясь, последовал Валера, замыкал шествие Колька.
— Стой — ударил ему в спину девичий голос, он развернулся и оказался носом к носу с красавицей — ведьмой.
— Людмила — шепот был на грани слышимости — Мое имя — Людмила.
Губы ощутили сладость ее губ, дыхание перехватило, но уже через секунду все исчезло, заставив Кольку сомневаться — а было ли это вообще?
По лесу они топали пару часов, не меньше, зато вышли прямиком к микроавтобусу, причем тропинка, которая их к нему вывела, исчезла буквально на глазах.
— Ладно, до утра посидим в нем, а после толкать будем — скомандовал Герман — До рассвета все равно дергаться не стоит. Да и этот красавец в себя окончательно придет, подсобит.
Но толкать ничего не пришлось. Утром выяснилось, что лужи никакой в колдобине нет. Сама колдобина есть — а лужи нет.
— Ну, вот и славно — заметил Герман, заводя машину, а после закуривая — Они нас тут на пузо посадили — они это дело и исправили.
Колька приоткрыл окошко и высунув голову смотрел на удаляющийся лес, гадая — увидит он еще когда‑нибудь эту самую Людмилу? Вот ведь, какие же у нее глаза зеленые, это космос какой‑то!
Его что‑то мазнуло по носу. Колька чихнул и понял, что это было крыло сороки. Она летела параллельно движущемуся микроавтобусу и, казалось, насмешливо что‑то тараторила.
Сорока сопровождала транспорт еще километра два, а после стремительно полетела назад.
— Эскорт — заметил Герман — Проводили с почестями. Или это тебе крылом на прощание помахали? Ты смотри, с ведьмой связаться — это хуже, чем… Не знаю даже, чем что.
— Да о чем ты — впервые соврал напарнику Колька, размышляя о том, что надо позвонить Полине и сказать ей, что он не пойдет сегодня с ней в кино.
