— Все равно облачись. А то при особе женского пола…
— Не видала особа вас таких, — высказалась массажист Лидия. — Вольдемар, иди в ванную, напусти в большой таз воды.
— Есть! — Вовка поддернул трусики и, растопырив локти, замаршировал к двери. Костлявый, слегка порозовевший от первого загара (а ноги до колен и руки до локтей уже потемневшие).
— Сколиоз у ребенка, — определила Лидия, глядя ему в спину. — Не очень явный, но имеет место… Подожди, а это что?
— Что? — Вовка боязливо свел лопатки.
— Вот это… — Она подошла. У Вовки на левой лопатке виднелась маленькая красная опухоль.
— Ерунда это… — бормотнул он.
— Не ерунда, а… кажется, крепкая заноза. И уже воспалилась…
Я тоже пригляделся.
— Вов, ты, наверно, занозил, когда чесался о балку. Я говорил…
— То-то я заметила дырку на футболке!..
Вовка сделал движение улизнуть из комнаты.
— Стоять!.. Иван, принеси из спальни мою аптечку.
— Ну, вот опять аптечку! — заголосил Вовка. — Ничего же там нету! Царапинка!
— Цыц! — велела Лидия.
Когда я вернулся с никелированной коробочкой, Вовка уже лежал животом на тахте и обреченно смотрел в пространство. Потом с тоской воззрился на маленький пинцет в пальцах у Лидии.
— Тихо… — Лидия пинцетом выдернула из опухоли «щепку» в сантиметр длиной.
— Ай!
— Не ври… — И Лидия решительно впечатала в тощую Вовкину лопатку пропитанный йодом тампон.
— Уау! Ы-ы-ыы!..
— Терпи. Считай, что это за курение… — Лидия величественно удалилась в спальню.
Вовка, не вставая, часто дышал сквозь зубы. Я сел рядом.
— Ты дурачишься или правда больно?
— Конечно, правда! Разве сам не пробовал, как это? — плаксиво огрызнулся он.
— Я думал, ангелы боли не чувствуют, — сказал я, хотя помнил, как он шипел в кладбищенской крапиве. — Ну, или… не сильно чувствуют…
— Что мы, не люди, что ли? — пробурчал он. Я озадаченно промолчал.
Лидия возникла опять, с куском белой марли на ладони. Проворчала уже без всякой суровости:
— До чего все мальчишки плаксивые… Ну-ка, дай утешу тебя… — И приложила марлю к пятну йода на лопатке. Вовка притих, будто прислушиваясь. Потом запыхтел с облегчением.
На столе у компьютера мелодично заквакал телефон.
— Иди в прихожую, к другому аппарату, — распорядилась Лидия. Она всегда подчеркивала, что не желает слушать мои телефонные разговоры. «Пускай там звонят хоть какие светские львицы!»
Звонила, конечно, не львица, звонил Семейкин.
— Иван Анатольевич, к сожалению, не могу вас ничем обрадовать. Разве тем, что сегодня перечислил вам обратно половину гонорара…
— Что так? — постным голосом откликнулся я.
— К сожалению, мое вмешательство не имеет смысла. Во всех этих делах у компании «Дешевые рынки» безупречная юридическая база, комар носу не подточит… Впрочем, Станислав Юрьевич упомянул, что они, кажется, сократили размер иска…
— Да, это было.
— Ну вот… А помещение и оборудование, конечно, уже не вернуть…
«Ну и хрен с ним», — подумал, хотя было обидно.
— Что поделаешь… Все равно спасибо за старания, Илья Рудольфович.
— Не за что, — сказал Илья Рудольфович Семейкин.
Я прошел обратно, к Лидии и Вовке, чтобы поделиться последним известием. И… встал у приоткрытой двери.
Вовка уже не лежал на тахте. Он и Лидия стояли у окна, спиной к двери. Лидия обняла Вовку за торчащее плечо и легонько прижимала к себе, а он касался щекой ее плеча. И тихонько смеялся. Лидия что-то показывала ему за окном. Возможно, там неуклюжий кот Елисей опять пробирался по веткам к ненаглядной Нюрочке.
Я отступил и неслышно прикрыл дверь.
Лидия в конце концов дала Вовке кассету с «Тайнами замка Сент-Ив». Только потребовала с него обещание, что когда на экране будет «что-нибудь такое», он станет закрывать глаза. Ну, смех, честное слово! Впрочем, Вовка дал такое обещание, и, кажется, честно.
Однако ставить фильм Вовка не спешил. Когда я заглянул в свою комнату перед тем, как улечься с Лидией, Вовка лежал, завернувшись в халат, и смотрел в потолок.
— Все нормально, Иван, — сказал он утомленно.
Я присел на край тахты.
— Адвокат пообещал, что вернет половину гонорара…
— Я знаю.
— Вов, а что теперь делать с этими деньгами?
— Что хочешь, — зевнул Вовка. — Они твои…
— Да какие же они мои! — Я не испытал никакой радости, наоборот, было неприятно.
— Твои, — повторил Вовка. — Или… ты подели их на четыре части, на всех. Будет это… «покрытие убытков».
— Ну, если так…
— Ага, именно так! — Вовка повеселел. — Иван, можно я пошарю по Интернету? Посмотрю, что делается на планете…
— Шарь на здоровье… А кино?
— Да ну его! Я вспомнил этот фильм. Там шпаг и приключений мало, а всякой ерунды полным-полно… Иван, я, может, долго буду сидеть, ты не беспокойся. Я могу не спать хоть сколько.
«Верю», — вздохнул я про себя.
— Сиди, Вовка… Спокойной ночи.
Спал я паршиво. Точнее говоря, до четырех часов утра совсем не спал. Медленно перемешивалась в голове каша из воспоминаний, тревог и непонятности: а что будет потом? Вязко ворочалась она, утомительно и без четких мыслей. А еще мне казалось, что Вовка так и не лег, сидит у компьютера, ищет в Интернете неизвестно что… И не то чтобы я испытывал сильное беспокойство. Скорее это было ощущение, понимание Вовкиного одиночества. Но пойти к нему я не решался… Я старался лежать неподвижно, почти не дышал, но Лидия несколько раз просыпалась и спрашивала, почему я «верчусь, как голый поросенок в крапиве»…
Под утро я не выдержал, встал, на цыпочках подошел к своей комнате. Света — ни от лампы, ни от монитора — в дверной щели не брезжило. Значит, Вовка все-таки лег.
Тогда я наконец уснул. И проснулся, когда Лидии уже не было — ушла на работу.
Я заглянул к Вовке. Вовка спал, отвернувшись к стене. Лидия с вечера приготовила ему постель, но он лежал поверх одеяла, завернувшись в мой халат. Торчали голые пятки. Компьютер и телевизор были выключены.
На кухне я нашел вместо завтрака записку, что сегодня мы с Вовкой должны заняться самообслуживанием. Нам надлежало купить десяток яиц и полкило колбасы, сделать глазунью и бутерброды, вскипятить чай, а потом навести на кухне порядок.
— Домострой навыворот, — сказал я. Вовку решил не будить, глотнул холодного кофе и быстро смотался в ближний гастроном.
Когда я вернулся, Вовка был уже на ногах. Вернее, на… в общем, на стуле перед компьютером. Умытый и в чистой отглаженной одежде (Лидия вчера постаралась). Он крутнулся ко мне лицом, ухватился за подлокотники, растопырил ноги в красных носочках и в такой дурашливой позе молчал несколько секунд. И смотрел совсем не дурашливо. Испуганно и с напряжением.
