Ну а дальше появился он. Позади потока бегущих от чего-то людей возник парень в капюшоне и маске с черепом. Грязная обувь, дешевые штаны и куртка. Легкая сутулость, что было скорее психологическим проявлением, чем физиологическим. Она приняла его за типичного фрика, что не представляет угрозы – и это оказалось неверным суждением.
Он был Пробужденным. Причем сильным. Таким, которому Рэм не смог ничего противопоставить. В тот момент Элиза даже поймала себя на едва проскользнувшей улыбке: было забавно видеть, как обламывает зубы Вальзак-Ротт, наткнувшись на хищника покрупнее, а не на слабую дичь.
Вот только мысль о том, что на «пьяной драке» все не закончится, пришла слишком поздно.
Элиза наблюдала за методичным избиением чернокнижника и пыталась опознать породу этого зверя и его мотивы.
Это что-то личное. Ничем иным ярость, с которой парень в маске ломал кости Ротту, объяснить было никак нельзя. После одного из ударов, когда девушке стало понятно, что Рэм не выстоит и, возможно, даже умрет сегодня, произошла одна из двух вещей, которые Элиза так сильно не любила.
Ей стало страшно.
Нет, ее пугал не хруст переломов, не болезненные стоны и не кровь, которой отхаркивался Рэм. Даже когда на месте его глаз остались только две пустые впадины, она повела лицом только от того, что их частичка оказалась у нее на кроссовке.
Страшно Элизе стало от простого, но очень гадкого осознания – она бессильна. Контроль над ситуацией потерян и предсказать, что придет в голову «черепу», движения которого, между прочим, ей смутно кого-то напоминали, девушка не могла. Элиза почему-то ощутила себя очень маленькой и незначительной, ведь регалии не стоят и гроша, когда встречаются с ботинком, что очень хочет проломить кому-нибудь череп.
Все, что ей оставалось, так это сохранять хотя бы иллюзию того, что она может прекратить происходящее в считанные секунды. И если сначала она предпочитала не проверять свои воздушные замки на прочность, то очень скоро это стало невозможно.
И замки, как им свойственно, рассыпались, оставляя за собой только страх.
Она сама не знала, чего ожидает от психа в маске, когда включила навык и уложила толпу зрителей на колени. Возможно, это было последним способом ощутить контроль, если уже не над Рэмом, что, судя по агоническим крикам, остаток жизни проведет в инвалидном кресле, то хотя бы над своей безопасностью. Залезь под одеяло – монстр пропадет, держи включенным навык – из тебя не сделают такого же овоща, как тот, что валяется под ногами. Девушке хотелось держать картинку происходящего настолько простой, насколько возможно.
Пощечина лишила ее даже этого.
В этот момент Элизе просто хотелось, чтобы проблема исчезла сама собой. Как любая другая проблема, что исчезала сама собой от щелчка пальцев при ее положении.
И поэтому, когда она увидела за спиной незнакомца своего дедушку, произошла вторая вещь, которую терпеть не могла Элиза Белецкая – она в мгновение разрыдалась.
Как ребенок, который увидел своего родителя после того, как его кто-то сильно обидел, она полностью утратила контроль над собой и не могла остановить слезы, полностью уходя в тень «взрослого», что пришел решить за нее неподъемные, казалось бы, проблемы.
– Не перегибай, пацан, – произнес голос, который она не слышала вживую уже очень давно.
Парень в маске замер на месте и резко оглянулся. Еще секунду назад он казался абсолютно уверенным в том, что делает. Действовал будто по отрепетированной сцене, место реплик в которой заняли крики Рэма, а занавесом послужил хлесткий звук удара ладони об ее щеку.
Но сейчас, после того как Родион его осадил, парень не выглядел таким уверенным. Он лишь дергано переводил взгляд с жертвы на свои руки, черный цвет которых медленно сходил на нет.
Почему-то она знала, что сейчас под этой маской скрывается гримаса ужаса. Под взглядами приходящих в себя людей, что с опаской начали расходиться по сторонам, парень попытался унять дрожь в своих ладонях, спрятав их в карманы куртки и посмотрел на Родиона.
– Какого хера ты здесь делаешь? – сбивчиво произнес он, глядя на старика с закатанными рукавами.
– Разбирался с охраной вот этого вот, – он нахмурил бровь и кивнул в сторону притихшего Рэма. – А что здесь делаешь ты – вот это уже интересный вопрос. Но его мы обсудим позже.
Парень в маске резко завертел головой, наверное, в попытках найти охрану, с которой разбирался Родион.
– Полегчало? – хмыкнул старик, глядя на нервную стойку собеседника.
Тот же в ответ просто опустил голову под всхлипы Элизы, что активно вытирала лицо руками.
– Вот именно, – Родион покачал головой.
Девушка не могла совладать с собой, как сильно ни старалась. Дедушка все это время был здесь? Видел, как она испуганно смотрит на происходящее со стеклянными глазами? Видел, как ей отпускают пощечину? Элиза не выдержала.
– Ты все это время был здесь?! – крикнула она, сжав кулаки. – Почему ты… почему…
Слезы застелили ее глаза; Родион обошел громко пытающегося восстановить дыхание парня в маске и обнял внучку.
– Я бы не дал тебя обидеть, – он гладил бьющуюся в истерике Элизу по голове. – Ну а парень заслужил все, что с ним сделали, даже больше.
– Д-да ч-что…
– Не переживай, все хорошо, – старик похлопал девушку по плечу. – Мне нельзя было в это влезать.
Парень в маске все это время наблюдал за ними, тоже пытаясь осмыслить произошедшее. Полегчало? Едва ли. Жалеет ли он о том, что сделал? Ни капли.
Толпа зрителей испарялась на глазах. Бритоголовый, который явно был главным в этой тусовке, похлопал тех немногих, что продолжали смотреть на развернувшуюся сцену, по плечам, и, подняв руку вверх, покрутил указательным пальцем. Два раза повторять не пришлось, и зрители нехотя последовали вглубь клуба за татуированной девушкой.
– Было бы неправильно лишать парня того, что было его по праву, внучка, – Родион говорил вполголоса, – просто неправильно. Все было под контролем.
«Психопат» обошел их со стороны и, глядя на заплаканное лицо Элизы, виновато вынул руки из карманов.
– Я…
Родион раздраженно посмотрел на него.
– Да сними ты уже эту херню, ради всего святого! Тоже мне, неуловимый мститель…
Элиза медленно отстранилась от Родиона и, утерев слезы рукой, наблюдала за тем, как парень медленно опускает капюшон и бросает маску на землю.
Удар синего черепа о залитый кровью асфальт отозвался в ней эхом.
– Марк?..
Вчера. Только вчера она была на его похоронах. Нужно ли добавлять к этому факту что-либо еще, чтобы, описать какую гамму эмоций испытала Элиза Белецкая, глядя в лицо своего жениха? Восемнадцатилетний юноша, что с покрасневшими от напряжения глазами сейчас смотрел прямо на нее, не сходился ни с тем кровожадным маньяком, что истязал Рэма, ни с тем хладнокровным и расчетливым Марком, которого она поцеловала на прощание.
Она смотрела ему в глаза, испытывая новую волну страха. Элиза не понимала парня, не знала, что от него ждать. Не могла понять, кто он, черт побери, вообще такой и чего хочет. Возможно, у него и правда было право так поступить с Рэмом, возможно, у него были причины убить Августа, возможно… слишком много «возможно». Она привыкла к порядку, привыкла, что в случае чего все ее проблемы решаются по щелчку – отца или ее собственному, неважно. То, что сегодня сделал Марк, эту уверенность надломило.
Сейчас ее успокаивало только присутствие дедушки.
Марк безразлично перевел взгляд с Элизы на Родиона, что, отпустив внучку, потянулся за трубкой в кармане, но через мгновение, скривившись, передумал.
– Ты знал, что он сегодня будет здесь, и не сказал мне? – Марк приподнял голову и посмотрел на Родиона.
– Да, – сухо произнес старик. – Но прежде, чем громко хлопать дверью, выслушай меня.
– Ладно, – парень приподнял брови. – Слушаю.
– Я бы сам приволок ублюдка к тебе на блюдечке, но раз уж ты решил заняться самодеятельностью, я просто не стал влезать.
