Я стараюсь не думать о Наказании. Не вспоминать о порошке, который сыпал мне на спину Киеран. Но во рту у меня кляп. Может быть, кодификация — это просто другое название Наказания?
Дребезжит дверь, я слышу, как она отъезжает в сторону, потом что-то тяжелое тащат по полу. Свет становится таким ярким, что оборотная сторона моих сомкнутых век становится красной. Снова что-то тяжелое волокут по полу, звякают какие-то металлические инструменты.
— Натан. Посмотри на меня.
Это мистер Уолленд. У него очень темные синие глаза с белыми крапинками. На нем лабораторный халат.
— Ты здесь для кодификации. Процедуру буду выполнять я. Возможно, тебе будет немного неприятно, но постарайся вести себя тихо. Расслабься.
Я снова начинаю ерзать.
— Это немного похоже на татуировку, но делается быстрее и проще. Сначала мы сделаем то, что на пальце. Чтобы ты почувствовал, как это будет. Ты ведь левша, правда?
Вряд ли он может угадать ответ в моих сдавленных воплях и попытках вырваться.
Он надевает на мизинец моей правой руки металлическое кольцо и закрепляет его.
— О’кей. Итак, все просто. Надо только расслабиться. Все будет готово…
Я ору в кляп, когда в кость моего пальца входит игла.
Игла выходит.
Мистер Уолленд ослабляет кольцо и сдвигает его вниз, к ногтю. Игла вонзается снова.
Я вцепляюсь зубами в кляп и смотрю на него, из моих глаз текут слезы.
Боль прекращается.
Мое сердце колотится.
Это не татуировка.
Мистер Уолленд расстегивает кольцо и снимает его совсем. Он и та женщина разглядывают мой палец.
— Отлично. Просто отлично. Почти никакого отека. У тебя исключительное тело, Натан. Просто исключительное.
Мистер Уолленд огибает стол, направляясь к моей левой руке.
— А теперь перейдем к другим татуировкам, побольше. Тут может быть больнее.
Я чувствую холодное металлическое прикосновение к тыльной стороне левой ладони, на уровне среднего пальца. Я смотрю на своего мучителя и матерюсь в кляп.
Мистер Уолленд не обращает на меня никакого внимания и продолжает заниматься своим делом, склонившись надо мной так, что мне видна его макушка. Темно-русые волнистые волосы.
— Постарайся расслабиться.
Ага, как же, сейчас. Что-то царапает внутреннюю часть моей руки, скребет прямо по кости.
Волнистая макушка мистера Уолленда неподвижна. Я тоже не двигаюсь.
Когда царапание прекращается, меня тошнит, я чувствую головокружение.
Мистер Уолленд смотрит на меня.
— Ну как, не очень больно, а? Теперь постарайся запомнить одну вещь — они не исчезнут. Никогда. Они у тебя внутри. Если ты попытаешься избавиться от них, срезав, предположим, верхний слой кожи, они проявятся вновь. Так что лучше даже не пробовать.
Он снова глядит на мою руку, проводит по ней пальцем. Рука кажется набрякшей, от его прикосновения становится неприятно.
— Код получился отлично. Очень хорошо.
Он отходит к дальнему концу стола.
— Теперь лодыжка. Расслабься. Это займет всего несколько секунд.
Несколько секунд подряд игла пробирается через мою плоть, впивается в кость, проникает в костный мозг. У меня во рту кляп, и я понимаю, что блевать нельзя.
— С большими костями дольше, — говорит он. — Ну вот, осталась последняя.
Он передвигает машину к верхнему краю стола, исчезает из виду и тут же появляется вновь справа от меня.
Он устанавливает машину вокруг моей шеи.
Ох нет… нет… нет…
— Постарайся успокоиться. — Он наклоняется вперед, его лицо оказывается прямо рядом с моим. — Здесь ощущение может быть немного странным.
Я лежу на тонком матрасике, подтянув к животу колени. Мое правое запястье приковано наручниками к металлической решетке кровати. Места, где меня кодифицировали, еще чувствуют боль. Пальцы и руку как будто топтали каблуками. Лодыжку ломит. Но хуже всего дело обстоит во рту. Я чувствую привкус, мерзкий металлический привкус.
Глаза я пока не открывал. Хотя не сплю уже некоторое время. Не знаю точно, как долго. Мне хочется назад, в клетку.
Вдруг мне вспоминается лицо мистера Уолленда, как он улыбается мне. Я открываю глаза.
Эта камера отличается от той, каменной. Здесь есть что-то медицинское, как в комнате 2С. Комнату освещает слабый молочный свет, его испускает крохотная лампочка в углу потолка. Прямо напротив, в другом углу, видеокамера. В комнате нет ничего, кроме кровати. Я поднимаю руку и смотрю на нее.
Это татуировка черного цвета. Точно такая же на лодыжке.
Конец всем мечтам о признании меня Белым. Для них я всегда буду наполовину Черным.
Я заживляю палец и ладонь. Ощущение синяка проходит. То же происходит с шеей и лодыжкой. Постепенно пропадает привкус во рту, начинается знакомый зуд. Я опять подтягиваю колени к подбородку и разглядываю татуировки на мизинце. Три крошечных черных надписи. Ч 0.5.
Мне нужен план.
Свет горит для того, чтобы за мной можно было следить. Я сопротивляюсь желанию поглядеть в камеру.
Гвоздь по-прежнему у меня во рту. Я прокусываю щеку и выковыриваю его языком и зубами, потом выплевываю его в ладонь, которую подношу ко рту как будто бы для того, чтобы обтереть губы. Открыть гвоздем замок на наручниках совсем не трудно, правда, приходится все время прикрывать его собой, чтобы не видно было, чем я занят. Замок открыт, но я не спешу снимать наручник.
Теперь надо войти в роль.
Я начинаю кашлять, потом дрыгаю ногами и хватаюсь за горло так, как будто мне не хватает воздуха. Представление занимает не больше двадцати секунд, после чего я слышу лязг дверной задвижки. Я скатываюсь на пол и лежу тихо, моя правая рука торчит в воздухе, как будто она все еще прикована к кровати. Глаза у меня открыты, но я прикрываю их локтем.
Ноги и полы лабораторного халата мистера Уолленда приближаются ко мне; похоже, он и правда испугался. Черные ботинки охранника останавливаются на пороге.
Мистер Уолленд наклоняется надо мной, одной рукой я хватаю его за шею, другой сильно бью его в лицо, перекатываюсь на ноги и наступаю ему на яйца.
Охранник уже в комнате, тянется к моей руке. Я бью его ногой в коленную чашечку. Раздается хруст, охранник хрюкает и валится на спину, но у него длинные руки, и деться от них в крохотной комнатушке некуда. Он валится, увлекая за собой и меня, но я выворачиваюсь, перекатываюсь на бок и снова бью его ногой в ту же чашечку. Но он все еще держит мою руку и, размахнувшись другой рукой, наносит скользящий удар мне в ухо. Я изгибаюсь и бью его в лицо. Его хватка слабеет, еще один пинок, и я освобождаюсь от него. Мистер Уолленд тоже лежит не двигаясь.
