— Тайна следствия. Никаких комментариев. Присылайте официальный запрос.
— Вам это с рук не сойдёт! Люди должны узнать правду!
Бросил трубку. Ну, что за пронырливая порода! Ищейки без навыков, но с богатым воображением.
Четвёртый звонок. Да что они все, сговорились что ли?
— Алло! — рявкнул сыщик в трубку.
— Митя, это Глеб.
— А, извини. День безумный. Ты по делу или так?
— Шерсть на платье Ольги Лопухиной. Я образцы биологам отдал. Это не собака и не кошка. Суслик.
— Не рановато ли для сусликов в Подмосковье?
— А это и не наш, не местный. Жёлтый суслик-песчаник, обитатель степей Средней Азии.
— Откуда он здесь оказался?
— Вопрос на миллион. В зоологическом саду есть парочка, но в московских парках они точно променад не устраивали.
— Изумительно. Теперь ещё и заморские грызуны на мою голову.
— Ты что-то не в духе. Тяжёлый день?
— Обычный. Теперь все дни такие. Газеты видел? Журналисты страх нагоняют — мол, в городе орудует группа мистиков и приносит человеческие жертвы, а их главный — воплощение медузы Горгоны.
— Ты бы меньше читал этой дряни. Писаки и не такое выдумают ради тиража.
— Что-то в этой версии есть…
— Я, Митя, человек науки и прагматики. Эти мракобесные культы — жалкая попытка вернуть невозможное.
— Но магия-то была! И до сих пор кое-что осталось, я недавно у одного кутюрье такой мощный артефакт видел.
— Магия… Поверь мне, то, что ты видел ещё до войны — убогие остатки. Чудотворца Жизуса вспомни, он был магом вне категорий. Летал, ходил по воде, выращивал отсечённые органы. Ещё пятьсот лет назад маги природные катаклизмы устраивали, а к нашему веку сил осталось только на дешёвые аттракционы вроде фейерверков. А Великий разлом и с теми ошмётками покончил. Вспомни Семиградье. Нет тут, Митя, никакой мистики. Есть один человек — хитрый и расчётливый.
— Голова, если честно, уже лопается от разных гипотез.
— В кинотеатр не хочешь сходить? В «Вулкане» идёт криминальная драма «Скальпированный труп».
— Уволь, Глеб, я трупами сыт по горло. Удивляюсь, что тебе на них смотреть хочется после целого дня в прозекторской.
— Да, не подумал что-то. Привык, знаешь ли. Футбол? Цирковая борьба? У Орлова сегодня Циклоп против Злодея. Обещают техничный бур*.
— Борьба? Другое дело. Надо как-то голову прочистить.
Прочистка не сильно помогла. Месяц май прошёл для Самарина как в тумане.
* Маскаро́н (из итал. mascherone — большая маска) — декоративный элемент в виде маски зверя, мифического существа, мифологического персонажа, помещаемый на изделия декоративного и прикладного искусства, мебель.
* Планида — участь, судьба.
* Бур — разновидность цирковой или французской борьбы, поединок атлетов
Глава 24. В которой мир немного сходит с ума
«…Достоевский явственно показывает нам, на что способен пойти человек из-за отчаяния, и что будет происходить с его душой после совершения тяжкого преступления…»
Соня дописала очередное предложение и задумалась. Думать сейчас, конечно, следовало о Родионе Раскольникове, но в голову упорно лез совсем другой преступник. Визионер. Какой же у него всё-таки мотив? И есть ли душа? Неужели после убийства пяти барышень у человека ещё может остаться душа?
Девушка рассеянно грызла кончик пера и предавалась размышлениям, когда вдруг поймала суровый взгляд учителя Лыткина. Преподаватель покачал седой головой и выразительно постучал ногтем по крышке часов, которые держал в руке. Гимназистки за соседними партами старательно выводили буквы. В стекло билась и жужжала одинокая муха.
Софья вздохнула и вернулась к сочинению. Экзамен по русской литературе. С этим предметом у неё никогда не было проблем. Библиотека дома большая, вся классическая проза давно прочитана и перечитана. Сочинение написать — тоже невеликое дело. Сколько их за эти годы уже написано. И Достоевского ведь сама сегодня выбрала. А вот поди ж ты — никак не удаётся собраться с мыслями.
Соня украдкой потянула из кармана овсяное печенье. Кажется, Лыткин не видит? Осторожно откусила, стараясь не хрустеть. Ура, не заметил. Сладкое подействовало, как всегда, быстро. Софья обмакнула перо в чернила и начала с новой строки: «Раскольников считал себя необыкновенным, особенным человеком, поэтому захотел проверить теорию на практике…».
— Ой, девочки, я от волнения всё перепутала. Написала, что содержатель ночлежки Коростылёв, а теперь вспомнила, что он Костылёв. Что теперь будет?
— Всё пропало! Балл точно снимут.
— Ой, ну что ты так её пугаешь? Это же совсем махонькая ошибка.
— А фамилию автора ты не перепутала? Он Горький, а не Солёный!
— А я слова забыла посчитать. Вдруг там меньше пятисот?
Соня отрешённо слушала щебетание одноклассниц в коридоре, уставившись в окно и снова задумавшись о своём. Какие же они всё-таки… несерьёзные. Переживают о какой-то ерунде. Интересно, у Визионера есть теория о собственной необыкновенности? Наверняка, он тоже считает себя уникальным, как Раскольников. Гордится тем, что делает. Получает удовольствие.
Соня догрызала очередное печенье, когда почувствовала, что тон беседы за спиной изменился. Перешёл на вкрадчивый и приглушённый шёпот. Гимназистки таким тоном обычно обсуждают романтические увлечения. Ну, кто на этот раз? Артист или спортсмен?
— …и главный, говорят, у них красив как Аполлон, а глаза чёрные-пречёрные и глубокие как колодец. Он ищет себе невесту каждый месяц. А они красоты его неземной не выдерживают и умирают. В глаза посмотрят и сразу каменеют. Вот на Первомай очередная невеста испытания не выдержала.
— Ой, страсти какие, девочки. Так он как медуза Горгона, только в мужском обличье?
— Наверное, не знаю. В общем, говорят, что он будет искать до тех пор, пока не найдёт ту, что выдержит его взгляд. И тогда он подарит ей кольцо с огромным бриллиантом и сделает самой счастливой в мире.
— С ума сойти. Вот это романтика.
— Ой, девочки… Я, когда на фотокарточку Артура Звёздного смотрю, у меня сердце прям замирает. А если бы я на такого красавца взглянула… Оно бы разорвалось, наверное, на месте.
— И у меня. А расскажи ещё про глаза. Какие они?
— Говорю же — чёрные-пречёрные, как омут…
— Ах, если бы он меня выбрал, я бы смогла ему в глаза посмотреть.
— Ты на учителя Манюрина-то даже смотреть боишься. Вот я бы смогла. Из нас двоих он бы точно меня выбрал.
«Боже, какие дуры!» — чуть не заорала Соня. Но сдержалась. Повернулась к одноклассницам и заявила:
— Глупости всё это!
— Вот и не глупости! В газете про него писали!
— Мало ли, что в газетах пишут, — возразила Соня. — А вы уши развесили. Никакой он не роковой красавец с пламенным взглядом. Он душегуб. Плохой человек. Опасный. И убивает совсем не глазами, а… по-другому. Думать о том, чтобы стать его «невестой» — это надо совсем легковерной дурочкой быть.
— Да ты просто завидуешь! Тебе вообще никто не нравится. Ты, Соня, неромантичная и заучка. Такую, как ты, он бы точно не выбрал.
— Не волнуйся, он бы и тебя не выбрал, — парировала Соня, скептически оглядев белобрысую худую одноклассницу.
— Это почему ещё? — нахмурилась та.
— Обликом не вышла.
— Ах ты дрянь!
— Барышни! Что за балаган вы тут устроили? — сердитый Лыткин выглянул из-за приоткрывшейся двери. — Вы мешаете комиссии проверять ваши работы! Умоляю, подождите на улице, нынче прекрасные погоды, моцион пойдёт вам только на пользу. К пяти пополудни можете возвращаться, не раньше.
Соня, быстро собрав вещи, пошла к выходу. За спиной слышался злой шёпот: «Да не трогай её, малахольную. Она просто завидует».
Сказочные дуры. Просто феерические.
* * *
Соня бесцельно бродила по улицам, радуясь, что больше не нужно слушать болтовню одноклассниц. Нет, ну надо же такое придумать?
— Глаша! — раздалось вдруг за спиной.
