Впопыхах ведь действовал преступник. Впритык. Рисковал сильно. А если бы Лопухина не ушла спать? На что он тогда рассчитывал? Тело и закоченеть-то толком не успело. Каркас этот железный снова на жертву надел — на всё тело. Неужели вся эта спешка и риск — ради большого публичного эффекта?
Эффект, конечно, вышел грандиозный. Не поспоришь.
Проморгал, Самарин. В очередной раз.
Но вот как, скажите, одному сыщику разорваться на все края Москвы одновременно? Накануне первого мая Дмитрий рыскал между домом Франка и больницей, где лежал Самокрасов. И что проку с того? Сразу за всеми входами не уследишь. Гиблое дело.
Метания между двумя парками тоже не принесли никакой пользы. Всю ночь и там, и там сновали грузовики и подводы: продавцы разгружали товар, устанавливали палатки, сколачивали помосты… Что ж теперь — каждую телегу и каждый шатёр проверять? Или бегать одному в тёмном лесу в поисках подозрительных лиц? Нет, затея с самого начала была неудачной.
Один, Митя, в поле не воин.
Слишком поздно понял, где будет пятая жертва. За пару секунд до её обнаружения. А ведь ночью прошёл мимо этой накрытой статуи раз пять. А тут как кольнуло что-то. Но время уже было упущено.
Ламарк слишком добр. Другой бы уволил уже. С занесением в личное дело.
Митя разложил фотографии пятерых жертв на столе вместе с репродукциями из календаря. Что же общего между ними? Где они все перешли дорогу одному человеку?
Прасковья, швейка. Худенькая, русые волосы, карие глаза.
Анастасия, горничная. Крупная брюнетка, чёрные глаза.
Мария, дочка фабриканта. Среднего роста, брюнетка, ореховые глаза,
Анна, куртизанка. Высокая, чёрные волосы, глаза голубые.
И Ольга, студентка. Субтильная, золотистые кудряшки, глаза серые.
Ни одного общего для всех признака. Ни рост, ни цвет волос или глаз, ни тем более род занятий у всех вместе не совпадают.
Но что-то же должно быть? Где он их разыскивает? Посещают одно кафе? Ходят по одним улицам? Бывают в определённых магазинах, театрах, кино?
Хорошо, возьмём места преступлений. Лубянская площадь, Александровский вокзал, «Славянский базар», Яуза, Сокольники.
Дмитрий разложил карту Москвы и отметил все пять мест. Разные участки, независимые друг от друга локации. Вот было бы чудесно, сложись точки в какой-нибудь очевидный рисунок. Звезду там, буквы или иную фигуру. Но отметки хаотично чернели на карте, не желая превращаться ни в какие символы.
Сыщик положил перед собой фотографии Самокрасова и Франка. Первый или второй? Или некто третий? Может, секретарь художественного общества Попышев? С виду смешной, толстенький, но кто знает? Или тот преподаватель из училища, Ганеман? Мягко стелет, но мало ли что кроется за этим добродушием? Или неизвестный, который ещё не попадался на глаза? Нет ответов.
За два месяца никто из членов комитета Московского художественного общества в полицию не обратился и никаких новых сведений не сообщил. Что ж, ожидаемо. «Двенадцать разгневанных мужчин» аккуратно проверили. Чисто. По крайней мере, по части алиби, знакомства с жертвами и нахождения на месте преступлений.
Список гостей ежегодного приёма тоже тщательно проанализировали. Отмели женщин, стариков, инвалидов… В сухом остатке — ни одного стопроцентно подходящего кандидата. А может, женщин и не стоило вычёркивать? Взять ту же Полину — она не только коня на скаку остановит, но и целый паровоз, если понадобится.
Пятьсот календарей расползлись по всей Москве. Кто-то свой экземпляр выбросил, кто-то передарил или вообще отдал прислуге. Как понять, какой из владельцев распорядился подарком не по прямому назначению? И был ли вообще этот владелец в числе приглашённых?
Ладно, что там дальше? Митя, покопавшись в бумагах, выудил остатки календаря, вспомнил уже виденный раньше июнь и вздрогнул. Проклятье. Рыжая. Как он мог забыть?
Громкий звонок телефона вывел из раздумий.
— Дмитрий Александрович? Это Натали Франк.
— Натали? У вас всё в порядке?
— Я не знаю, — голос у мадам был взволнованный. — Муж запретил с вами разговаривать, поэтому я звоню тайно, у меня мало времени.
— Что-то случилось? Снова появлялся тот студент?
— Нет, слава богу, он больше не приходит. Были другие странные посетители. Ах, я не должна об этом говорить, Жюль сказал, что надо всё решать через адвоката. Но они оба не хотят меня слушать.
— Что за посетители, мадам?
— Ночные гости. В конце апреля. Один какой-то старик, а второй… огромный, лысый, и на шее сзади у него татуировка. Чёрный квадрат. Что, если это сектанты? Я читала в газете, там пишут, что в городе орудует банда фанатиков.
А, может быть, у Натали просто богатая фантазия? Чёрный квадрат, надо же.
— Что вы от меня хотите, мадам?
— Сделайте что-нибудь, вы же полицейский. А если они втягивают Жюля в какие-то тёмные дела? Он такой доверчивый…
— Натали, вы можете уехать из города?
— Уехать? Для курортов ещё не время, мы обычно едем на воды не раньше июня. Раве что в загородное имение. Думаете, мне что-то угрожает?
— Не знаю. Но я бы на вашем месте уехал немедленно. Боюсь, в Москве и правда небезопасно.
— Вы поможете Жюлю? Я за него так волнуюсь.
— Сделаю всё, что в моих силах. Всего доброго, мадам.
Митя положил трубку. Нет, с женой Франка явно творится что-то странное. Какую игру она ведёт? Прикрывается заботой о муже и тут же его сдаёт. Что за сектанты со странными символами?
Снова звонок. Натали забыла что-то сообщить?
— Митя, здравствуй!
— Добрый вечер, Соня. Как хорошо, что ты телефонировала. Я сам собирался.
— Есть хорошие новости?
— Боюсь, что нет. Как раз наоборот. Ты, кажется, за Франком хотела присмотреть? А я, дурак, одобрил. Теперь очень об этом жалею. Вокруг него всё как-то странно запутывается, тебе лучше оставить эту идею.
— А я уже… — Соня горестно вздохнула. — Он нас с Полиной засёк почти сразу. Так глупо вышло.
— Вот и хорошо, — обрадовался Дмитрий. — Лучше вам не пересекаться. Анисим больше в училище не появлялся?
— Нет, его никто не видел.
— Послушай, может быть, тебе уехать из Москвы ненадолго? До конца месяца?
Видимо, планида* у Мити сегодня такая — отправлять симпатичных барышень от себя подальше.
— Я не могу. У меня же выпускные экзамены.
— Плохо. Мне было бы спокойней, если бы ты находилась в безопасности.
— Ну, что со мной может случиться?
Ох, Соня. Наивность и отвага в одном флаконе. Нет, напоминать ей про «рыжий» июнь не стоит.
— Просто нехорошие предчувствия. Извини, я драматизирую, наверное. Главное, помни об осторожности, обещаешь?
— Обещаю. Мы, наверное, не скоро увидимся, да? Мама говорит, что учёба сейчас важнее.
— Она права. Я бы тоже очень хотел увидеться, но пока вряд ли получится. Но я всегда буду рад услышать хотя бы твой голос.
— Правда? Тогда я буду телефонировать после каждого экзамена.
— Договорились. Береги себя, Соня.
В голову лезли тревожные подозрения, и Самарин не мог от них отделаться. Нет, это невыносимо. Мало ли в городе рыжих девушек? Почему Визионера должна интересовать именно Софья? И всё же будет гораздо лучше, если она сейчас уедет. В пекло экзамены. Этим обязательно надо будет заняться, но позже.
Опять звонок. Да начальник Убойного отдела сегодня популярен как никогда!
— Вы Самарин? Я репортёр Чижов из «Московского листка».
Кто ему дал этот номер? Ещё журналистов не хватало!
— Чем могу быть полезен?
— Я занимаюсь хроникой происшествий, мне нужна подробная информация об убийстве первого мая в Сокольниках.
— А это не вы ли — автор недавней статьи о том самом инциденте?
— Именно я.
— Ваша писанина — полный бред. Группа сектантов приносит кровавые жертвы? Глава тайного общества убивает девушек взглядом? Какая вам ещё нужна информация? Вы и так нафантазировали сверх меры ради дешёвой славы.
— А где, скажите мне, брать подробности, если полиция не хочет сотрудничать? Если вы так и будете молчать, версии будут множиться. Я лишь собрал слухи и транслирую всем народную молву. Читатели в панике. Вы ничего не хотите сказать?
