Лицо шефа из серьёзного обратилось в радостное быстрее, чем зажигается лампочка накаливания.
«И что он лыбится? Типа гасит боль от потраченных впустую четырёх дней жизни? Лучше бы обучение поменял, всё под себя переделывать приходится», — юноша закипал в своих мыслях, а радостная белка в его голове втаптывала сломанное колесо в землю.
— Зарплату пересчитаем и вышлем на неделе.
Лицо Бориса было пустым, а в груди затухал слабый огонёк надежды, что это просто проверка на вшивость и его на самом деле не выгоняют с работы. Иногда сходить с короткого пути неприятнее, потому что ещё не узнал обо всех недостатках, ямах и острых камнях под ногами.
Улыбка начальника была самой лживой на его памяти, если сравнивать с улыбкой Виктора. Её он хотя бы понимал.
***
Элла ожидала ответа Бориса, а он смотрел на её украшения: золотые серьги с подковами, поднятыми к верху, и такая же подвеска на тонкой цепочке. Она носила их каждый день на работе, когда они были коллегами.
— Ты унт? — спросил Борис, приглушая голос.
Вместо ответа Элла улыбнулась и протянула ему розу, которая в одно мгновение оказалась у неё в руке. Тонкий стебель, пара остроконечных листиков и закрытый бутон были чёрными, будто вырезанные из цельного куска угля. Юноша потянул к цветку руку, но стоило ему коснуться нежного лепестка, как роза осыпалась на тротуар, словно перетертый в пыль грифель карандаша. На него смотрели чёрные глаза унта на застывшем лице.
— Я люблю цветы. С детства мечтала работать в цветочном магазине. Даже моя сила связана с ними. Но мне не повезло…
Нижняя губа Эллы задрожала, а её светло-голубые глаза увлажнились.
— Ты так и работаешь там?
— Да, — сказала Элла, всхлипывая. Она глубоко вдохнула, взяла себя в руки и продолжила: — У меня нет своего заведения. Я подумывала набрать кредитов и открыть скромный цветочный магазинчик, но, сам понимаешь, правило номер два держит меня от такой идеи подальше.
— Элла, прости меня за вопрос. А ты не из-за правила номер два потеряла заведение?
— Борис, не расспрашивай женщину о её горе. Если будет нужно, она сама тебе всё расскажет.
— Да, простите. А почему вы работаете с такими отвратительными типами? И ещё, унтам можно работать на людей?
— Унтам не запрещено работать на кого-то. Только есть одно но: нельзя долго собирать безин с одного человека. Если собирать его больше года — причинишь ему вред. Приходится часто менять работу.
— Ты ведь тоже тогда проходила обучение вместе со мной?
— Да, мы и на работу поступили примерно в одно время, но я оказалась более успешной, чем ты, — сказала она, довольная собой, и положила ладони на пояс.
— Вижу, как твой успех руками не обхватить.
Элла взорвалась смехом, положила ему руку на плечо и оперлась на него. Смеялась она недолго, а когда закончила, сказала:
— Да, для хороших шуток ум нужен, а не сердце, — Элла резко но театрально посерьёзнела и добавила: — Но ты так больше не шути. Угу?
— Угу.
— Ты к Жирафу сейчас?
— Нет, к Аристократу. Я временно у него работаю. Виктор направил, опыта набраться. Элла, а почему ты направила меня именно к Виктору? Вон у Аристократа тоже есть тату-салон.
— Ага, к этому диктатору? Мой тебе совет: не задерживайся у него. Как только почувствуешь неладное, сразу беги, во всех смыслах этого слова.
— А к Виктору почему? Он, на мой взгляд, не лучше.
— Мне тогда казалось, что твоя бунтарская натура, которую ты так умело скрываешь, хорошо подойдёт правильному Жирафу. Как говорится: «Противоположности притягиваются». Ладно, заболталась я совсем, нужно бежать. Была рада повидаться, — она побежала дальше, цокая каблуками, и послала Борису воздушный поцелуй.
— И тебе всего-всего, — он поднял руку в жесте неловкого прощания, и когда поймал себя на этом, то резко опустил.
Несмотря на обеденное время, есть не хотелось, наверное, шоколадка от Малиота была тому виной. Теперь знакомые начинают сбрасывать маски. Мир перестаёт быть привычным. Может, и голода на самом деле нет, и его самого на самом деле нет, и всё это чья-то безумная игра? Чувства, которые поддерживают в юном унте жизнь по умолчанию остаются неизменными. Голод, боль, жажда, самоощущение в пространстве работают на благо организма. Ему не хватало лишь страха, как главного источника сохранения жизни. Он не понимал, как Аристократу удаётся удерживать своё положение, если унты подавляют чувство страха? Как можно заставить кого-либо слушаться, если он тебя не боится? Возможно, они осознают, что им не выстоять против него и не сопротивляются его воле. Тут уже дело не в чувстве, а в осознании, которое сильнее пускает корни в душу. Может, Аристократ даёт им мало безина, и поэтому нет особого смысла сдерживать себя.
Борис всячески сдерживал желание обдумать один момент, но назойливая мысль всё-таки прорвалась. Элла тоже заложила камень в эшафот, к которому он идёт уже без малого год. Она не виновата, никто не виноват. Так просто получилось, что он захотел сделать тату, Элла подсказала ему место, а Виктор попросил себя застрелить потому, что Борис решил его покинуть. Получается, что двое не хотели нарушить правило номер два, и один Виктор стал причиной тому, что юноша нарушил правило номер пять. Виноват татуировщик или нет, Борис не знает. Точно ему известно, что он в очередной раз стал жертвой чьих-то интересов и манипуляций, несмотря на свою недоверчивую природу.
Глава 9
Борис простоял за кассой всю неделю, никакой работы кроме этой ему не доверяли, даже разносить продукты курьерской доставкой не просили. За такой короткий промежуток времени начинающий татуировщик понял насколько это тяжело быть кассиром. Люди постоянно недовольны, грубят, конфликтуют, а работник, который по совместительству унт, должен стойко терпеть удары, не поддаваться на провокации и умело разрешать спорные ситуации. На Бориса неприятная сторона этой деятельности не оказывала вреда и какого-либо влияния, поэтому, можно сказать, что работа спорилась.
Его главной заботой была практика по сбору безина. Процесс усложнялся должностью кассира и наличием большого количества народа в зале. Он мог потерять контроль, пропустить через себя собираемые чувства и эмоции. Плачь, смех или злоба сотрудника магазина без причины бросят тень на репутацию этого заведения. Он не жалел Аристократа, но вредить собратьям унтам, которые зависят от этого места, ему не хотелось.
Юноша достаточно быстро нашёл выход: он перестал заботиться о людях. Его душа забыла об эмоциях и чувствах, которые испытывал, будучи номинально человеком. Он начал осознавать себя другим существом, чтобы не иметь связи с людьми. Борис представлял себя роботом, механизмом, чем-то вроде доильного аппарата, только конструкция намного сложнее. Самоубеждение было главным оружием в руках молодого унта, которое помогло ему преодолеть ещё одну преграду.
Коллега с чёрными волосами и большим носом всегда был радостным и приветливым. Его звали Кирилл. Наблюдая за ним, Борис сделал вывод, что он наслаждается своей работой. С ним даже самые сварливые клиенты не могли справиться. Как вода обтекает острые камни, так Кирилл обходил все упрёки. Обыденность для унта не обижать людей, но остальные сотрудники, — из того же племени — были другого мнения и не разделяли этих убеждений. Борис не сближался с новыми коллегами из-за своей необщительности и статуса временного работника. Однако сложно было не заметить, что они недовольны. Когда Аристократ появлялся в зале, лица сотрудников магазина «Чудо» сразу менялись, глаза выдавали презрение, когда провожали начальника до выхода.
Однажды Кирилл попросил Бориса помочь донести продукты для одного старика, их набралось как раз на два рюкзака. Они выдвинулись и пошли пешком. Кирилл особо не болтал, все вопросы были односложными и требовали такого же ответа. Путь их шёл прямо в сторону дома Бориса, он не стал спрашивать адрес, как-то это не представляло для него особой важности. Интересно юноше стало, когда они зашли в подъезд пятиэтажки, где располагалась его квартира. Курьеры поднялись на третий этаж, где густо пахло сигаретным дымом.
