Утырок взвизгнул по бабьи и отпрыгнул назад, наконец-то выдернув за ремень собственный автомат из коляски. Но от себя-то убежать невозможно, и кровавые разводы остались вместе с ним! Не придумав ничего лучшего, фриц полоснул длинной очередью в белый свет, как в копеечку, пройдясь по зарослям кукурузы широким сектором.
Но меня ему подловить таким тупым финтом не удалось — я спокойно стоял за его спиной, ожидая, когда уже там закончит своё сканирование печать «доппеля». Ничего не достигнув, лишь срубив свинцом несколько сочных стеблей кукурузы, Хайни остановился, затравленно оглядываясь по сторонам.
Один раз его глаза с расширенными от испуга зрачками даже мельком прошлись по моей фигуре, но немец, естественно, меня не заметил. Не собираясь помогать своему подельнику, он принялся суетливо дергать ногой механическую педаль кик-стартера мотоцикла, который он заглушил несколько минут назад. Но упрямый агрегат никак не хотел заводиться.
И в этот момент из немца выскочила моя печать, и стремительно всосалась в меня. Дело сделано, живым мне этот испуганный до усрачки фриц совершенно не нужен. Главное, чтобы он реально в штаны от страха не наделал. Как там говорил железный Арни? Мне нужна твоя одежда, сапоги и мотоцикл! Вот теперь я точно как грёбаный Терминатор! Поэтому я поспешил отправить Хайни следом за приятелем прямиком в ад.
Только вот ножом в этот раз орудовать было нельзя — одежда мне была нужна чистая и целая. Однако никакой проблемы я в этом не увидел. Можно было, конечно, просто свернуть ему шею. Подобного нападения он не ожидает и мышцы шеи у него расслаблены — проблем для меня не будет.
Но я хотел испробовать еще одну печать, почерпнутую из веды. Не слишком сложную и энергозатратную. Для создания заклинания хватит даже моих куцых меридианов. Эта печать называлась «последним глотком воздуха», она просто-напросто блокировала дыхание.
Я быстро нарисовал её в воздухе пальцем, одновременно подпитывая силой, после чего просто впечатал заклинание в спину мотоциклиста легким ударом ладони. Фриц даже не дернулся, его органы чувств на меня не срабатывали, а вот когда в его легкие престал поступать воздух, он выпучил глаза, захрипел и схватился за горло.
Эта печать вызывала ларингоспазм[2], как пояснила мне Глаша, ознакомившись с описанием действия заклинания. После чего быстро разобрала формулу печати на составляющие. Вот хорошо, когда под рукой имеется классный специалист-медик, отлично разбирающийся в функционировании и реакциях человеческого организма на тот или иной «раздражитель». Куда легче становится использовать и запоминать подобные печати.
Я безучастно смотрел, как корчится, задыхаясь, на земле вражеский солдат, пришедший на мою землю убивать родных и любимых людей. Я смотрел в его синеющее лицо, но никакого сострадания не испытывал. Ведь это мы должны были быть на его месте. Ведь это мы должны были сдохнуть, чтобы освободить им «жизненное пространство».
Я сожалел лишь об одном, что не в моих силах уничтожить их всех. Одним махом, одной глобальной магической печатью, сохранив миллионы жизней моих соотечественников, умирающих в попытке отстоять свою независимость и счастливое будущее.
Пусть не для себя, а хотя бы для своих детей. И я знал, что им это удалось, пусть они и заплатили за эту победу чудовищную цену. И я, насколько хватит моих сил, буду приближать этот день — День Победы… Поэтому я стоял и смотрел, как жизнь покидает этого ублюдка.
К тому моменту, как шутце перестало колбасить, и он затих, моё преображение в его точную копию уже полностью закончилось. Я взглянул на свои руки, длинные «музыкальные» пальцы которых превратились в широкие и короткие «обрубки» с въевшейся масляной грязью под обгрызенными ногтями и поросшими короткими рыжими волосками.
Самое смешное, что я их уже не воспринимал как нечто чужеродное, считая их вполне себе своими. Печать действовала как надо, вогнав в мои мозги необходимые сведения и привычки мертвого фрица, а также кое-какие кусочки его памяти.
Теперь я прекрасно знал, что водитель мотоцикла Хайни Богер (теперь это я) с обер-ефрейтором Гюнтером Дикманом ездили по поручению их непосредственного командира лейтенанта Клауса Мюнниха «с секретным пакетом» в одну из частей их мотострелковой дивизии, расквартированной в селе Каменка.
Выполнив приказ, они возвращались обратно в своё расположение, пока не наткнулись на меня. На этом их «победоносное» шествие по моей земле закончилось, а моё только-только началось. Мне осталось лишь оттащить трупы с дороги и припрятать их среди кукурузы, чтобы раскатывающие туда-сюда фрицы не нашли их в ближайшее время. Пока я не сменю эту «шкурку» на что-нибудь более подходящее.
Первым я схватил за ноги обер-ефрейтора и оттащил подальше от дороги, стараясь, по возможности, не ломать толстые стебли кукурузы. Лишнее следы мне не нужны. Пока судьба мне благоволила — по этой полевой дороге больше никто не ехал. Следующим я потащил в заросли кукурузы своего двойника Богарта. Его мне предстояло еще раздеть, а затем и облачиться в его форму. Времени на это потребовалось куда больше. И когда я уже натягивал на ноги его сапоги, со стороны дороги послышался шум — кто-то ехал в моём направление.
Магическая сеть еще развеялась не до конца, и из её «тающих» ошмётков мне удалось выудить информацию о приближающейся технике. Это был грузовик: двое фрицев в кабине, и еще пятеро в кузове. В общем-то невеликое количество врагов. Думаю, что и с ними я мог спокойно разделаться. Пусть, и не играючи, но и без особых проблем.
Однако, спрятать грузовик куда сложнее, чем два трупа, один из которых совсем и не труп даже. Да и хватятся пропажи такого количества солдат куда быстрее. Так что сейчас мне надо было как-то разрулить возникшую опасную ситуацию и, желательно, без смертоубийства.
Была одна проблемка, если эти немцы знают хорошо знают мотоциклистов или видели, как они выезжали вдвоём. Ведь ехала эта машина с той же стороны. И, если возникнет «недопонимание», их всё-таки придётся валить наглушняк. Как бы мне этого не хотелось избежать.
А потом уже — в Покровке, резко искать «новое вместилище». Но это же опять очередной труп, который при скученности народа спрятать будет намного сложнее, чем сейчас. Можно, конечно, накинуть на него морок. Но мой морок, судя по проведённым еще дома испытаниям, долго не продержится. И мертвяка всё равно обнаружат. Так что надо попытаться решить дело миром.
В общем, пока я полностью облачился во фрицевские шмутки, грузовик уже допылил до брошенного на дороге мотоцикла, резко затормозив и подняв еще больше пыли. Дорога была узкая — в одну колею, и разъехаться с мотоциклом грузовик мог, лишь выехав на поле с кукурузой.
Когда я вылез из зарослей кукурузы, напряженные ублюдки уже собирались выпрыгивать из кузова на землю и занимать оборону. Мало ли для чего перегораживает дорогу брошенный мотоцикл. Может быть, он специально стоит именно здесь, и это партизаны устроили диверсию? Вполне себе вариант.
Так что когда я выскочил из кукурузы, немцы облегченно перевели дух, опознав во мне своего земляка, а не злобных и вооруженных до зубов партизан. К тому же, я еще приветливо помахал им свободной от сползающих штанов рукой, создавая слегка комичную ситуацию. Ну и рожу соответствующую скорчил.
При виде моей смущенной физиономии немцы расслабились и загоготали, показывая на меня пальцами. Поскольку никто не обратился ко мне по имени, моего двойника эти утырки не знали.
Только обер-летёха — похоже, командир всей этой гоп-компании, сидевший в кабине рядом с водителем, чуть не по пояс высунулся в открытое окно грузовика и грозно вращая глазами, проорал:
— Ты какого чёрта бросил мотоцикл поперёк дороги, солдат? Мы уж решили, что это засада партизан!
— Виноват, герр обер-лейтенант! — Я неуклюже щелкнул каблуками и вытянулся по стойке смирно, продолжая придерживать рукой спадающие штаны — типа, не успел застегнуть, когда услышал звук подъезжающей машины. — Спешил, как мог, герр обер-лейтенант… Живот скрутило так, что терпеть не было сил…
