— Этот не чистокровный нефилим. В нем течет кровь фей, не так ли? Почему меня не проинформировали?
Послышался шепот. Женщина с коричневыми волосами сказала:
— Значит ли это, что чаша не сработает на нем, мой лорд?
— Это значит, что он мне не нужен.
— Мы могли бы забрать его в соляную долину, — ответила она. — Или на высоты Идумея, использовать его как жертву для удовольствия Асмодея и Лилит.
— Нет, — медленно сказал Себастьян. — Нет, я не думаю, что было бы мудро так поступать с тем, в ком течет кровь фей.
Марк плюнул в него.
Парень выглядел пораженно. Он повернулся к отцу Джулиана.
— Усмири его. Если желаешь, нанеси пару увечий. Мое терпение к твоему полукровному сыну не безгранично.
Мистер Блэкторн вышел вперед, держа в руках шпагу. Лезвие уже было окрашено кровью. Глаза Марка расширились от ужаса. Шпага замахнулась…
Эмма метнула нож. Он рассек воздух и проткнул грудь Моргенштерна.
Себастьян покачнулся, и мистер Блэкторн опустил руку с оружием. Остальные закричали; Марк встал на ноги, а Себастьян опустил взгляд на клинок, вонзившийся в его сердце. Парень нахмурился.
— Ай, — он достал нож. С лезвия капала кровь, но Себастьян выглядел так, будто его ни капли не смутило ранение. Он откинул орудие и посмотрел вверх. Эмма почувствовала, как эти темные, пустые глаза сосредоточились на ней, будто ее коснулись холодными пальцами. Ощутила, как он рассматривает, подводит итоги, узнает и отвергает ее.
— Жаль, что ты не выживешь. Не расскажешь Конклаву, что Лилит сделала меня безгранично сильным. Может, Блистательный в силе убить меня. Какое упущение, что нефилимы больше не могут попросить об одолжении у Ангелов, и ни одно из их хилых орудий, кующихся в Адамантовой Цитадели, не может принести мне вред. — Он повернулся к остальным. — Убейте девчонку, — потребовал он, с отвращением поправляя свое окровавленное пальто.
Эмма увидела, как Марк кинулся к лестнице, пытаясь добраться до нее первым, но мужчина рядом с Себастьяном уже схватил его и тянул назад руками в черных перчатках; он обхватил парня, словно защищал. Марк боролся, а затем исчез из виду, поскольку Омраченные стали подниматься наверх.
Эмма развернулась и побежала. Научилась этому на пляжах Калифорнии, где песок проседал под каждым ее шагом. На твердой же поверхности она могла мчаться со скоростью ветра. Девочка бросилась по коридору, ее волосы разлетались позади, спрыгнула со ступенек, свернула вправо и ворвалась в двери офиса. Захлопнув их за собой, она выдвинула засов и оглянулась.
Комната была огромной, стены были заставлены справочниками. На верхнем этаже тоже была библиотека, но в этом месте мистер Блэкторн руководил Институтом. Его стол из красного дерева с двумя телефонами — белым и черным — стоял посредине. Трубка черного телефона была снята, Джулиан кричал в нее:
— Вы должны оставить портал открытым! Не все еще в безопасности! Пожалуйста…
Дверь за Эммой издала сильный грохот, когда в нее попытались пройти Омраченные; Джулиан настороженно поднял голову, и трубка выскользнула из его рук, когда он увидел Эмму. Она уставилась в ответ, и посмотрела мимо мальчика, где светилась вся восточная стена. В центре открылся портал — прямоугольное отверстие, через которое Эмма видела извивающиеся серебряные фигуры, хаос из облаков и ветра.
Она пошатнулась в сторону Джулиана, и он поймал ее за плечи. Его пальцы впились ей в кожу, будто он не мог поверить, что она была настоящей, находилась рядом с ним.
— Эмма, — выдохнул он, а затем его речь полилась потоком: — Эм, где Марк? Где мой отец?
Она покачала головой.
— Они не могут… мне не удалось… — Девочка сглотнула. — Это Себастьян Моргенштерн, — она скривилась, когда дверь снова задрожала от очередных нападений. — Мы должны вернуться за ними… — Эмма повернулась, Но Джулс схватил ее за запястье.
— Портал! — прокричал он сквозь звуки ветра и грохот двери. — Он ведет в Идрис! Конклав открыл его! Эмма… он закроется через пару секунд!
— Но как же Марк! — закричала она, хоть сама не знала, что они могли бы сделать, как бы пробили путь мимо Омраченных, толпящихся в коридоре, как бы победили Себастьяна, ставшего сильнее, чем любой обычный охотник. — Мы должны…
— Эмма! — проревел Джулиан, а затем дверь распахнулась, и темные Сумеречные охотники ввалились в офис. Она услышала, как женщина с коричневыми волосами вопила ей вслед, что-то о том, как все нефилимы будут гореть в огне Идумая, что они сгорят и умрут, будут уничтожены…
Джулиан рванул к порталу, таща за собой Эмму одной рукой; после еще одного испуганного взгляда за спину, она позволила повести себя. Девочка пригнулась, когда стрела пролетела мимо них и попала в окно справа. Джулс отчаянно цеплялся за нее, обхватывая девочку руками; она почувствовала, как его пальцы сжимаются в кулак на ее футболке, когда они упали в портал, и их поглотила буря.
«И Я извлеку из среды тебя огонь, который и пожрет тебя:
и Я превращу тебя в пепел на земле перед глазами всех, видящих тебя.
Все, знавшие тебя среди народов, изумятся о тебе;
ты сделаешься ужасом, и не будет тебя во веки»
Книга пророка Иезекииля, глава 28
— Представь что-нибудь успокаивающее. Пляж в Лос-Анджелесе: белый песок, разбивающиеся голубые волны, ты прогуливаешься вдоль границы прилива…
Джейс приоткрыл один глаз.
— Звучит очень романтично.
Парень, сидящий напротив него, вздохнул и провел руками по своей косматой темной шевелюре. Несмотря на холодный декабрьский день, оборотни ощущали погоду не так остро, как люди, поэтому Джордан снял свою куртку и закатал рукава рубашки. Они сидели друг напротив друга на клочке потемневшей травы, на поляне в Центральном парке: оба со скрещенными ногами, руки сложены на коленях ладонями вверх.
Рядом с ними из земли торчала скала, состоящая из больших и маленьких валунов, и на вершине одного из крупных камней сидели Алек и Изабель Лайтвуды. Когда Джейс подняла глаза, Изабель перехватила его взгляд и ободряюще помахала ему. Алек, заметив ее жест, шлепнул ее по плечу. Джейс видел, как он отчитывал Иззи, наверно, за то, что та мешает Джейсу сконцентрироваться. Он улыбнулся про себя — ни у одного из них не было причин находиться здесь, но они все равно пришли, «в качестве моральной поддержки». Хотя Джейс считал, что дело, скорее, в том, что Алек в последнее время ненавидел оставаться в стороне; Изабель ненавидела, чтобы ее брат был сам по себе; а оба они избегали своих родителей и Институт.
