— А Семён Осипович? Лев Янович? Миша?
— Всем отделом отбыли, вряд ли скоро вернутся.
— Как не вовремя. А у меня такая важная информация! Можно хотя бы записку оставить?
— Пожалуйста, — дежурный дал девушке карандаш и лист бумаги.
Что же написать? Буквы от волнения «танцевали» и выходили совсем кривыми.
«Дорогой Митя! Это крайне срочно! Я узнала кое-что важное насчёт Визионера, он действует не один. Пожалуйста, найди меня, я всё тебе подробно расскажу. Я буду ждать дома. Соня».
Софья сложила записку, отдала дежурному и вышла из здания, щурясь на солнце. Зонтик-то оставила в музее, так спешила! И что дальше? Теперь надо перестать волноваться, поехать домой и что-нибудь съесть. И надеяться, что Митя приедет как можно быстрее или позвонит. Превосходный план.
— Изволите ехать, барышня?
Возле неё остановилась закрытая карета с привычным зелёным фонарём. Надо же, и такие старинные повозки ещё по Москве ездят!
— Будьте любезны, в Чудовской переулок.
Софья забралась в тёмное нутро и облегчённо откинулась на мягкое сиденье, прикрыв глаза. Всё, можно расслабиться. Осталось только ждать.
Странно, почему здесь пахнет как в больнице?
Чья-то сильная рука вдруг крепко прижала к Сониному лицу влажный платок.
Что это?
Соня непроизвольно вдохнула.
Как же хочется спать…
Темнота.
Глава 26. В которой доказывается, что в безвыходной ситуации бояться уже поздно
Темно. Почему так темно?
Кружится голова.
Какая-то ткань на лице. Платок?
Неудобно дышать.
Первой реакцией было сорвать тряпку, и Соня уже было потянула её вниз.
Стоп.
Не платок. «Спасайка».
Если на лице маска, значит, на это есть причина.
Соня попыталась пошевелиться. Так, руки-ноги на месте, не связаны. Одежда в целости. Уже хорошо. Голова ещё немного кружится — это, видимо, от той усыпляющей жидкости.
Немного ноет спина. Очень жёстко лежать. Соня ощупала руками твёрдую поверхность. Похоже, пол. Паркет или дерево.
Девушка поднялась, села на колени. Темно, хоть глаз выколи. Что за помещение? Есть ли тут стены? Осторожно вытянула руки в стороны, вперёд. Ничего. Встала. Слегка качает, но скоро пройдёт. Сделала шаг, ещё один. Пальцы наткнулись на преграду. Ну, хоть что-то. Ощупала поверхность. Железо. Дверь? Ага, вот ручка. На себя, от себя. Закрыто.
Ладно, что дальше? Если есть дверь, может, недалеко от неё найдётся выключатель? Соня зашарила рукой по стене. Вот он, отлично. Повернула тумблер. Пространство вокруг вмиг залило ослепительным светом. Софья зажмурилась и развернулась от стены. Осторожно открыла глаза.
Боже мой, только не это.
Хранилище месье Франка.
Вдаль уходили знакомые шкафы и вешалки.
Соня сползла по стене и заплакала.
* * *
Слёзы застилали глаза.
Значит, вот так? И всё? Она здесь умрёт? В семнадцать лет?
Соня недолго колотила руками в дверь, кричала «помогите!». Нет, никто не поможет. Через такую бронированную громадину не просочится ни один звук. И потом — кто там ждёт, по ту сторону? Уж не тот ли человек, который ее сюда привёз?
Сколько осталось воздуха в «спасайке»? На минуту? На пять минут? Может, тут есть запасные маски? «Внутри не держу. Я всегда верно рассчитываю время», — всплыл в памяти насмешливый голос Франка. Вот же больной психопат! Мог бы просто оставить её тут без сознания, Соня бы тихо отошла во сне. Но нет, специально надел маску, чтобы успела очнуться и помучиться. Маньяк!
Скорей бы Митя его арестовал. Сыщик же прочитал записку? Может, он уже едет спасать напарницу?
«Нет, наверное, ещё не успел, — покачала головой Софья. — Сколько же времени прошло? Он даже не знает, где меня искать. Я ведь написала, что буду дома».
От осознания такой несправедливости снова захотелось разрыдаться. Соня остановила рвущийся наружу всхлип. Митя бы, наверное, сообразил, что делать в такой ситуации. А что тут придумаешь? Деактивировать артефакт? Вон он, под потолком. Не дотянуться. А даже если дотянешься — как его выключить? Говорят, артефакт подчиняется только владельцу и создателю. Значит, всё бесполезно?
«Эй, глупая птица, ну, хоть ты подскажи что-нибудь!» — в отчаянии обратилась Соня к вымышленному попугаю. Он сидел в углу клетки, в ужасе закрыв голову крыльями. И этот подвёл. Всё. Конец.
Мамочка, я не хочу умирать!
Ой, мама, наверное, будет так плакать. И папа, и даже Лёлик… И Митя расстроится. Интересно, уронит ли он хоть одну слезинку? Ему чёрный цвет так идет. От воображаемого зрелища собственных похорон глаза опять намокли, а нос в «спасайке» предательски захлюпал.
Прекрасные наряды вокруг сверкали и переливались стразами и бусинками. Ощутив внезапный прилив злости, Соня вдруг захотела сдёрнуть их с манекенов, порвать на мелкие клочки и растоптать ногами. Пусть модельер подавится своей бесценной коллекцией. Софья уже потянулась было к ближайшему платью, но остановила себя. Нет, ярость и гнев в такой ситуации непродуктивны. Не стоит.
И вообще, надо прекратить панику. Время ещё есть. Оставить записку? Нет бумаги и карандаша. Написать кровью на полу? Страшно себя резать, да и нечем. И кто эту надпись найдёт? Сам Франк и обнаружит, скорее всего, если он Софью сюда и притащил. Кто ещё, кроме него, знает комбинацию от кодового замка?
Ах да, замок. Соня вытерла слёзы, подошла к двери и откинула панель, прикрывающую хитроумный механизм. Что там этот модельер говорил? После трёх неверных попыток дверь блокируется на час? Может, хотя бы попробовать?
«На твоей могильной плите так потом и напишут: «Она пыталась», — угрюмо подал голос вымышленный попугай.
Заткнись, болван!
Все четыре рычажка были повёрнуты на «0». Нужны четыре цифры. Какие же? Если бы Соня придумывала код, она бы взяла какое-нибудь важное число, которое легко запомнить. Размер одежды и обуви, например, год взятия Бастилии, номер своего дома. Что же загадал Франк? Наверняка что-то, имеющее для него значение. День своих именин? Дату рождения жены? Собачки? Год первого модного показа? Ни одна из этих дат Софье неизвестна, тут и тысячи попыток не хватит, чтобы угадать. Тупик.
Соня обвела взглядом стеллажи, вешалки и таблички на стенах с цифрами и буквами. Кутюрье же говорил, что разработал собственную систему классификации цветов! А что, если на замке тоже цветовая кодировка? Как там было? Семь цветов радуги, а также белый, серый и чёрный. Сонино платье модельер обозначил кодом «четыре-ЖЛ». Получается, что четвёрка зелёная, и цвета радуги последовательно занимают места от единицы до семёрки. Митин костюм в системе Франка обозначался как «ноль-АФ». Значит, чёрный — это ноль. Выходит, белый — это восьмёрка, а серый — девятка? Пока получается логично. Но какие же цвета месье Жюль закодировал на замке?
Сонины глаза лихорадочно метались по хранилищу. Может быть, Франк зашифровал какой-нибудь особо ценный экспонат? Какой из них? Они все для него уникальны, сам говорил. Взгляд вдруг остановился на переливающемся платье «Jour-Nuit», «День-Ночь». Модельер ведь так и не ответил, какого оно цвета. Лишь что-то сказал про диамант и секрет творца. Секрет! А что, если…?
Попугай убрал крылья от головы и посмотрел заинтересованно.
В платье как раз четыре цвета. Может ли случиться, что Жюль слукавил и намеренно оставил подсказку на виду? «Хочешь спрятать вещь — положи её на самое заметное место», — говорит папа. А он никогда не ошибается.
Соня выдохнула. Хорошо, что «спасайка» ещё работает. Время пока есть.
Так. Платье сине-чёрное и бело-золотое одновременно. Или в обратном порядке? Ладно, попробуем так и так, всё равно есть три попытки. Синий — шесть, чёрный — ноль, белый — восемь, золотой, он же жёлтый — три.
Соня выкрутила рычажки на «6083». И что? Ничего. Через пару секунд они вернулись на свои места.
Значит, наоборот. Соня набрала «8360». Ну, теперь-то всё верно? Рычажки, «подумав», снова отщёлкнулись на нулевые отметки.
