Наложение сознания и возвращение памяти двойнику происходит как при общении на расстоянии, так и при контакте. Достаточно трёх разговоров личного, доверительного характера, чтобы создаваемое физическое тело вспомнило предшествующую созданию матрицы жизнь, запомнило предыдущие случаи своего создания и начало действовать с личной инициативой.
Лишение сознания происходит при…»
Загралов оторвался от текста и погрузился в размышления.
И было о чём размышлять! Ему хотелось немедленно, пусть и на короткое время, создать дважды двойника деда Фрола и тут же с ним поговорить. А потом уже имеющее сознание существо отправить на поиски Ольги.
Но имел ли он право так поступать? Имел ли он право, в угоду своему личному делу, пусть и связанному с угрозой жизни другого человека, обрекать новое (а практически так и получается, что новое!) существо на серое и невзрачное существование двойника? Как морально оправдать такой поступок? Как объяснить такому человеку, который скорей смахивает на кремень, что он отныне становится рабом и будет всегда выполнять волю своего обладателя? Конечно, слово «раб» можно искусно завернуть в красивую обёртку, можно расписать кучу прелестей существования и настойчиво доказывать своё божественное великодушие и чаяние продлить Жизнь. Но суть остаётся сутью, как ею ни манипулируй: двойник – это раб. Раб, который создаётся лишь для выполнения одноразового задания и в любом случае должен выполнять то, что ему приказано силой одной только мысли. Ужасное, наверно, ощущение для человека, который давно умер и вдруг…
Мало того, если Фрол взбунтуется и категорически откажется помогать, наоборот, только тормозить станет выполнение задания, то придётся тогда его лишать сознания окончательно. Навсегда. А чем это не вторая смерть?
Так не лучше ли пользоваться неодухотворёнными двойниками, чтобы не терзаться угрызениями совести?
Вот она – дилемма!
Причём Иван прекрасно осознавал, что для многих людей планеты Земля подобных сомнений не существовало бы по умолчанию. Они бы целеустремлённо выбирали лучшие тела иных людей, снимали с них матрицу естества и без всякого зазрения совести использовали в собственных корыстных целях.
Судя по действиям Безголового, тот поступал именно так. Да и подобранные им сорок тел могли выполнять любые задачи только с помощью своего внешнего вида. Скорей всего разумом они не обладали. Хотя короткий разговор Безголового с одним из поисковиков в окровавленном дворике и обмен фразами с неизвестной женщиной доказывал обратное: несколько двойников разум таки получили. Женщина – так стопроцентно! А может, простейшие команды не считаются? Уж они точно никак не относятся к разговорам «личного, доверительного характера».
Трудно решиться…
А жизнь Ольги, возможно, висит на волоске…
И следовало решаться на что-то немедленно!
«Пусть будет что будет! – наконец сказал он себе. – Если Фрол сам потом мне выразит своё недовольство подобным существованием (хотя бы одним-единственным словом!), тогда дождусь сил полного десятника и предоставлю пасечнику свободу выбора. Уж такой вариант этого сильного человека в любом случае устроит. А меня – тем более! Прочь сомнения!»
Иван закрыл глаза и представил, что пасечник рядом, на соседнем стуле, в той самой одежде двадцатилетней давности. Не прошло и трёх секунд, как глаза сами распахнулись после легкого скрипа стула. Грузное тело уже сидело на нем! И Фрол безучастно глядел прямо в переносицу своему обладателю.
Прежде чем сказать первое слово, пришлось прокашляться и сглотнуть, чтобы смочить враз пересохшее горло:
– Здравствуй, Фрол! Рад тебя видеть.
Ни одна мышца не дрогнула на каменном лице. Только губы шевельнулись:
– Здравствуй! Ты кто?
– Мы уже об этом говорили. Зовут меня Иван, и ты в девяносто втором году, летом, отнёс меня к родителям, когда я ногу вывихнул. Я ещё за твоей двоюродной внучкой Аннушкой ухаживал. Ну, вспоминай! Она верёвку подрезала, я упал с тарзанки…
Одно веко пасечника дёрнулось:
– Аннушка? Её ведь утром родители забрали…
– Но это было не сегодня, а двадцать лет назад. Видишь, я уже взрослый мужчина, но всё равно нуждаюсь в твоей помощи. Ты ведь самый отличный, умный, сильный и добрый дед. И я был очень расстроен, когда узнал, что ты погиб. Ты у меня в памяти всегда словно родной оставался!
Теперь на лице Фрола наметилось явное мимическое оживление, он нахмурился и несколько раз озадаченно моргнул:
– Как погиб? Ванюша, ты о чём?
– Вынужден тебя расстроить. В девяносто пятом на твой дом напали бандиты, одного ты убил, но вот остальные убили тебя, а пасеку сожгли…
Лицо Фрола покраснело и стало злым:
– Изуверы!
Загралов почувствовал, как из него вырываются ручейки растрачиваемой силы, и резко прекратил всё время длящийся и подспудно поддерживаемый какой-то частью сознания вызов.
Пасечник Фрол исчез, словно его и не бывало. А обладатель почувствовал, как расслабляются перенапряжённые мышцы брюшного пресса и опускаются плечи. Тяжело! И ведь никаких действий двойник не производил! Только говорил. Наверное, его ненависть тоже чем-то подпитывается дополнительно.
И тут же иные мысли ворвались в сознание:
«А каков расход моей силы будет, если я представлю Фрола где-то там? В безвременье естества? Будет ли ведущийся с ним разговор считаться личным контактом? И вошёл ли в счёт данный разговор? А также наше самое первое общение, когда я его просил искать Ольгу? М-да!.. Не проверишь – не узнаешь! Придётся повторить… Тем более что о длительных перерывах между разговорами я ничего не вычитал. Пока…»
Но перерыв всё-таки устроил, опять ринувшись выгребать из шкафчиков всё съестное. Отыскал три банки сгущёнки, две – повидла, две пачки печенья и три – сухарей. Начал всё это поглощать, ещё перенося на стол. Но никаких неуместных мыслей по поводу своего свинского поведения даже не мелькнуло.
Минут через пять посчитал себя готовым к следующему разговору.
И опять пасечник в своей простой домотканой рубахе и брюках появился восседающим на стуле с изумительно красивой обивкой.
– Фрол! Как ты себя чувствуешь? Помнишь два наших прежних разговора?
– Да… помню. Чувствую себя хорошо… – Он впервые осмотрелся. – А где это мы?
– Мы в Москве, в квартире моей любимой девушки, Ольги, которую похитили и которую я тебя просил отыскать. Ты помнишь?
– Да… Далеко…
