Съела половину наложенного салата и Лариса Андреевна. А вот когда ей добавили на тарелку с пяток тефтелей и две горсточки риса, она «зависла». Со слезами на глазах замерла словно истукан, никак не реагируя на попытки мужчин вывести её из этого транса.
Пришлось Ивану идти на обман, чтобы хоть как-то всколыхнуть сознание женщины. И он начал фантазировать о сне, который ему приснился этой ночью. Карл Гансович смотрел на него с пониманием, хоть и знал, что сна не могло быть по умолчанию. Но только при третьем упоминании имени своей дочери убитая горем мать встрепенулась:
– Что? Что ты сказал?
– Я говорю, сон мне приснился, будто Ольга позвонила. И сказала, что она цела и невредима. Попросила меня не горевать, передала вам привет и объяснила, что надо некоторое время подождать. Сейчас ей трудно сбежать, но она со временем обязательно вырвется. Да и отпустить её обещали.
– Как?! Кто обещал?
– Лариса Андреевна, вы ешьте, ешьте! А то всё остынет!
Женщина машинально положила в рот тефтелю и стала жевать, с напряжением глядя на пытавшегося улыбаться Ивана. А тому ничего не оставалось, как врать дальше:
– Ну, она не сказала, кто именно… У вас тефтелька сейчас упадет! – пока он говорил, Карл Гансович незаметно нацепил супруге на вилку второй мясной шарик. Он тоже был съеден чисто машинально, в ожидании продолжения. – Сны ведь бывают правдивыми, тем более, когда между людьми образуется особая духовная близость.
Женщина подняла вилку, с недоумением рассматривая третью наколотую на нее тефтелю. Но сказала не о ней:
– Правдивый сон? Брось, Ванюша!
– О-о! Не надо так недоверчиво относиться к подобным проявлениям мистического контакта! – воскликнул Иван, и сам не забывая личным примером возбуждать аппетит у сотрапезников. Его вилка работала почти безостановочно, и удивительно было, как он успевал при этом ещё и разговаривать. Только потом сообразил, что проглатывает пищу, не разжёвывая. – Аналогичных случаев имеется предостаточно, но, увы, сны нельзя зафиксировать приборами. Только рассказы тех, кто такие сны видел. Да и то они в них порой сомневаются. Но я-то не сомневаюсь, потому что видел и помню предельно ясно: Ольга цела и невредима!
Кажется, Лариса Андреевна очнулась окончательно.
– А ну-ка, ещё раз расскажи свой сон! – потребовала она.
Ивану пришлось повторить все свои выдумки, причём с добавлением всяких мистических домыслов. Но он добился своего: мать Ольги теперь выглядела гораздо лучше. Она встала из-за стола первой и сказала:
– Пойдем, послушаем, что нам скажут!
В гостиной находились сразу трое мужчин, но «друга семьи» среди них не было.
– Ну что, Саша, чем порадуешь? – обратилась к одному из них Лариса Андреевна.
– Да вроде пока нечем… Надёжно спрятали.
– Тогда почему не звонят? Почему не требуют выкупа?
– Перепугались. Подельник погиб… Он ведь не сам из окна сиганул. Эксперты установили, что Жорж умер ещё до удара о стекло. Скорей всего причина смерти – удушение. В связи с этим вновь копаемся в его квартире. Как убийца мог улизнуть, непонятно. А главное – почему Жоржа убили?
Пока шёл этот разговор, Иван сидел на диване и раздумывал над очередными проблемами. На ложь он уже решился, обманом свою совесть запятнал, но намеревался пойти ещё дальше, совершить ещё более кощунственный поступок. Только вот технические детали готовящейся инсценировки его сильно смущали.
«Что такое экипировка двойника? – размышлял он о самом главном. – Всё ли, что существует в моём воображении, туда входит? Сегодня ночью Фрол оказался рядом именно в той одежде, что я и пожелал. Судя по автоматчикам, убившим байкеров, а также по тем чётырём десяткам двойников в полицейской форме, наверное, возможно ВСЁ. Начиная от автоматов, гранатомётов или арбалетов, и заканчивая валенками, золотыми коронами на головах и даже…
«Стоп! Пока о самом желанном для меня мечтать не стоит, – осадил себя Загралов. – Но проблем с деньгами у обладателя существовать не должно. Их легко приносит с собой любой двойник. Достаточно только представить у него в руках пачку тысячерублёвых банкнот… Или банкнот достоинством в пять тысяч… Ха! А то и сразу дипломат с нужной суммой! Про золото и бриллианты можно и не вспоминать, они для обладателя, словно пыль под ногами, несущественны и только мешают. Хотя любое производство экипировки, как подчёркивалось, напрямую зависит от наличия накопленных сил. С этим всё понятно, и деньги мне в данный момент не нужны… – Он не удержался от горькой улыбки: – Оказывается, правильно говорят: не в деньгах счастье. А что для меня сейчас всего важней? Телефон! И желательно, чтобы он сработал в руках двойника. Ещё лучше, если его не засекут и не идентифицируют. Это очень важно. Ведь если созданный образ задействует, допустим, мой номер, то пеленгаторы это засекут и мне приснится полный… кирдык. Не говоря уже о том, что моя ложь ещё и опозорит меня перед смертью…»
Получалось, что нужно сделать предварительную проверку. А уже потом решать, как действовать дальше. Но для любых действий следовало вначале взбодриться. Загралов сказал, что сейчас вернётся, и подался за сигвигатором. Включил, удовлетворённо хмыкнул после бодрящей волны. Значит, и в самом деле нет смысла включать ежечасно, лучше всего силы приходят раз в сутки. Потом порвал и выбросил все свои рабочие бумаги со стола и поставил на ноут программу уничтожения, если кто туда сунется без разрешения. Пустые банки, пакеты, обёртки, крошки и прочее решил пока не трогать. Мол, само выросло, потом уберу.
Сунул сигвигатор в карман брюк и вернулся в квартиру родителей Ольги. Устроился в кресле и задумался о предстоящем действе:
«Судя по инструкции, мне вроде ещё рано уметь создавать второго двойника. Но ведь и сроков чётких я там не обнаружил. Следовательно, моя ночная непроизвольная попытка воссоздать Ольгу всё-таки получилась. От этого буду отталкиваться. Дальше… Представлять двойника где-то там гораздо экономнее, чем здесь, рядом с собой. Вроде бы… Значит, попробую обратиться к Ольге, а вернее, к её матрице, с единственной просьбой: обзавестись телефоном с незарегистрированным номером и послать всего один сигнал вызова на телефон Ларисы Андреевны. Коротко. Крайне коротко. Иначе с моими нынешними силами я свалюсь в обморок надолго…»
Прикрыл глаза и стал добиваться намеченного. И впервые почувствовал некий мистический ужас, холодом прогулявшийся по спине. Словно он, Загралов, касался чего-то запретного и опасного. А ведь сколько уже раз видел Фрола, и не было таких ощущений, а тут прямо хоть отказывайся от своей затеи.
