— Скорее всего?
— Эта активность отсутствовала. С самого первого дня. И будь тут кто другой… — Цисковская руки убрала и вытерла пальцы салфеткой. — Я бы порекомендовала… использовать материал.
Материал?
Парень лежит вон. Бледный. Худой. Но живой.
— Звучит не слишком красиво, да, — Цисковская убрала салфетку и огляделась. — Однако реальность такова, что без мозга тело — это лишь набор органов и тканей, которые весьма часто нужны другим пациентам…
Звучит и вправду не слишком красиво.
— И лучше так, чем годами смотреть, как это тело медленно угасает…
— Он живой! — Марика нахмурилась. — Живой он! Он просто… заблудился!
— Где? — этот голос заставил вздрогнуть не только меня. А я уже и забыла, что позвонила Мирославу.
Как давно он стоит?
И что слышал?
Явно больше, чем хотелось бы Цисковской. Она вон и поморщилась, бросила на меня укоризненный взгляд. Ну да, оно, может, не слишком красиво, но откуда мне было знать, не выставят ли нас отсюда, запретив возвращаться.
— Извиняться не стану, мое мнение вы знаете, — ответила она спокойно.
— Ему лучше?
— В какой-то мере, определенно, — Цисковская склонила голову. — Давайте побеседуем не здесь. Все-таки парень все еще слаб, да и чем больше людей, тем больше заразы. И поверьте, в его состоянии хватит банального ОРВИ. Так что…
— Я останусь! — сказала Марика, не повернув головы. — Я… не могу уйти. Понимаете?
— Понимаю, милая, — тон Цисковской изменился. — Конечно. Ты можешь остаться. Я распоряжусь, чтобы принесли обед. Или тебе еще что-нибудь? К слову, его пока не корми, может подавиться. После интубации глотательный рефлекс нарушен.
— Я тоже побуду, — робко попросила Свята. — Ну… если это не очень повредит. А вдруг ему хуже станет…
— Не станет. Хуже в ближайшие часы точно, а там будет видно. Идем.
Цисковская развернулась, не удостоив меня и взглядом, впрочем, как и Мирослава, который любезно отступил, пропуская меня вперед.
Чую, разговор будет интересный.
В кабинете Цисковской пахло травами и кофе, а так обыкновенный кабинет. Не слишком, к слову, роскошный. Да, просторный довольно и мебель добротная, но не более того. Стол. Ноут на нем. Шкаф, за темными стеклами которого проступают силуэты то ли папок, то ли книг.
Массивное кресло Цисковской.
И еще пара — для посетителей.
Мирослав развернул одно ко мне и отвесил короткий поклон.
— Итак… — Цисковская заняла свое место. — Могу я узнать, где вы отыскали эту девушку?
Мирослав кивнул, присоединяясь к вопросу.
А я что? Мне не жаль. Рассказала. Правда, получилось немного путано. И глупо, если честно. Шла, шла и нашла…
— Интересно, — Цисковская сцепила бледные руки. — Весьма…
И замолчала.
А я…
Я пыталась сложить эту мозаику. И по всему выходило, что Гор и Дивьян столкнулись с чем-то, что разрушило связь души и тела.
И Дивьяну досталось сильнее, если Гор сумел очнуться. Может, Дивьян и нашел это… эту вещь? Вещь определенно. Главное, что тело попало в больницу, а душа оказалась где-то… вовне?
Заблудилась.
И пыталась выбраться.
А тут Марика с обрядом, открывшим врата туда, куда здравомыслящим людям соваться не след. Главное, что она подарила этой душе свою силу, и кровь, и привязала её к собственной. А вытянуть — не вытянула.
Эти мысли я и озвучила.
— Похоже на правду, — согласилась Цисковская. — Наина… когда все случилось, мальчика возила к роднику, тот связи крепит.
— А вы?
— А я не имею привычки рисковать здоровьем пациентов. Этот родник… слишком непрогнозируем.
Это да, с этим согласна.
— И что теперь? — озвучил вопрос Мирослав и даже вперед подался.
— Сложно сказать. При толике везения эта девочка сумеет его вытянуть, станет своего рода связующей нитью, по которой душа доберется до тела. Если, конечно, она еще не устала.
— А если…
— А если устала? Тогда девочка уйдет следом, — это Цисковская произнесла спокойно, даже равнодушно. — Подобные ритуалы недаром запрещены… где она только нашла?
Мирослав произнес что-то в сторону.
Потом выдохнул и спокойно поинтересовался:
— Что можем сделать мы?
— Ничего, — также спокойно ответила Цисковская. — Увы, это именно тот случай, когда ни от вас, ни от меня ничего не зависит. Знаете, будь он человеком, я бы и гроша не поставила на удачу. Но ваша двойственная натура дает неплохие шансы. Зверь, в отличие от человека, всегда хочет жить.
Она поднялась.
— Одно странно… — Цисковская задумалась. — Наина видела обоих… почему промолчала?
Вот и мне хотелось бы знать.
Глава 32
Мирослав догнал меня на крыльце. И пакеты взял, аккуратно так.
— Позволите проводить?
— А если нет? — я поинтересовалась сугубо из вредности, поскольку отказ явно не предусматривался.
— Не глупите. Вы понимаете, что нам нужно побеседовать. Ситуация… — он чуть поморщился. — Неприятная. И напрямую касается моей семьи.
— Я не думала, что… так получится.
— Мы не в обиде. Наоборот… у парня появился шанс. И мы этого не забудем.
Почему-то прозвучало угрожающе. Но я кивнула. И обернулась. Стоило бы Святу подождать. А еще конкурс этот, чтоб ему неладно. Надо хотя бы вид сделать, что я стараюсь. Если уж остается, что делать вид.
— Мне сказали, что сегодня к вам заглядывал ваш…
— Бывший, — подсказала я. Надо же, и его знают.
— Бывший. Он не слишком порядочный человек.
Даже не удивлена.
— С чего вы взяли? — интересуюсь исключительно из чувства противоречия. — То, что у нас…
— Жить с девушкой несколько лет, используя её способности? А потом променять её на другую?
— Может, любовь случилась? С первого взгляда.
— Ну да… а изменяет он жене, потому как… почему-то изменяет.
Да?
Вот дурак…
— А вы откуда знаете? Что он изменяет?
— Есть способы… и знакомые. Метаморфы издревле выбирают стезю воина, — пояснил Мирослав. — Сейчас это армия или вот…
— Полиция?
— Именно. Не все мы стремимся к высоким чинам, но… это особенность психики. Нам комфортно в условиях довольно жесткой структуры. Особенно тем, в ком волчья кровь…
Ага.
Только что-то я за годы службы ни разу не встречала метаморфов. И видно, это на моем лице отразилось, если Мирослав улыбнулся так, снисходительно.
— Не все наследуют способности к изменению формы, да и многие, в ком наша кровь есть, мало отличаются от обычных людей. Но семейные связи остаются в любом случае. О вашем бывшем не самая добрая слава идет. Мелочный пустой и не слишком умный человек.
Надо же.
А вот Гришка всегда считал себя умнее прочих. Даже когда у него с учебой не ладилось, то исключительно потому, что книги были написаны идиотами и не понятно, а я вообще объяснять не умею. И не только я.
— Он успел многим… скажем так, показаться не самым лучшим образом. Пока я собираю информацию, но надеюсь, он не хочет, чтобы вы к нему вернулись?
— А если и хочет? — так, исключительно из любопытства.
— Его желания не имеют значения. В данном случае решение принимать вам.
— И если вдруг я решу…
— Не решите, — Мирослав широко оскалился. — Вы показались мне умной женщиной.
— Льстите.
— Скорее пытаюсь понять, нужна ли вам помощь.
А это уже сказано вполне серьезно. Я поглядела на Мирослава, чуть задумалась… а собственно говоря, почему бы и нет?
— Его жена больна. Или вот-вот заболеет. И вероятно, она не переживет рождения ребенка. Как и её отец.
— Что для господин Окрестина невыгодно. Игнатьева в системе уважают. И сочувствуют… скажем так. Но когда его не станет, вашему… бывшему придется сложно. Он и сам не предполагает, насколько сложно. Что с этой болезнью? Как понимаю, обычные целители не вариант?
— Нет. Он хочет, чтобы я принесла воды из источника.
— Плохая идея.
— Он, точнее не он сам, насколько я поняла, уверен, что эта вода способна исцелить.
