Находиться в четырёх стенах не представлялось возможным. Нужно на свежий воздух. Мучительно хотелось курить. Впервые за долгие годы. Древние, на дух не переносившие запах табачного дыма, установили полный запрет на курение для всех, кто так или иначе взаимодействовал с ними. Однако сейчас Стас готов был сорваться, ссылаясь на форс-мажорность момента.
Ноги сами перенесли его к бару «Три педали», одному из наиболее знаменитых развлекательных заведений, принадлежащих известным шоуменам Тайного Города — концам. Данный бар представлял собой один большой тотализатор. На развешанных по стенам экранах постоянно транслировались различные спортивные мероприятия, каким-либо образом относящиеся к автомобилям. Здесь вечно срывали куш, проигрывались в пух и прах и не прекращали делать ставки. Вход в бар был открыт как для жителей Тайного Города, так и для обычных челов, посвящённых в «великую тайну». Всё определялось лишь наличием азарта и размером имеющихся денежных средств.
На данный момент немногочисленные посетители заведения были увлечены очередными захватывающими соревнованиями. Стас занял свободный столик, находившийся в отдалении от основного скопления народа, и попытался хотя бы на время выкинуть все имеющиеся проблемы из головы. В связи с этим он не сразу обратил внимание на опустившегося напротив него человека. Тот приглушённо кашлянул, стараясь привлечь внимание к собственной персоне. Аркадий, бывший сослуживец и по совместительству заклятый друг в одном лице. Нельзя сказать, что это была именно та личность, которую хотелось бы видеть Стасу в данный момент.
— Какие люди! Стас! Меньше всего ожидал тебя здесь увидеть! Рад, что твои проблемы не отбили у тебя желание наслаждаться жизнью!
Приветливая тирада Аркадия заставила Стаса поморщиться, словно от зубной боли. Спросил бы сразу, не намерен ли он откинуть копыта именно сегодня. И никаких реверансов. И гораздо честнее.
— Очень рад тебя видеть, Аркаша. Приятно взглянуть на успешного человека, — вернул любезность Стас.
— Да куда уж там. Проект завернули. Месяцы кодировок. И пшик, — доверительно сообщил коллега, потягивая явно не первую кружку пива. — Сами не знают, чего им надо. Наворотов побольше, денег поменьше. Чтоб их!
— Вижу, ты плодотворно пообщался с шасами. Занятные ребята. Чукчам снег продадут. Да ещё и с двадцатипроцентной накруткой.
— Они самые. Чтоб им неладно было. Чуть ли не ежедневно меняли требования, уточняли заказ, а в результате обвинили нас в некачественной работе, срыве сроков и выставили колоссальную неустойку, — стукнул кулаком по столу Аркаша. По всему видно было, что выпитый алкоголь требует наличия свободных ушей. Стас вздохнул. Ну-ну. Послушаем, чем же сейчас живут обычные люди.
— Они нас за людей не считают, понимаешь? — Аркаша пьяно икнул и продолжил: — Конечно, мы для них всего лишь челы. Второй сорт! Много бы отдал, чтобы поговорить с ними на равных.
— И что бы ты сделал? На что бы ты мог пойти? — заинтересовался Стас.
— Морду бы набил, это уж точно, — ухмыльнулся Аркаша. — По их правилам важна только частная собственность. Остальное не считается. Хоть пачками мочи, главное, чтобы правда была на твоей стороне.
— А в чём правда, брат? — уточнил Стас, перефразировав цитату из одного известного фильма.
— У-у! Правда — страшная вещь! — осклабился Аркаша. — Правда зависит от цели. Вспомни хотя бы Гитлера. Сколько народу за собой повёл, чертяка.
— Ты ещё Вивисектора вспомни.
— Да хоть бы и Вивисектора! Имей принадлежность к какому-нибудь Великому Дому, обладай должной мерой наглости и харизмы, подведи приемлемую идеологическую базу — и вперёд! Вершить добро налево и направо. А там история тебя рассудит.
— Ты просто завидуешь. А слабо обычным человеком пойти против кого-нибудь из них? Решиться на поступок прямо сейчас, не обладая магическими способностями?
— Всё зависит от того, что на кону, — задумался Аркаша. — Смотря какие ставки. Ради достойной цели можно и в бои без правил ввязаться. Как там у классика? Тварь я дрожащая или человек, право имеющий? Как-то так.
Выйдя на свежий воздух из пропитанного азартом и алкоголем бара, Стас согнулся от внезапно нахлынувшей боли. В голове помутилось. К горлу подступила тошнота. Что это? Новый виток болезни? Сбой организма? Он должен был, как прилежный мальчик, сидеть сейчас дома и соблюдать рекомендации врачей, а не мотаться по сомнительным заведениям. Стас даже не помнил, когда последний раз нормально питался. Хорошо, хоть удалось урвать несколько часов сна. Что же это такое? Покачиваясь на нетвердых ногах, он схватился за ближайшее дерево, где его и вырвало желчью.
Стоящий рядом мужчина брезгливо поморщился и, не отнимая от уха мобильный телефон, постарался отодвинуться на безопасное расстояние.
— И успел же нализаться! Чел! — презрительно выплюнул незнакомец.
Стас поднял на него воспалённые глаза. Судя по росту и иссиня-чёрному цвету глаз и волос, перед ним стоял нав.
Вытирая рот рукавом и пытаясь хотя бы немного привести в порядок раскалывающуюся голову, Стас неосознанно прислушался к возобновленному незнакомцем телефонному разговору.
— Да. Я сказал, да. Приду. К чему такая секретность? Это паранойя. Успокойся. Я сказал, успокойся. Встретимся… Хорошо, завтра. Где?! Бред! Хорошо. Пусть будет так. Завтра. В парке Горького. В десять. У старой беседки. Никто ничего не узнает. Все будет в порядке. До завтра. Я сказал, до завтра.
Мужчина с раздражением захлопнул ни в чём не повинный телефон, ещё раз презрительно покосился на Стаса и стремительно удалился.
Нав, и этим всё сказано. Худшего характера, чем у этой расы, не сыскать на всём свете. Пуп земли. Спящий бы удавился от общения с ними! Одно слово — лошадь. Пусть даже и единорог.
…Часы показывали далеко за полночь. Однако в объятия Морфея попасть так и не получалось. В недолгие моменты полузабытья в тенях, просачивающихся в неплотно зашторенное окно, в свете фар проезжающих мимо машин Стасу мерещились полчища единорогов, погоняемых свирепыми навами. Казалось, они были везде: на полу, на потолке и, что самое неприятное, в его многострадальной голове.
После внезапного приступа Стас очутился в приёмной заштатной районной больницы. Врач, задав необходимые в данном случае вопросы, попутно измерив давление и температуру, недоуменно развел руками.
— А что вы, батенька, хотели? Чай не насморком болеете. Идите домой баиньки. Берегите себя. Соблюдайте режим. Почаще гуляйте. Можете быть свободным.
Стас уже начал привыкать к мысли, что его диагноз рассматривался окружающими в качестве приговора и самой главной определяющей его поступков. На это списывалось всё, начиная с обычной хандры и заканчивая зубной болью. Как же он устал от сочувствия, от дежурных банальностей, от нервозности людей, не знающих, как вести себя в этой ситуации, и, что скрывать, втайне радовавшихся, что беда приключилась не с ними. Он грустил — ему советовали взбодриться. Он радовался — они просили не загонять всё внутрь и выпустить негатив. Он был равнодушен — они хватались за голову и направляли к психологу. Все всё знали. Но, дежурно похлопав по плечу и высказав призванную ободрить фразу, они уходили вперёд. В голову пришла мысль, что единственным, выдавшим неподдельную реакцию, выразившим настоящее чувство, был тот нав у бара. Перед глазами всплыла его презрительная гримаса. Но по крайней мере он был честен.
