Отец Хуан замолчал, и они с Антонио, как по команде, подняли головы. До слуха продолжал доноситься бой барабана и стоны Алис. Кровь бросилась Эрико в лицо.
— Этот обряд вуду… в нем есть что-то дикое, — начала она.
Стоны зазвучали громче.
Отец Хуан обменялся взглядом с Антонио и снова посмотрел на нее. Ясное дело, что оба прекрасно слышат все, что происходит, но они смотрели на нее такими глазами, словно не понимали, чего она хочет. Сконфузившись, Эрико опустила глаза и уставилась в пол. Ей не хотелось больше предпринимать что-либо с отцом Хуаном.
— Вуду, — помолчав, сказал священник, — да, действительно, все это может показаться нам диким. Но не этим людям.
— Ah so desuka, понимаю, — пробормотала она, опуская глаза, потому что в Японии это считается проявлением учтивости; по крайней мере, она так подумала.
Но скорей всего потому, чтобы он не видел, как она стиснула зубы.
Минуту все молчали. Эрико продолжала рассматривать все тот же квадратик пола.
Барабанный бой становился все громче. Крики все неистовей.
Ей хотелось умереть.
Отец Хуан прокашлялся.
— Эрико, не могла бы ты остаться здесь? Мне кажется, нам надо обсудить наши дальнейшие действия.
«Ну, наконец-то, — подумала Эрико. — Большое спасибо».
— Hai, hai, sensei, — ответила она, кланяясь.
Эрико опустилась на пол, приняв традиционную позу «сейдза», стоя на коленях, уперев ягодицы в пятки.
— Пойду посмотрю, как там Дженн, — сказал Антонио.
Отец Хуан кивнул, и только тогда Антонио встал и вышел.
Дженн спала, ей приснился страшный сон; барабанный бой и страстные стоны прервали его. Во сне она что-то кричала, кажется, это касалось Хеды.
Преодолевая головокружение, она опустила ноги с дивана на пол. Кто-то, оказывается, снял с нее ботинки. Она сунула в них ноги и, не застегивая, встала. Ей очень хотелось есть. Где находится кухня, она не знала, но если идти на барабанный бой, кто-нибудь попадется и объяснит.
В коридоре она столкнулась с Антонио; он удивился, что она на ногах, но улыбка его скисла, и она опустила глаза, оглядывая себя. Куртку с нее тоже сняли, как и бронежилет, а оставшийся на ней черный свитер коробился от засохшей крови.
— Дженн, — Антонио привлек ее к себе и обнял.
Дженн на секунду крепко прижалась к нему, но стоны смущали ее (или она просто не знала, как он отреагирует на кровь?) и она отпрянула.
— Это кто там, наверное, Алис и Скай? — спросила Дженн; щеки ее пылали.
— Вуду — религия экстаза, — ответил он, слегка приобняв ее за плечи. — Должно быть, ты проголодалась.
— Да, но мне хочется посмотреть, что они делают, — состроила она смешную гримаску. — Если, конечно, не выплясывают там голые или еще чего почище.
— Неплохое было бы зрелище, верно? — сказал он с бледной улыбкой.
Живя в тесных казармах вместе с остальными, Дженн успела полюбоваться членами отряда в разной степени обнаженности, всеми, кроме Антонио. От этого он ей казался еще более сексуально привлекательным, если, конечно, такое возможно.
Она двинулась было по коридору, но с удивлением и даже разочарованием увидела, что он остался на месте, и рука его соскользнула с ее плеча. Она обернулась.
— Мы с отцом Хуаном решили, что для меня будет лучше держаться подальше от Алис. В общем-то, — продолжил он, — я считаю, что для меня лучше всего уйти.
Теперь настал его черед удивляться, поскольку он не собирался говорить этого. Но лицо его оставалось задумчивым.
— Por supuesto[95] Да, именно это я и должен сделать.
— Нет, — сказала она, и ее накрыло волной горячего чувства, она покраснела, вспыхнула от сладостного возбуждения, обвила его обеими руками и раскрыла навстречу губы. Противиться мощному желанию уже не было сил. Она хотела слиться с ним, полностью, без остатка. И это будет удивительно и прекрасно.
— Антонио, — чуть слышно прошептала она, прижимаясь к нему.
— Дженн, — он взял ее лицо в ладони, — Дженн.
В глазах его появился красный огонек. Глядя на нее сверху вниз, он видел, что она едва дышит. Барабанный бой сотрясал пол, проникая до самых костей.
— Антонио…
Она уже и имя его не в силах произнести как следует. Почему нельзя быть близкой к нему так, как ей хочется? Барабанный бой сотрясал все ее существо, он повелевал ею, он бился в унисон с ударами крови. Управлял ритмом ее сердца.
— Пожалуйста, — прошептала она.
— Ay, no, amor, no, — пробормотал он.
— Антонио.
Она любит его, любит его имя, любит таким, каков он есть.
«Ты, правда, любишь его таким, каков он есть?» — прозвучал внутренний голос.
Но она не обратила на него внимания.
— Дженн, — шептал он.
Губы его раскрылись, и он поцеловал ее, а потом еще, каждую губу отдельно. По телу ее пробежал трепет; руки его крепко обвились вокруг нее. Так и стояли они, крепко обнявшись.
Желая друг друга.
«Ты хочешь его таким, каков он есть?»
Губы его коснулись ее шеи, и он застонал. Ей казалось, что жаркое пламя охватило всю ее. О, как хотелось ей, чтобы он прокусил ей шею.
— Да, — прошептала она, прижимаясь к нему. — Да, Антонио.
— Ay, — агонизируя, с трудом проговорил он и оттолкнул ее прочь.
Она с криком упала, все закружилось перед ее глазами, но тут ее кто-то подхватил на руки и понес по коридору.
Коридор шатался, она стонала, чувствуя слабость во всем теле; кружилась голова. Она вдруг поняла, что на руках ее несет отец Хуан.
— Что произошло? — прошептала она.
— Еще секунда — мне пришлось бы убить его, — твердо сказал священник.
Он внес ее в маленькую комнатку, освещенную одной свечкой. Голова Дженн свисала влево. Мрачная Эрико тоже была здесь, она суетилась возле Лаки. И Дженн поняла, что, вопреки его прозвищу, удача изменила ему. Он был мертв.
— Нет, — прошептала Дженн. — Нет.
В глазах ее помутилось, и она провалилась куда-то во тьму.
Устав саламанкийского охотника:
обязанности.
Ты должен знать: жизнь твоя посвящена битве с силами зла. Пока ты следуешь своему священному призванию, Божия милость будет всегда изливаться на тебя своим благодатным светом, как солнечные лучи на виноградник. Будь тверд и решителен, у тебя не должно быть никаких сомнений и колебаний. Вампиры, все без исключения, — воплощенное зло, они порождают сынов зла. Не упускай ни единой возможности уничтожить всякого кровопийцу, в противном случае это равносильно тому, что ты своими руками пролил кровь невинного.
Перевод с испанского
Новый Орлеан
Отряд Саламанки и бойцы Сопротивления
Кто-то прижал к губам Дженн ложку; в ней был говяжий бульон, и она с готовностью открыла рот. Ей показалось, что слышится голос Алис, а потом и голос Скай. Кто-то о чем-то спорил. Кто-то говорил по-французски.
Она снова задремала. Кто-то все время оставался с ней рядом. Поцеловал ее в лоб, поцеловал ей руку. Губы его были холодны, как лед.
Открыв глаза, она увидела, что лежит на кровати возле стенки. На нее, не отрываясь, смотрит Антонио, сидящий на деревянном стуле. Рядом с ним сидит и Скай, что-то вяжет из зеленых, как мох, ниток.
— Buenos tardes,[96] — сказал Антонио.
Скай подняла от вязания глаза, радостно вскрикнула и обвила Дженн руками.
— Слава Богине, Дженн!
Она повернулась к Антонио.
— Будь добр, сходи к доктору Алис и скажи, что Дженн очнулась.
— Si, — послушно отозвался Антонио, еще раз посмотрел на Дженн и бросился вон из комнаты.
— Что произошло? Который час?
Она попыталась сесть на кровати, но Скай не позволила, положив ей на лоб ладонь.
— Не торопись, Дженн, — сказала она. — У тебя сильный жар. Ты лежала без сознания три дня.
— Что-о? — прохрипела Дженн.
— Да-да.
Скай протянула руку к голубому пластмассовому тазику, достала оттуда влажную салфетку, выжала ее и осторожно вытерла Дженн лоб и щеки. Салфетка была холодная, и Дженн вздрогнула и попыталась увернуться.
— А знаешь, Антонио, чтобы сбить тебе жар, по утрам бегал на улицу, стоял там до посинения, а потом возвращался и прикладывал тебе ко лбу холодные руки. Ужасно мило, хотя и несколько странно.
— Мы нашли сестру? — спросила Дженн, хватая Скай за руку и всматриваясь в лицо колдуньи.
Вокруг глаз Скай были темные круги, она была очень бледна.
Она тяжело вздохнула.
— Логово Авроры разыскивали несколькими группами. Мы считаем, она, скорей всего, сменила его. Мне очень жаль, Дженн, правда, жаль. Но у нас еще есть время, — она снова глубоко вздохнула. — Как нам кажется.
— Что ты хочешь этим сказать?
