— Я, собственно, по поводу работы к тебе и подвалил, — радостно сказал Нафаня. — Есть предложение!
— Мне? Работать в Эрмитаже? — изумилась Катя.
— Ну не то чтобы работать, просто есть одна любопытная задачка. Из области лингвистики. Я ж специально пришел к вам в Британский Совет — найти подходящего человечка. Подумал — чем черт не шутит? Вдруг кто из ваших поможет? И тут ты удачно подвернулась…
— В каком смысле «подвернулась»? — спросила Катя с подозрением. — Что тебе конкретно надо от меня?
— Разобраться, что за штуковину нам прислали, — загадочно сообщил Нафаня.
Из его дальнейших объяснений, уклончивых и сумбурных, Катя поняла только одно: где-то в закромах музея лежит некая «штуковина», на которую Нафаня уговаривает ее взглянуть.
— А что, кроме меня, некому? — спросила она скептически. — Разве в городе нет специалистов по староанглийскому? Попросите хоть Мистера Жа… в смысле… нашего лектора.
Нафаня замотал головой.
— Не годится. Мне нужен человек с интуицией. Вот ты сказала, что ту балладу лучше не читать вслух, и меня как по голове стукнуло: ты-то мне и нужна!
Катя моргнула.
— Может, нашу надпись как раз не надо переводить…
Нафаня внезапно встал. Как раз на пути у Кати, так что она тоже вынужденно остановилась.
— Знаешь, что ученые наконец расшифровали надпись на дверях гробницы Тутанхамона? — проговорил он, наклонившись к Кате, очень таинственно.
— Нет, — Катя заинтересовалась, — а что там было написано?
— «Вскрывая эту гробницу, я тем самым соглашаюсь со всеми пунктами нижеследующего проклятия и принимаю все его условия, как-то…»
Катя хихикнула.
— Шутки шутками, — Нафаня развернулся и опять зашагал вперед, — но я все же хотел бы сначала выяснить, что там написано. Что-то не нравится мне та штука. Ну знаешь, чисто субъективно… — Нафаня неопределенно помахал рукой в воздухе. — Она, как бы… излучает.
— Радиацию?
— Можешь смеяться — мы ее замерили на всякий случай. Нет, с радиацией все нормально. Веет от нее чем-то недобрым. Злая она. Красивая, но злая.
— Да что за штука-то? — спросила Катя. — Расскажи толком.
— А нечего рассказывать. Я пошарил в Инете… Ничего нет. Ну просто ничегошеньки. Даже похожего… Так что лучше я тебе ее просто покажу. Пойдем? — Нафаня сделал широкий приглашающий жест.
— Куда? В Эрмитаж?! Прямо сейчас? Он разве не закрыт?
— Не для сотрудников! — гордо ответил Нафаня.
Глава вторая
СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА
Беседуют две троллихи. Одна другой:
— Прикинь, ко мне в сумочку вчера гоблин-воришка залез, я и не заметила. Пришла домой, открываю сумочку — сидит!
Когда Катя с Нафаней добрались до Дворцовой площади, было уже около полуночи. Вокруг — ни души, только по набережной проносились редкие машины.
Зеленовато-белое, занимавшее целый квартал здание огромного музея темными окнами взирало на бывшую столицу империи.
«Как же мы попадем внутрь?» — гадала Катя, глядя на замкнутые ворота главного входа.
Неужели придется лезть через решетку? А если поймают? У Нафани-то — удостоверение, а у нее — всего лишь студенческий билет!
Кате было не по себе, и в то же время разбирало любопытство. Наконец-то приключение!
После бурного лета Кате не хватало экстрима.
Да и чудаковатый Нафаня ее порядком заинтриговал. Всю дорогу он не закрывал рта, но ничего конкретного о таинственной «штуке» так и не выдал. Вернее, почти ничего. Только то, что находится она в упаковочной, где все еще лежит в ящике, потому что ее «никак не могут растаможить».
— Панихидин, мой шеф, рвет на лысине последние волосы, — хихикая, рассказывал Нафаня. — Вот удружил кто-то с подарочком…
— Подарочком? — рассеянно повторила Катя.
— Угу. Не ему конкретно, а музею. Я забыл сказать — там еще письмо к ящику прилагалось. Да такое, что лучше бы просто под дверь подкинули без всяких конвертов…
К главному входу Нафаня не пошел, а свернул мимо ворот направо. Перейдя через мостик, они миновали несколько домов и свернули еще раз — через неприметную подворотню во двор — колодец.
Катя поморщилась. Эти мрачные, пованивающие внутренние дворы старинных домов она изначально невзлюбила, они были, кажется, единственным, что ей не нравилось в Питере. Когда-то туда выходили черные лестницы и окна кухонь и комнат служанок…
— Нам сюда, — указал Нафаня на кривую дверь, напоминающую лаз в логово тролля.
— Сюда? — Катя так удивилась, что даже не насторожилась. — Разве мы не в Эрмитаж…
— Это и есть вход в Эрмитаж. Что, не похоже?
— Не очень, — сказала Катя сердито, решив, что Нафаня над ней издевается.
— Дело в том, — с разбойничьим видом подмигнул Нафаня, — что это тайный вход. Только для сотрудников.
Катино воображение тут же нарисовало картину: Нафаня, крадучись, спускается по черной лестнице с мешком народных сокровищ за плечами…
…И другую картину — охранники заламывают руки Кате, пойманной среди ночи на этой лестнице.
— Да ты не бойся! — Нафаня подтолкнул ее в спину. — Все ушли спать. А внутренние посты мы обойдем…
— А камеры? Датчики? — уточнила Катя.
— Какие?
— Лазерные…
— Ты еще скажи — инфракрасные, — хмыкнул Нафаня. — Вокруг погляди! Да если тут поставят камеру, ее завтра же сопрут.
Катя решилась.
По узкой лестнице они почти на ощупь поднялись на третий этаж и дальше пошли скудно освещенными коридорами. На вид — совершенно необитаемыми. Пахло пылью веков и котами.
— Где мы? — прошептала Катя минут через десять.
— Где-где? В Эрмитаже!
Катя хотела ехидно заметить, что представляла Эрмитаж по-другому, но тут впервые задумалась: а не дурит ли ее новый знакомый? Куда это он ее завел?
Нафаня тем временем толкнул боковую железную дверь и снова затопал вниз — такое ощущение, что в подвал. Катя поспешила за ним, хотя сердце у нее стучало все чаще. Не оставаться же одной в этих коридорах…
Они шли еще минут двадцать, то спускаясь, то поднимаясь по узким лестницам. Коридоры становились все приличнее.
Катя выглядывала в окна, пытаясь понять, где они. Один раз в окне промелькнули Нева и огни набережной, но не успела Катя обрадоваться, как Нафаня с глухим шепотом «Атас, охранник!» быстро утянул ее в какой-то боковой переход.
Наконец еще один коридор — и Катя радостно поняла, что узнает Греческий зал. Еще в школе они ездили на экскурсии в Питер, и Эрмитаж был обязательным пунктом программы.
Пустой, полутемный зал, уставленный античными скульптурами, казался древнегреческим кладбищем. Редкие лампочки и красные огоньки сигнализации только усиливали это впечатление.
