— Вот к нему и пошли — сказал Пал Палыч — С него начнем.
Колька радовался — маленькая, а победа. Именно с этого он и собирался начинать. Если черная душа крови всегда жаждет, то долго она тянуть не будет. И проснулась она не вчера, скорее всего. А значит — это кто‑то новый в эти дома въехал, и участковый об этом не знать ни может. Правда, остается некая вероятность того, что кто‑то сдал квартиру нелегально, это может осложнить поиски. Тем не менее — сначала следует отработать наиболее вероятные варианты, не распыляться.
— За последние два месяца кто въехал? — деловито переспросил участковый с колоритным именем Аристарх, впрямь трезвый и немного усталый — Да немного народу прибыло, чего врать. Всего, стало быть, семь квартир новых. Трое разменялись, трое купили. И Сизый из колонии вернулся, по УДО вышел. Мамка его, видишь ты, не дождалась, но квартиру ему, идиоту сберегла. Так что он условно — новый, так сказать.
— Извини, служивый, но мы тебя еще помучаем — потребовал Герман — Пойдем‑ка с этими людьми поговорим.
— О как — удивился участковый — Ну, ладно Сизый еще, с ним ясно, остальные‑то все люди безобидные. Я у каждого побывал, побеседовал.
— Не твоего ума дело — приструнил его Южаков — Сказано — давай, так давай!
— Надо — так надо — покладисто согласился участковый — Пошли, конечно.
— Секунду — остановил его Пал Палыч — Табуном ходить не дело, тем более, что вечереет уже, время поджимает. Герман, ты тогда идешь с участковым, Коля, ты со мной. Вика, остаешься в автобусе, на связи. Если что — мы тебе звоним, ты пробиваешь информацию.
— Понятно — девушка явно обрадовалась, по квартирам она, судя по всему, ходить не рвалась.
— Три на вас, три на нас — сказал Пал Палыч Герману и посмотрел на участкового — Аристарх, пиши адреса.
— А к Сизому когда? — взялся за ручку участковый.
— В конце — отмахнулся Герман — Толку‑то от него.
И правда — рос этот Сизый здесь, и если бы это он шалил, то подобное давно бы проявилось. Вероятность же того, что черная душа дала о себе знать на зоне — мизерна. Да и не прошло бы такое событие бесследно.
Группы разделились, и каждая пошла своим маршрутом — кто налево, кто направо.
В первой квартире, которую посетили оперативники, жила пожилая семья — им дети квартиру купили. Милейшие люди, они все порывались напоить Пал Палыча и Германа чаем с вареньем, и трогательно — наивно пытались разузнать детали преступления, поминутно ахая и восклицая 'Ужас‑то какой! У нас в Новозыбкове такого сроду не было!'. Как выяснилось, они всю жизнь прожили в городе, о котором Колька даже не слышал никогда, и сюда, в Москву, их чуть ли не силком перетащили сын с дочкой, соблазнив тем, что они будут нянчится с внуками. Старики согласились, но только на осенне — зимний период. Летом им было не до того, как сказала старушка — 'У нас же огород'.
Варенье было вкусное, крыжовенное и клубничное, но эта милая супружеская пара явно была не тем, что они искали. Герман, конечно, сказал Вике, чтобы она отзвонилась в Новозыбков, который невесть где есть в России, от греха, но было видно, что результата от этого он не ждет.
Вторая семья была многодетная и встретила оперативников шумом и гамом. Вот тут Герман насторожился, внимательно взглядом изучал детей, попутно беседуя с измученной к вечеру мамой.
— Крепыши они у вас какие! — нахваливал он детей, отцепляя трехлетнего бутуза от своей ноги — Как грибы — боровики!
— Это да — соглашалась мама, покачивая на руках малыша урожая этого года, который знай причмокивал и таращил глаза на гостей — И все гиперактивные, сил нет.
— Так и хорошо — Пал Палыч засмеялся — У меня вон, племяш, прямо как не пацан. Сидит целый день, молчит, сопит, пупок созерцает. Ни погулять, ни побегать — ничего.
— Не ребенок — мечта! — закатила глаза мамочка — Господи, мне бы хоть одного такого!
В комнате что‑то грохнуло, как видно, кресло перевернулось. Секундой позже, судя по воплям, вокруг него развернулась нешуточная баталия.
— А? — Колька обеспокоился — не поломал ли кто из малых какую конечность и показал пальцем на выход из кухни.
— Не волнуйтесь — успокоила его мамочка — Это они вчера какой‑то новый фильм смотрели с мужем, про войну. Вот и воюют.
— Эх, молодцы — даже повертел головой от удовольствия Пал Палыч — Сам таким был! Мама говорила — я даже сразу с зубами родился!
— Разве ж такое бывает? — женщина засмеялась — Я вон шестерых родила — о таком не слышала никогда.
— Бывает! — заверил ее оперативник — Это ладно — у меня еще и глаза были разного цвета!
— Вы прямо уникум какой‑то! — прониклась женщина — Нет, мои все в мужа — кареглазые. Только вот Ванечка в меня пошел — глазки у нас голууубенькие, сейчас они слипааааются! А ну, тихо там, дикая дивизия!
Дальше было неинтересно, единственное, что Пал Палыч попросил Вику пробить главу этой семьи, во избежание. Хотя, чем — чем, а абортами тут точно не пахло. Да и другими нюансами, имеющими отношение к направлению поисков.
У Германа тоже было 'пусто — пусто'. Он уже побывал у мажорного вида юноши и молодой семейной пары, которые не вселили в него каких‑либо подозрений.
В третьей, последней квартире оперативников и вовсе ждало разочарование — им просто никто не открыл дверь. Дома никого не было.
Колька еще раз нажал звонок, за дверью была слышна его трель, но результат не воспоследовал.
— Нету никого — посмотрел он на Пал Палыча и развел руками — На работе хозяйка, наверное.
Участковый им сказал, что в этой квартире живет женщина, притом — одна. В смысле — без мужа.
— Печально — отметил Пал Палыч — Придется ждать, а это время, которого и так мало.
В этот момент на этаже где они стояли, зашипели двери лифта, из которого вышла миловидная светловолосая женщина лет тридцати, в приталенном пальто, с пакетом в руке и сумочкой на плече.
— Добрый день — с подозрением посмотрела она на двух мужчин, отирающихся на лестничной клетке.
— Мое почтение — заулыбался Пал Палыч — Вы, часом, не из этой квартиры будете?
И он показал на дверь, в которую они названивали.
— Да — с еще большей опаской ответила женщина — А в чем дело?
— Следственный комитет — тут же достал из кармана удостоверение сотрудника МВД оперативник — Майор Михеев.
— Младший лейтенант Нифонтов — немедленно сделал то же самое Колька, причем с немалым удовольствием.
Нравилось ему удостоверение показывать, было в этом что‑то такое, кинематографическое, согревающее душу и тешущее самолюбие. По первости он даже сам себе его показывал, перед зеркалом, и частенько жалел, что им еще значки не дают, как в Америке. Нет, американцы — они, конечно, ребята странноватые, но со значками здорово придумали. Зрелищно!
