— А перевернули вы ее зачем? — решил не оттягивать с вопросом Колька — Светлану, в смысле?
— А это мы второй душе дверь закрыли — пояснил оперативник — Она через рот выходит, и через него же обратно в Светлану ныряет. Но при условии, что она лежит лицом вверх и спит. Мы ее перевернули и все, вход перекрыт. Можно еще по — другому сделать было — перевернуть ее вообще — ноги туда, голова сюда. Результат тот же.
— Готово — Вика с удовольствием посмотрела на дело своих рук — Молодец я.
— Ждем — и Пал Палыч отошел в угол, утащив за собой Кольку — Не светимся на проходе.
Темная душа нагулялась часам к пяти утра. На кухне скрипнула форточка, что‑то мягко спрыгнуло на пол и зацокало коготками по полу.
Черная тень пересекла комнату, легко запрыгнула на кровать, двинулась к изголовью и застыла.
— Пшшшшшш! — раздался зловещий звук, в котором слышалось одновременно недоумение и злоба.
Существо завертело головой, и тут в дело вступил Герман, стоящий на другом конце комнаты, за шкафом.
— Попалась! — гаркнул он, выпрыгивая на центр комнаты — У!
Тень мигом сиганула за спинку кровати и тут же раздался вой, в котором сплелись воедино ужас и невероятная злоба.
— Поймали птичку в клетку — удовлетворенно сказал Пал Палыч, выходя из‑за шторы — Смотри, Коля, вот она — вторая душа.
В круге, который нарисовала Вика, и который сейчас был уже не черный, почти невидимый в темноте, а наоборот — пульсировал золотисто — красным цветом, билось нечто, чему и названия‑то не подберешь.
Это был бесформенный сгусток темноты, мрака, он метался в круге, пытаясь из него выбраться и не мог этого сделать.
Кровать заскрипела — это завертелась Светлана, ее выгибало и корежило практически так же, как то, что сейчас искало выход из круга.
— Вот этого я в нашей работе и не люблю — поморщилась Вика — Гер, давай, не тяни.
— Начинай — оперативник достал свой нож, как всегда, тускло блеснувший серебром — Я только за.
Вика вытянула руку вперед, так, что та находилась как раз над кругом и что‑то забормотала, вроде как на латыни.
Тварь в круге словно обезумела — она сновала в нем так быстро, что больше напоминала черную молнию.
Вика говорила все громче, глаза ее были полузакрыты.
— Амен — неожиданно оборвала она свои речи и черная душа тоже застыла на месте.
Именно в этот момент Герман и нанес удар — короткий и резкий.
— Ууу — раздался писк, и под острием ножа что‑то как будто лопнуло, как немного спущенный воздушный шарик.
— Ааах! — тело Светланы на кровати выгнулось как дуга и опустилось вниз.
— Вот и все — Пал Палыч сделал несколько шагов и включил свет — Даже переоценили ее маленько. Силы‑то она набралась, а вот ума нет. Вика, прибери все. Герман…
— Пал Палыч — Колька стоял около кровати и смотрел на Светлану, которая так и лежала с закрытыми глазами — Чего она не просыпается‑то? Все же кончилось.
— Потому что она мертва, идиот — буркнула Вика, стиравшая свое творчество с пола.
Колька непонимающе посмотрел на Пал Палыча.
— Увы — подтвердил тот — Тут тоже все не так уж честно. Черной душе без тела жить плохо, но возможно. А вот ее носитель, если она погибнет, непременно умирает сам. Такова плата за грехи его матери, по факту, совершившей убийство.
— То есть, ты уже тогда знал? — Колька мотнул подбородком, показывая в сторону кухни. У него в душе как будто что‑то оборвалось. Нет, он эту женщину не знал, он и видел‑то ее впервые, но больно было очень, как будто родного человека потерял.
— Знал — кивнул Пал Палыч — Конечно, знал. И мне ее жалко было заранее. Красивая женщина, а судьба не сложилась. Вот вообще никак. И смерть ей поганая выпала, хорошо хоть милосердная, во сне. И посмертие тоже, увы. Но выбора у меня нет, и у тебя нет. Наше дело — остановить то, что убивает людей, это наша работа, прости за банальность.
— Да я и не рефлексирую — шмыгнул носом Колька — Я ж понимаю. Жалко только вот ее очень.
— И это хорошо — Пал Палыч подошел к парню и потрепал его по плечу — Таким и оставайся, не давай себе зачерстветь душой. Герман.
— Ага — отозвался оперативник, стоящий у дверного проема.
— Ты тут закончи, а мы пошли — попросил его Пал Палыч — Чего всем на это глазеть?
— На что? — не понял Колька.
— Теперь ей надо сердце осиной пробить — пояснил Герман, доставая из внутреннего кармана заточенный кол — Иначе ее собственная душа может на этом свете задержаться и, не дай бог, переродиться. Или того хуже — она сама по ночам вставать начнет, кровь у живых сосать. Носители черных душ часто потом в кровососов обращаются, если это дело не проконтролировать.
— Пошли, Коля — Пал Палыч и Вика уже стояли в дверях — Герман сейчас все сделает, приберется и к нам спустится.
— Вы идите — Колька решительно стянул с себя куртку, сам поражаясь принятому им решению — Я тут останусь, ему помогу, вдвоем мы быстрей управимся. Герман, дай мне кол.
Глава четырнадцатая
Никто и никогда
— А я говорил, что не знаю, что там — еще раз повторил Колька
— Это я уже понял — терпеливо сказал Арвен, слышавший это уже в третий раз — Меня сейчас интересует, не что там, а где мои люди. Это сыновья моих родственников, они меня спрашивают — куда они попали, почему они не звонят. Мне нечего им ответить, и это очень плохо.
— Плохо — согласился Колька — Только от меня‑то вы что хотите?
— Узнай, где они — не повышая голоса приказал ему Арвен.
— Как? — здесь парню даже играть было не нужно. Он и правда не знал, как это сделать.
— Спроси про это у своего начальника — предложил бизнесмен — Или сам слазай в этот подвал. Кто из нас служит в вашей конторе — ты или я?
— Вы такой простой! — как‑то даже не стал выбирать слова Колька — 'Спроси', 'слазай'. Я уже спрашивал, ответа не получил. А лезть туда? Какой смысл? Я там уже был, там мусор да трубы. Что до того, кто где служит — я маленькая сошка, уборщица — и то выше меня по допуску к тайнам отдела.
Арвен задумался, крутя на пальце перстень с большим блескучим камнем.
— Ладно — сказал он через минуту — Не можешь так узнать — попробуем по другому.
Колька напрягся — эти слова могли означать что угодно.
— Иди и служи — Арвен достал из внутреннего кармана дорогого пиджака тонкий конверт — Когда ты мне понадобишься — я тебя найду.
'Да что бы ты провалился' — подумал про себя парень, но говорить это вслух не стал, принял конверт и рассыпался в благодарностях. Так было надо, так Ровнин приказал.
Как ни странно, Арвен возник не сразу после того, как около особняка в переулках Сухаревки побуянил генерал Илюшенкин (который, по слухам, готовился к отставке, поспешной и скоропостижной), а только сейчас, в середине декабря, то есть почти через месяц. Почему так получилось, отчего — Кольке конечно же было интересно, но задавать подобные вопросы ему он не рискнул.
