— Он сам так назвался…
— Да, — защитил меня ангел-хранитель. — Я сам. А как еще? Не Вовочка же! И «Вову» я тоже не терплю.
— Может быть, Володя? Или Владимир в конце концов…
Он сморщился, будто правда сидел в кресле у дантиста.
— Ну хорошо, — произнесла Лидия тоном чеховской дамы (она любила иногда примерять на себя такие роли). — Я буду звать тебя на французский манер: Вольдемар. И не смей возражать.
Я сморщился не хуже Вовки. Но он вдруг весело согласился:
— Идет! Только вы называйте — «Вольдемар», а Иван все равно — «Вовка».
На том и порешили.
Я приволок из спальни телевизор-моноблок и засунул кассету.
— До ужина никакого кино, — распорядилась Лидия. — Вольдемар, ты как относишься к вареникам с картофелем? Или сварить сосиски?
Вовка сказал серьезно:
— Я к любой земной еде хорошо отношусь… — Но тут же спохватился: — Кроме супа! А из супов я люблю только окрошку. Бабушка готовила…
Что-то царапнуло меня, но Лидия сохранила невозмутимость:
— Учтем. Но сегодня у меня нет кваса.
Она сварила и вареники, и сосиски. Вовка умял то и другое, только пофыркивал над тарелками, за что получил замечание от Лидии. Потом она одобрительно сказала:
— В твоем возрасте надо есть побольше, ты слишком худ.
«Ненормальная, что ли? Какой возраст, он же ангел! И ест, скорее всего, просто так, ради развлечения, чтобы окунуться в земные радости… А почему она не спросит, чего Вовка добился в наших делах? Неужели ей все равно? Или все еще не верит в него?»
Я увесисто проинформировал Лидию:
— Вовка сделал так, что не надо расставаться с квартирой.
— Я уже поняла это по вашим довольным лицам… Вольдемар, ты опять вытираешь руки о штаны? Вот салфетки!
— Ой… я нечаянно. Тетя Лидия, я не хочу чаю, спасибо. Можно я теперь включу «Буратино»?
Я помог Лидии вымыть посуду. Над мойкой журчала вода, и под этот ровный шума Лидия наконец сказала вполголоса:
— Ты не думай, что я совсем твердокаменная. Или будто мне все равно. Просто я все еще не могу поверить… А ты веришь?
— Да. Я видел его крылья… Хотя и не в крыльях дело, и не в фокусах с фужерами и телефоном. Просто я почему-то верю ему …
«Сейчас она скажет: ты всегда был фантазером и лириком».
Она сказала:
— Знаешь, теперь я, кажется, тоже верю… Только…
— Что?
— Мне почему-то его жаль.
— Почему? — шепотом испугался я, поскольку понял: ведь и во мне где-то глубоко-глубоко шевелилось похожее. И непонятная жалость, и тревога какая-то. Правда, ощущалось это не сильно и лишь изредка. Например, когда он спросил про «Буратино»…
— Ему же ничего не грозит, — успокоил я Лидию и себя. — А нам… а у нас все будет хорошо, я теперь уверен.
Она отозвалась рассеянно:
— Дело не в том, грозит нам что-то или не грозит… Ваня, я, пожалуй, прилягу. Так умоталась сегодня, да еще все эти… события. Почитаю Донцову… Ну не морщи нос, что делать, если я люблю детективы… Тебя я тоже люблю.
— Но детективы больше…
— Дурень… — Она чмокнула меня в щеку.
— Словно орден, — сказал я с удовольствием.
— Господи, какой ты еще мальчишка.
Лидия улеглась капитально, раздевшись, будто уже на ночь. Взяла книгу. Включила над спинкой кровати фонарик-тюльпан, хотя было еще светлым-светло, белая многоэтажка за окном отражала вечернее солнце.
В моей комнате лиса Алиса и кот Базилио пели:
Какое небо голубое…
Мы не сторонники разбоя!
Я подумал о Махневском, но как-то отстраненно. Посидел на краю кровати и пошел туда, где телевизор.
Вовка опять устроился с ногами на сиденье компьютерного стула, метрах в двух от телевизора. «Не слишком ли близко? Хотя ему, наверно, никакие излучения не страшны…» На экране разбойники кот и лиса гнались за перепуганным Буратино. Вовка напряженно вцепился в подлокотники. Но, почуяв мое появление, оглянулся и с пониманием сказал:
— Тебе, наверно, нужен стул? Я пересяду.
— Да, если нетрудно, переселись на тахту, я посижу у компьютера.
Он одним прыжком переселился и замер опять, обхватив колени с белыми нашлепками пластыря. Отражения экрана мерцали в его округлившихся, посветлевших глазах. Буратино в данный момент был для Вовки гораздо важнее, чем я.
Ну что же… Я вошел в Интернет, начал шарить по новостям.
«В Самаре взорван рынок»… (Сволочи! Уж не «дешевых» ли это дело? Хотя Самара далеко.) А вот еще: «В Екатеринбурге убит хозяин Ботанического рынка…» (Это уже ближе. Совсем озверели гады…) «Умерла мать погибшей принцессы Дианы и бабушка наследников британского престола»… (Мир ее праху, пишут, что добрая была женщина). «Российские ветеринары запретили ввоз мяса из Европы»… (Черт их знает, в чем там истинная причина. Главное, что мясо подорожает. Впрочем, не привыкать.) Ни к чему было не привыкать. Все в мире шло как обычно. Стреляли, взрывали, воровали, врали. Самолеты и вертолеты падали. Чиновники брали взятки (видимо, по привычке; казалось бы, у них и так все есть), милиция творила обычный беспредел, палестинцы нападали на израильтян, израильтяне обстреливали палестинцев, американский президент оправдывал свои дела в Ираке, наш мэр хвастался ростом жилищного строительства (скромно умалчивая, сколько стоят квартиры в новых домах)… Ну, черт с ним, с мэром, и со всем остальным миром… «С мэром и с миром…» Я переключился на новости науки. Может, наконец поймали снежного человека? Или повстречались с экипажем какого-нибудь НЛО? Увы… Зато «астрономическое» сообщение с восклицательными знаками:
«Днем 8 июня планета Венера окажется на прямой линии между Солнцем и Землей. Можно будет наблюдать, как она проходит по солнечному диску. Любители небесной механики, не пропустите это интереснейшее явление!»
Мама моя родная! Как я мог забыть? Ведь помнил про это редчайшее событие давным-давно, еще в армии! Столько привязывал к нему! И вот, вышибло из головы… Впрочем, немудрено, что вышибло. При таких делах свое имя-отчество забудешь, не то что Венеру… Хорошо, что дела обещают хоть как-то наладиться. Господи, как здорово, что есть на свете Вовка!
Я повернулся к нему. Вовка сидел расслабившись: как раз кончилась первая серия и на экране ползли неинтересные тиры. Мы встретились глазами, Вовка улыбнулся. Я понял: надо сказать что-то хорошее. Что?..
И в этот момент возникла в дверях Лидия — в шелестящем атласном халате, с подушкой, одеялом и простынями.
— Вольдемар, сокровище мое, встань на минутку, я приготовлю тебе постель.
