Надувшись, вгрызаюсь зубами в честно отвоеванную пищу. Игнат прав, и это бесит меня еще больше. Как и он сам. Такой весь умудренный жизнью, всезнающий, никогда не ошибающийся. Идеальный! Да ну его! Аппетит пропадает напрочь.
– Ты так говоришь, будто я уроки прогуливала или упорно не желала учиться, – мрачно гипнотизируя глазами доселе желанную композицию хлеба с сервелатом, наконец, подбираю слова, чтобы ответить. – А кто мне должен был все это рассказать? У нас в школе, знаешь ли, не было дисциплин под названием “Ведьмаки, колдуны и среда их обитания”, “Ведьма, ввод в профессию” и “Как сказать “Нет” своему отражению”...
Ерничаю, немилосердно нарываясь. Сейчас вышвырнет меня в одной футболке на улицу и поминай, как звали. О том, что минут десять назад я сама порывалась убежать туда же, уже благополучно забываю. Это был всего лишь минутный порыв, ибо сейчас я понимаю, что если бы Игнат помогал Лжеинге, то тогда вряд ли бы кинулся меня спасать. Наоборот еще бы притопил.
– А в детстве я вместо сказок научную фантастику читала, – добавляю ни с того, ни с сего, словно оправдываясь. Сомнительное такое оправдание. Да и зачем, собственно?
– Ладно, Инга, это все поправим, – идет на попятную колдун, видимо, тоже понимая, что переборщил с наездами. – Научишься. У нас есть хорошие наставники, которые тебе помогут.
– У нас это где? – тоже успокаиваюсь, снова обретая аппетит и приканчивая бутерброд.
– У нас это в “Окнах”, – невозмутимо отвечает Игнат, словно я должна знать, что такое эти его окна, и наливает мне чай, подсовывая кружку. – Завтра туда и поедем. Будь готова.
Глава 9
– У нас это где? – тоже успокаиваюсь, снова обретая аппетит и приканчивая бутерброд.
– У нас это в “Окнах”, – невозмутимо отвечает Игнат, словно я должна знать, что такое эти его окна, и наливает мне чай, подсовывая кружку. – Завтра туда и поедем. Будь готова.
Молча киваю, чувствуя, что меня постепенно начинает охватывать ощущение непонятного оцепенения и сонливости. Мне даже в голову не приходит ничего спросить об этих самых окнах. Словно под гипнозом поднимаюсь со своего места и топаю обратно в комнату, где сразу же валюсь на кровать лицом в подушку и крепко засыпаю.
Вас когда-нибудь будили путем стягивания теплого одеяла с ничего не подозревающей разомлевшей тушки? Меня раньше тоже нет! Отвратительное чувство! Но для Игната это совершенно не аргумент. Ибо, безжалостно сдернув с меня покрывало, этот наглец даже не думает извиняться или как-то смягчать пробуждение. Я спросонья только и могу, что сонно моргать, пытаясь оторвать голову от подушки, а он, зараза такая, бодр, свеж и доволен собой, особенно когда его взгляд останавливается на моих нижних почти девяносто, выставленные им же самим на всеобщее обозрение по причине задравшейся футболки.
– Где-то я уже такое видел, – задумчиво изрекает сей изверг, даже и не помышляя о том, чтобы отвернуться.
Я еще несколько секунд прихожу в себя, а потом до меня начинает доходить, в чем смысл сей глубокомысленной фразы. Дико взвизгнув, вскакиваю на ноги и одергиваю свою ночнушку.
– Извращенец! – мое лицо пылает от смущения и гнева.
– Ничего подобного, – невозмутимо заявляет извращенец, продолжая пялиться. – Это естественное мужское поведение.
Ну, ничего себе! Тоже мне естествовед нашелся!
– Если, как ты заявил раньше, где-то уже такое видел, ─ раздраженно огрызаюсь. ─ То у меня для тебя плохая новость. Смотреть на женские прелести и лишь смутно припоминать, где и когда такое лицезрел ─ первый признак склероза. Что с личной жизнью совсем плохо?
На секунду Игнат меняется в лице, и что-то неуловимо горькое мелькает в его глазах, но затем он снова приобретает свой привычный скучающе-недовольный вид.
– Кто б говорил?! – звучит шпилька в ответ. А за ней сразу же приказ. – Собирайся. Я кофе сварил и позвонил в корпорацию. Нас ждут.
Вызывающе фыркаю и, убедившись, что мой утренний гость вышел, принимаюсь одеваться.
Что это за корпорация такая, где меня собираются просвещать? Да и кто, собственно, на себя возьмет сию нелегкую миссию? Или у них там Хо́гвартс прячется в подполье?
Завтрак проходит в спешке и суете. Я нервничаю, представляя себе “Окна” чем-то похожем на закрытые учреждения наподобие психбольницы. Игнат посмеивается, наблюдая за моими волнениями, но даже мало-мальской попытки не предпринимает, чтобы развеять снедающие мою душу тревоги. Гад гадский ─ вот он кто! А у меня вообще-то сегодня были совсем другие планы. Мда…
– Поторапливайся, – прикрикивает на меня мужчина, заметив, что я, задумавшись, замерла над кружкой с кофе и с печенюшкой за щекой.
Торопливо пережевываю пищу и допиваю напиток, не решаясь драконить колдуна еще больше. А через несколько минут мы, с горем пополам, все же выбираемся из квартиры.
Дорогу к этим самым окнам я запоминаю мало. Зимний пейзаж скучен и однообразен до невозможности. Единственное, что мне удается без труда понять, это то, что мы минули черту города и едем сейчас по трассе. Слева и справа мелькают лесопосадки и поля, а одинокие остановки не радуют глаз хотя бы отдаленно знакомыми названиями.
Я ошиблась. Здание этой самой корпорации хоть и напоминает внешне больницу, но почему-то вызывает совсем другие ассоциации. Длинные светлые коридоры, множество дверей и постоянно куда-то спешащие люди, встречающиеся нам на пути, нисколько меня не пугают. Наоборот, у меня складывается такое ощущение, что я наконец-то попала туда, куда надо.
Но вот когда мы останавливаемся перед ничем не примечательной дверью, и мой сопровождающий тихо в нее стучит, я ощущаю в сердце неприятно кольнувшую тоненькую иголочку.
Глава 10
Но вот когда мы останавливаемся перед ничем не примечательной дверью, и мой сопровождающий тихо в нее стучит, я ощущаю в сердце неприятно кольнувшую тоненькую иголочку.
– Войдите, – строгий женский голос кажется мне смутно знакомым, но как я ни силюсь, а припомнить не могу. Неужели моя шутка о Игнате и его мнимом склерозе касается не только гадкого колдуна.
Мой сопровождающий, заслышав приглашение, не медля, отворяет дверь и подталкивает меня в спину.
– Степанида Касиановна, здравствуйте. Я привел ведьму.
Это звучит так, словно он служитель священной инквизиции и приволок меня на допрос перед трибуналом. Но мне почему-то смешно, и я, не удержавшись, тихо прыскаю в кулак.
Женщина за столом отрывает взгляд от экрана тоненького, как лист картона, ноутбука, и слегка спустив очки на нос, меряет меня заинтересованным взглядом.
– Инга, я полагаю? – приветливо улыбается она.
– Д-д-д-да, – почему-то нервничаю. – Инга Зарецкая.
– Очень приятно, Инга Зарецкая, – улыбка не сходит с ее губ, словно приклеенная и заставляет переживать еще больше.
С недавних пор я не очень доверяю доброжелательным мадамам. Бурчащий и хмурый Игнат кажется мне более безопасным, и я неосознанно подвигаюсь ближе к нему.
Женщина никак не реагирует на мои миграции, а мужчина всего лишь удивленно поднимает брови, но хоть не комментирует, слава Менделееву.
– Меня зовут Степанида Касияновна, как ты уже слышала, ─ хмыкает тетя, не отрывая от меня взгляда. ─ Я глава корпорации “Окна”.
– Очень приятно, – фраза получается какой-то корявой и неискренней. Любой, кто бы ее услышал, сразу же засомневался в этой самой “приятности”.
Но женщина снова игнорирует мои закидоны.
– Игнат, ты можешь пока быть свободным. А мы поболтаем тут, по-девичьи, – внезапно она, словно в отместку, отсылает мою защиту, и я, недолго думая, впиваюсь в его руку повыше локтя, как голодная пиранья в кусок мяса. Что эта тетка себе возомнила? Не останусь я с ней наедине даже на секунду.
– Инга, – цедит сквозь зубы моя добыча. – Пусти. Ты же мне руку сейчас вырвешь.
– Нет, – мой ответ категоричен и обсуждению не подлежит. – Потерпишь. Ты же мужик… Наверное…
После этих слов Игнату явно меня терпеть не хочется, и он снова делает попытки вырваться, но тут мне помогает сама природа. Пальцы сводит судорогой, и расцепить их можно только с помощью ломика.
