Рядом с Беверли стояла очень высокая стройная женщина с остроносым лисьим лицом. Отдельные пряди ее волос были выкрашены в пепельный и ярко-голубой, а нарощенные ногти — в зеленый, золотистый и черный. Это, как я понял, была Эффра — еще одна подземная река и богиня-покровительница Брикстонского рынка по совместительству. Еще я обратил внимание, что богини рек северного Лондона стоят слева от трона, а южного — справа.
Брент, отпустив мою ладонь, сделала реверанс перед Мамой Темзой, а потом сразу же нарушила всю торжественность момента — бросилась к ней и вскарабкалась на колени. В торжественной церемонии возникла короткая заминка, пока девочка возилась, устраиваясь поудобнее.
Мама Темза наконец посмотрела на меня в упор, и сила ее взгляда, подобно приливной волне, властно потянула меня ближе, к самому трону. Я с трудом подавил мощнейший порыв броситься на колени и биться головой о пол, покрытый пушистым ковром.
— Констебль Питер, — проговорила она. — Очень приятно снова видеть вас.
— А мне очень приятно снова оказаться здесь. И в знак глубокого уважения я хочу преподнести вам подарок, — проговорил я, искренне надеясь, что этот подарок будет доставлен в тронную комнату до того, как я исчерпаю весь запас любезностей. Но вот из коридора позади меня раздалось позвякивание, и вошел Дядюшка Бейлиф с ящиком. Это был плотный белый мужчина, стриженный налысо. На шее у него была старая полустершаяся наколка — две эсэсовские молнии. Поставив ящик перед креслом Мамы Темзы, он почтительно поклонился ей и, бросив на меня сочувственный взгляд, безмолвно удалился.
Одна из подруг Мамы Темзы подошла к ящику и, достав одну бутылку, показала ее богине.
— Пиво «Стар», — сказала она.
Это пиво — ключевой продукт объединенной сети нигерийских пивоварен. В Великобритании его можно достать через любого нормального перекупщика, и даже оптом — в случае, если ваша мама знает кого-нибудь, чей знакомый перед кем-то в долгу.
— И много его там? — поинтересовалась Флит.
— Полный фургон, — сказала Ли.
— Большой фургон-то? — спросила Мама Темза, неотрывно глядя на меня.
— Большой, — пискнула Брент.
— Там только «Стар»? — спросила Мама Темза.
— Нет, я добавил «Галдера», — ответил я, — и «Ред Страйп» для разнообразия. Еще пару ящиков «Бакарди», немного «Эпплтона», «Куантро» и несколько бутылок «Бейлис».
Ради этого я начисто опустошил свой мини-бар — но, как говорит мама, если что-то досталось задаром, оно ничего и не стоит.
— Какой приятный подарок, — улыбнулась Мама Темза.
— Ты шутишь? — вопросила Тайберн.
— Не волнуйтесь, Тай, — сказал я, — я добавил пару бутылок «Перье» специально для вас.
Сзади кто-то хихикнул — наверное, Беверли.
— Что же я могу для вас сделать? — спросила Мама Темза.
— Сущий пустяк, — ответил я. — Одна из ваших дочерей считает, что имеет право вмешиваться в дела «Безумия». Я прошу только об одном: пусть она откажется от этого и позволит уполномоченным лицам выполнять свои обязанности.
— Уполномоченным лицам, надо же, — фыркнула Тайберн.
Мама Темза перевела взгляд на дочь. Та подошла ближе к креслу.
— Неужели ты действительно решила, что вправе им мешать? — спросила Мама.
— Мама, — проговорила Тайберн, — «Безумие» — это пережиток прошлого, ошметок викторианской эпохи, доставшийся нам сама знаешь от кого вместе с Черным Жезлом[62] и парадом в честь лорд-мэра.[63] Историческое наследие — это, конечно, прекрасно и очень выгодно для туристической индустрии, но современным городом по таким принципам управлять нельзя.
— Это не вам решать, — вмешался я.
— А кому? Уж не вам ли?
— Именно мне, — кивнул я. — У меня есть долг и обязательства — значит, и решение за мной.
— И вы просите, чтобы…
— Я не прошу, — отрезал я, отбросив всякую любезность. — Если хотите провести меня, Тайберн, то лучше вам знать, с кем имеете дело.
Отступив на шаг, Тайберн приняла свой обычный высокомерный вид.
— Мы и так знаем, кто вы, — сказала она. — Ваш отец — неудавшийся музыкант, а мать зарабатывает на жизнь мытьем полов в офисах. Вы выросли в муниципальном многоквартирном доме и ходили в местную общеобразовательную школу, а потом провалили экзамены на А-уровень…
— Я констебль, и я принес присягу, — перебил я ее, — и, соответственно, представитель закона. Кроме того, я ученик мага, а значит, хранитель священного пламени. Но прежде всего я свободный житель Лондона — а стало быть, его хозяин. И никакой двойной оксфордский диплом не заменит всего этого, — добавил я, наставив на нее указательный палец.
— Вы так думаете? — прищурилась Тайберн.
— Довольно, — сказала Мама Темза. — Пусть он войдет в свой дом.
— Это не его дом, — возразила Тайберн.
— Делай, как я велела.
— Но, мама…
— Тайберн!
Тайберн вся сжалась, и я на секунду ей прямо-таки посочувствовал. Потому что никому из нас не дано стать настолько взрослым, чтобы наши мамы решили, что они не могут нас поколотить. Выхватив из кармана «Нокию» с топким корпусом, Тайберн принялась набирать номер, не сводя с меня глаз.
— Сильвия, — сказала она в трубку, — комиссар у себя? Хорошо. Можно его отвлечь на пару минут?
Сделав то, что от нее требовалось, Тайберн развернулась и вышла из комнаты. Я с трудом подавил злорадство, но все же оглянулся, чтобы посмотреть, какое впечатление мой триумф произвел на Беверли. Она в ответ бросила на меня нарочито скучающий взгляд, фальшивый, как воздушный поцелуй.
— Питер, — позвала меня Мама Темза, жестом приглашая подойти ближе. Она явно намеревалась сказать мне что-то с глазу на глаз. Я хотел было со всем возможным почтением наклониться к ней, но вместо этого, к восторгу Брент, обнаружил, что стою на коленях перед креслом. Подавшись вперед, Мама Темза коснулась губами моего лба.
На миг я как будто очутился на центральном раструбе Барьера лицом на восток, к устью реки. И чувствовал за своей спиной гордые башни небоскребов «Канари-Уорф», а за ними доки, Белую башню и все мосты, колокола и дома Лондона. Но впереди, за горизонтом, затаилась в ожидании штормовая волна — смертоносный плод сочетания высоких приливов, глобального потепления и плохой защитной системы. Я чувствовал ее, готовую двинуть вверх по течению стену воды высотой в десять метров и смыть с лица земли мосты, башни, старого дядюшку Тома Кобли и иже с ним.[64]
— Вот теперь вы понимаете, — проговорила Мама Темза, — откуда исходит истинная сила?
— Да, Матушка, — кивнул я.
