— Я не смогу принести чертежи какого-то оружия — если вы это имели в виду. Надеюсь, вы не думаете, что чертежи ракетных комплексов выложены во Всемирную паутину? Впрочем, вру. Кое-что и выложено. Но я все равно не смогу запомнить и перенести на бумагу.
— Что такое Всемирная паутина? — не понял Косыгин. — Куда выложено?
— Как бы это объяснить… это миллионы, десятки и сотни миллионов компьютеров, объединенные по всему миру через средства связи. Они обмениваются информацией, и оттуда можно взять все, что угодно. Если доступ открыт, конечно. И там есть все, что угодно. Называется эта штука «Интернет». У нас каждый ребенок может при желании поговорить с любым человеком в любом конце света, если тот находится у такого же компьютера. И никакой магии в этом нет. Ни-ка-кой. Только изобретения ученых.
— Мдаа… чувствую, нам придется многому учиться, — усмехнулся Председатель совета министров, то есть фактически — премьер этой страны.
— Многому. Очень многому. И надеюсь, я смогу вам помочь.
Косыгин задумался, потом неожиданно спросил:
— А зачем вам это нужно? Деньги? Мы вам дадим их сколько угодно, но зачем они вам? При вашем могуществе? Почему вы остаетесь здесь, а не улетаете в другую страну, например — США? Там — простор для богачей. Весь мир перед вами. Почему именно здесь?
— Почему? Я скажу почему. Я русский. И хочу помочь своей России. А еще хочу, чтобы мне было здесь комфортно. Мне, и моим женам, моим друзьям. И если для этого нужно, чтобы страна процветала — я это сделаю. Надо будет оружие, чертежи — постараюсь их добыть. Надо будет средства связи — найду их чертежи. Надо будет предостеречь вас от ошибок — это сделаю. Не собираюсь диктовать вам, как управлять страной. Я не умею этого делать — управлять страной. Дилетантство — это плохо. НО! Я знаю как НЕ надо. Знаю, что будет, если сделать так-то и так-то. Вообще, для меня пример — это Китай. В наше время эта страна стала чуть ли не могущественней США. Знаете почему?
— Почему? — глаза Косыгина блестели, и видно было, что он наслаждается нашим разговором. Он практик, технарь, реформатор, а какому реформатору не хочется узнать — что было бы, если бы его реформы прошли? Что было бы, если бы не задушили, если бы не выкручивали руки? И вот он — источник информации, жует пирожок и запивает из стакана с серебряным подстаканником. Разве это не интересно?
— Они ничего не ломали. Не разрушали. Они взяли все лучшее из всех строев, что есть в мире, и назвали это «социализм». У них есть миллиардеры, и никто не говорит, что они враги народа и что у них нетрудовые доходы. Но страной правит коммунистическая партия, ведется плановое народное хозяйство, и они процветают. И размножаются. Невероятно размножаются! Каждый второй на Земле — китаец. Когда мы, русские, еле-еле восстанавливаем свою численность. Превышение рождаемости над умиранием очень невелико. Скоро, очень скоро, весь мир будет желтокожим.
— Вы обязательно должны рассказать мне обо всем, обязательно! — невозмутимый и спокойный Косыгин был возбужден, глаза его блестели, и он, видно было, с трудом удерживался, чтобы не вскочить с места. — Это то, что я хотел! Мои реформы должны были привести к подобному результату! Если бы мне дали их сделать…
— Надеюсь, у вас все получится, — усмехнулся я, — помогу всем, чем можно.
— А все-таки, откровенность за откровенность, зачем вам столько денег? — блеснул глазами Косыгин. — Вот не поверю, что вы такой стяжатель! Раньше бы поверил, а теперь — нет. Итак?
— Нууу… деньги всегда пригодятся. Ну ладно — вы меня раскрыли. У нас считается — подозрителен человек, который не хочет денег. Ему трудно верить. Он опасен. Мне хотелось, чтобы вы мне верили, чтобы не опасались. Я ведь и вправду хочу помочь стране. И боялся, что вы мне не поверите.
— Мдаа… как все у вас там, в вашем мире… запущено! Вы сами подумайте над вашими словами — человек, который не алчет денег, который заботится о своей стране, не достоин доверия! Что сделали со страной, что сделали…
— Вась, ты как? С тобой все нормально? — Василиса заглянула мне в лицо, и я поднял на нее глаза. — Устал?
— Физически нет. Душевно устал. Сложная работа была. (Еще бы! Особенно последний этап — изменение внешности. Самый трудоемкий и сложный. Пока крови нацедили, пока эликсир сделал…) Как-нибудь потом расскажу. — Я перевел взгляд на затылки водителя и охранника. — Вы чего без меня делали?
— Серов отвел нас в лабораторию и заставлял творить заклинания. А еще расспрашивал наших ребят, что у них с руками.
— А они что сказали?
— Что поранились, когда тренировались в рукопашном бою. Похоже, не поверил. Кстати, Петя с ним попробовал биться на ринге, мы смотрели. Он выдержал минуту. Серов его хвалил.
— За что хвалил? Всего минуту? Даже раунда не продержался.
— Другие, как он сказал, выдерживают секунд десять. Ты расспроси Петю — он тебе расскажет. Со стороны было видно, что Серов до него даже не дотрагивался, но Петя падал. Как нарочно поддавался. Только не поддавался — я видела, как он растерялся и злился. И еще этот Серов странный какой-то. Он и дрался странно — никаких стоек, никаких передвижений, — вот стоит, а потом руки вытянул, ррраз! И Петя на полу. Петя бьет и попасть не может. Все время по воздуху. И лицо у полковника, как у статуи, будто неживой. Даже страшно.
— А ты тоже заклинания творила, неужели?
— Ага! Так весело! Они притащили всякие штуки, Машуля копалась в них, выбирала — она заказывала. Делала шарики огненные, платок летающий сделала — говорит, ты ей рассказал заклинание. Пришлось сходить в туалет, пописать на него. А еще — виски для нас искали, пропитку делать. Еле нашли! Откуда-то привезли, целый час ждали. Весело было.
— Ага, весело. Вань, ты знаешь, у меня все лучше и лучше получается. А заклинания, что ты мне сказал, вспоминаются прямо-таки на раз! Сама не ожидала!
— У тебя память улучшилась. Маги много заклинаний знают, и память у них отменная. Иначе как бы они работали? Если только ноут с собой таскать… ноут с собой, ноут с собой… как же мне это обстряпать? Как обстряпать, а?
— Чего обстряпать? — не поняла Маша.
— Не обращай внимания. Это я так, мысли кое-какие свои озвучил. Потом все. Слушайте, девчонки, что мы все из дома — в бункер. Из бункера — домой. Может погуляем? По набережной пройдемся? Когда это мы погуляем по Москве 1976 года?
— Вань, ну его, а? — зевнула Маша. — Может, домой? Дождь там хлыщет, мерзость такая… лучше дома поваляемся.
— Все бы тебе валяться, Машка! — недовольно буркнула Василиса. — Сразу видно — старушка! А я хочу в ресторан! Потанцевать!
