— Никакого. Все знают, я не участвую ни в каких политических дрязгах. Я работаю. Но я поддержал Андропова. Его водворение в качестве президента дает мне надежду на то, что мои реформы будут осуществлены. Кстати, это я дал ему совет назваться «президентом» СССР. Этот пост как бы знаменует собой начало реформ, начало перемен. И я очень, очень надеюсь, что они состоятся. Теперь нет тех, кто тормозил развитие — половина политбюро или расстреляно, или сидит в изоляторе. Хватит коррупции, хватит местечковщины! При Брежневе занимали места не по деловым качествам, а по тому — приехал ли ты с Днепропетровщины, или нет. Больше такого не будет. Чего не отнимешь у Юрия Владимировича — это того, что он никогда не взял ни единой копейки себе лично. Невероятно скромен в быту. Просто аскет. Сейчас начались чистки в партийном аппарате, в государственных структурах. Всех, кто замазан в коррупции, убирают. Всех. Кого-то прямо на месте. Кого-то под суд. Все, все давно на карандаше. Давно бы сместили, посадили, если бы не крыша наверху. Жаль, жаль Леонида Ильича… но если честно, он развел такой бардак! Заслуженное наказание. И Суслов — вот ортодокс! Ближайший соратник Брежнева, правая рука. Фанатик, не видящий дальше своего носа. Теперь так не будет. Теперь все пойдет как надо.
— И что — без эксцессов на местах? Неужели никто не протестует?
— А с какой стати? Кто это посмеет протестовать? КГБ и армия у нас в руках — Устинов нас поддержал. Щелоков застрелился.
— Сам?
— Говорят, сам. Из охотничьего ружья. Идет чистка МВД, разбираются все случаи нарушения правопорядка, допущенные милиционерами. Созданы дисциплинарные комиссии, уволено не менее пятидесяти процентов личного состава подразделений. Может быть, и перехлест, конечно, но слишком много жалоб от граждан на деятельность милиции. Впору ее переименовать в полицию. Слишком замарано звание «милиционер».
— Не поможет, — усмехнулся я, — у нас уже сделали. И что? Зарплату подняли, пропустили через фильтры профпригодности. Результат? Никакого. Кто-то и вправду работает, а кто-то собирает мзду с ларьков. Было так, и будет. Менталитет, похоже, такой. Я сам полицейский… теперь бывший. Правда, работал недолго, меньше года. Всякий народ у нас — кто-то и вправду ищет преступников, а кто-то откровенно ворует или обирает людей. Всяко бывает.
— Не могу себе представить, что от Союза остался один обрубок — Россия, — усмехнулся Косыгин. — Как можно было растащить такую громадную страну! Уму непостижимо.
— Все постижимо, — тоже усмехнулся я, — ради денег, чего только не делали? А тут — БОЛЬШИЕ деньги. Гигантские. Да за них… Ваше поколение, руководство страны допустило одну, самую главную, громадную ошибку.
— Ну-ка, ну-ка, какую же? — улыбнулся Косыгин. — Как видит нашу деятельность будущее поколение, расскажите!
— Катастрофической ошибкой было разделение страны по национальному признаку. Катастрофической! Представьте себе, что Америка разделена на этнические группы — вот тут живут негры, тут мексиканцы, тут китайцы — что было бы? А было бы очень плохо. Как у нас. Страна развалилась на мелкие государства. Белоруссия. Украина. Азербайджан, Казахстан. Все, все те, кто были нам родными, близкими, стали вмиг чужими. И оказалось, что мы всегда были агрессорами, оккупантами. Вы можете себе хоть на миг представить, чтобы Россия вела войну с Грузией?
— Что, и ТАКОЕ было? — лицо Косыгина стало неподвижным и бледным, как гипсовая маска.
— Было. Оказывается, Россия всегда была оккупантом, угнетающим грузинский народ.
— И это после грузина, который правил СССР? — усмехнулся мой собеседник и положил ложку на стол. — Мдааа… похоже, стоит многое пересмотреть. Вы обязательно должны рассказать об этом Юрию Владимировичу. Заверяю вас, он не останется равнодушным. Впрочем, кто бы остался равнодушным, услышав такое? И что теперь с кавказскими республиками?
— Нет их, республик, — невозмутимо ответил я, засовывая в рот кусок бифштекса.
— Как нет? А куда делись?
— У нас была катастрофа, после которой Магия и вошла в мир. Упал гигантский метеорит. И после этого проснулся Кавказ. Сотни вулканов, землетрясения — Кавказ теперь гряда огнедышащих вулканов. Нет Грузии, Чечни, Абхазии. Нет всех, кто жил в этих горах. Оставшиеся в живых растворились в других народах — где-то образовали свои диаспоры и пока сопротивляются ассимиляции. Другие растворились бесследно, даже языка не осталось. После катастрофы очень много людей погибло. По всему миру.
— А как думаете, у нас метеорит тоже упадет?
— Неизвестно. Может, да, а может, и нет. Насколько я уже выяснил — параллельные миры не совсем идентичны. На некоторых этапах возникает какой-то фактор, и история этих миров начинает идти другим путем. Отличным от нашего.
— А наш мир… насколько он соответствует прошлому вашего мира?
— Не знаю. Я ведь не знаю вашего мира в достаточной степени и не знаю истории нашего мира. Я не историк. Я всего лишь парень двадцати с небольшим лет, волею судьбы заброшенный черт-те куда. И пытающийся выжить, сохранить свою жизнь и жизнь своих близких. Вот и все.
— Но вы ведь можете, например, слетать в свой мир и принести оттуда какие-то книги по истории. Можете?
— Нет. Я могу лишь запомнить. И то, что я запомнил, рассказать. Ничего материального принести из моего мира я не могу. Только свое тело. Или тела своих спутников, тех, что меня касаются.
Косыгин аккуратно вытер губы, положил ложку на стол и стал помешивать чай в стакане. Я усмехнулся про себя — чай в стеклянных стаканах и серебряных подстаканниках — откуда пошла эта мода? Но она мне нравилась. Единственное место, где такая традиция сохранилась, это поезда дальнего следования. И мне с детства нравилось пить чай из стаканов с подстаканниками. Ассоциация с дальним путешествием, чем-то хорошим… курортом, например. Забавно.
— А можно попросить вас вернуться — на время — в ваш мир и постараться запомнить как можно больше фактов из этого столетнего периода?
— А что именно? Вернуться, конечно, можно. Нет проблем. Но я не знаю точно, что вас интересует, а информации слишком много. Слишком.
— Нет проблем. Мы разделим интересующие меня вопросы на группы. Вначале вы узнаете информацию по одной группе, передадите мне. Потом по другой. Потом по третьей. Конечно, конечно, все будет оплачено, не сомневайтесь! (Он понял мою гримасу на лице неправильно, и я усмехнулся — не в деньгах дело…) Мы оформим это как расходы на исследовательские работы, и все. Впрочем — это не ваша забота, как мы их оформим. Если вам так нужны деньги — вы их получите. Столько, сколько нужно. Государство щедро платит тем, кто заботится о его благосостоянии. Тем, кто важен для страны. Тем же ученым, к примеру.
