Словно в подтверждение слов медведя, впереди раздался сухой хлопок выстрела. Эхо принялось гонять резкий звук по лесу, сообщая об опасности не хуже Стук Стукыча.
Михайло замер, остальные тоже остановились.
– Уже близко, – шепнул Колючий.
Губернатор осмотрелся. Сосны – непрерывным частоколом. Справа, на небольшом холмике – заросли ольхи. После недолгих раздумий медведь повернул в сторону кустов. Махнул: мол, айда за мной.
Спрятались. Затаились. Стали ждать.
– Ситуация такая, – приглушённо начал Михайло. – Смотрим на противника, заходим ему в тыл и уже там решаем, что делать.
– А ничего, что мы так скучились? – спросил Гуру.
– Здравое замечание, – кивнул медведь. – Серёга, бери Колючего и двоих послов и пробирайтесь в противоположный конец зарослей. Встретимся, когда пройдут браконьеры. И постарайся, чтобы ёж молчал.
– За мной, – коротко скомандовал криво ухмыляющийся Серёга и скрылся из виду.
Ёж засеменил за ним.
Циркачи переглянулись.
– Ну, давайте же, – как-то досадливо промолвил Михайло. – Двое ближних – вперёд марш.
Ближними оказались Скунс и Петер. Петух предпочёл бы пойти с Гуру Кеном или хотя бы с Ман-Кеем, но… Впрочем, как ни рисовался Вонючка Сэм, он тоже с удовольствием остался бы рядом с более сильными коллегами. Уходить с волком было страшно. Серёга, конечно, спокойный: сразу видно, такой зря не обидит, к тому же, говорят, санитар. Только вот клыки уж больно большие да глаза голодные. И если б ещё не морда, сдвинутая набок…
Спустя пару минут волк, ёж, петух и скунс следили за лесом из дальней части ольшаника. Здешние заросли выгнулись полукругом, образуя ленточку, и, получалось, две звериные группы засели друг напротив друга.
Медведь осмотрел свой отряд. «Хорошо, – подумал губернатор, – всё, как и спланировал: со мной двое громил, а слабаков, случись чего, уведёт Серёга». Кенгуру и шимпанзе не догадывались, что Михайло Ломоносыч готовит им особую миссию. «Лучше с этим увальнем. Если драка, то он силён, а если бежать, то он медленнее», – рассудил Гуру Кен. Мысли Эм Си были примерно такими же.
Через несколько долгих минут из-за деревьев показались два мужика. На вид им было лет по сорок. Браконьеры, одетые в старую пятнистую военную форму и обутые в потрёпанные армейские сапоги, медленно шли и читали следы, оставленные на земле разным зверьём. У каждого мужика за плечами болтался не сильно нагруженный рюкзак. На плече одного висело двуствольное ружьё, второй нёс карабин.
Внешне браконьеры сильно отличались друг от друга. Тот, что вооружился двустволкой, был высок и сух, как берёзовое бревно. Из-под кепки защитного цвета торчали белые волосы. Лицо, тонкое и морщинистое, глядело зло и придавало мужику вид древнего идола. Этакий вариант фильма «Мумия», только на древнерусский лад.
Второй охотник был на две головы ниже первого, носил серый картуз, прятавший лысину, и имел внешность некогда мускулистого человека, который перестал заниматься спортом и порыхлел. Он постоянно стирал рукавом бушлата пот, стекающий по дрябловатому лицу. Чуткие звери уловили в дыхании браконьера признаки одышки.
– Ишь запыхался, – прошептал Колючий и тут же получил от Серёги тумака.
В другой засаде хорохорился кенгуру:
– Пустите, я набью им морды! Перед вами чемпион по боксу, а не по пряткам!
Гуру вскочил и вновь замахал лапами, уничтожая невидимого соперника. Михайло прихватил пылкого спортсмена за шею и пригнул к земле:
– Нишкни!
Кенгуру не знал, что такое «нишкни», и на всякий случай заткнулся. Эти русские такие странные!
Медведь по-отечески спросил:
– Ну, чучело австрийское, в тебя когда-нибудь стреляли?
– Я австралиец, – поправил Гуру.
– Угу, не забыть бы сделать выговор Лисёне за дезинформацию… – пробормотал лесной губернатор.
– А где Ман-Кей?! – вдруг выдохнул кенгуру.
Действительно, шимпанзе пропал.
В то же время браконьеры остановились напротив кустов, решая, куда двигаться дальше. И тут прямо перед ними раздвинулись ветви и возникла морда Эм Си Ман-Кея. За мордой из чащи выдвинулись плечи и грудь.
Вообще-то, шимпанзе ускользнул от спутников, потому что хотел ознакомиться с местностью. Решив глянуть, не пришли ли таинственные враги, Ман-Кей столкнулся с ними нос к носу и ужасно перепугался. Он выпучил глаза, наморщился и распахнул рот, полный жёлтых зубов. Хотелось кричать, но не получалось.
Неизвестно, что произвело большее впечатление на охотников – физиономия Эм Си или его сценический пиджак, но мужики, не сговариваясь, попятились, попятились да и ретировались. Почти наперегонки.
– Ну, Камон Эврибадьевич, – выдохнул медведь. – Молодец, чертяка страшный!
Остальные также были приятно удивлены.
– Вот что значит дипломат, – пролопотал Серёга, хлопая глазами. – Талант переговорщика налицо.
Циркачи предпочли промолчать. Звери выбрались из поросли и сошлись к Ман-Кею. Тот растерянно хмурился.
– Что ты им сказал, Эм Си? – спросил Вонючка Сэм.
– Ничего, – промолвил шимпанзе и тут же спохватился: – Точнее, напугал их твоей армией, Парфюмер.
Медведь, волк и ёж многозначительно переглянулись. Воистину со скунсом надо вести себя осторожнее. Что это за страна такая, чью армию боятся даже люди?
Браконьеры бежали долго. Затем привалились к двум соснам, уронили оружие и попробовали отдышаться. Удалось не сразу – у страха глаза велики, а ноги быстры.
Где-то наверху упорно стучал дятел. Лёгкий ветерок обдувал потные раскрасневшиеся лица охотников.
Мужики справились с дрожью в коленях, почувствовали себя в безопасности. Как обычно, проснулась гордость. Захотелось показать друг другу и прежде всего себе, что боязни не было, а пробежка – результат… результат… Жаль, но никаких более-менее нормальных оправданий не приходило в голову.
А перед мысленным взором каждого всё ещё маячила страшная заросшая рожа с большими зубами.
– К-кто это был?! – выдавил из себя низкий в картузе.
Высокий не сразу обрёл дар речи:
– Это ж эти… Как их?.. Йети!
– Которые?
– Ну, йети.
– Какие «эти»? – не понимал низкий.
– Блин, ну, люди снежные. В «Науке и жизни» лет десять назад писали. Йети звать.
– Иди ты!
– Сто пудов.
– А может, бродяга?
Высокий снял кепку, почесал макушку:
– Нет, Федь, морда у него была не людская, даже если выбрить. Пиджак слишком дорогой. В блёстках весь. И амулет здоровенный на цепи. Истинно тебе говорю, снежный человек это.
– Да, рыло действительно не человеческое, – признал короткий по имени Федя. – Может, макака?
– В тамбовском лесу? Ты думай перед тем, как ляпнуть-то, – сказал высокий, снимая рюкзак.
– Чего это ты, Вить? – забеспокоился Федя. – А вдруг он сюда припрётся?
– Вряд ли, – нарочито беспечно отмахнулся высокий по имени Витя, но всё же огляделся украдкой. – Доставай капканы. У меня три, у тебя два. Сейчас расставим. Не пялься на меня! Да, поймаем этого уродца.
– Зачем? – отчего-то шёпотом спросил Федя.
– А ты мозгами пошевели хоть раз, – порекомендовал Витя. – Мы же с тобой, дураком, прославимся и разбогатеем, если снежного человека схапаем! Непременно живьём будем брать, непременно живьём! Представь заголовки: «Найден тамбовопитек!»
– Кто?
– Ты в пальто, – вспылил высокий.
– Погоди, в целом я ухватил твою мысль. – Низкий, пыхтя, стянул рюкзак с плеч. – Ты только прикинь, вдруг он не один? Вдруг их там целый табун?
– Не-е, это вряд ли, – неуверенно возразил Витя. – Они бы все повылезли, да и тихо там было.
– Пока он не показался, мы его не слышали и не видели, так? И смекай, Вить, их же, йетей твоих, никто до нас не видел. Лес-то излазили вдоль и поперёк. Не было никаких снежных людей!
– Да прятались они!
– А тут повылазили!
– Не ори, спугнёшь, – тихо сказал высокий.
– Сам не ори, – ещё тише огрызнулся короткий.
– Рискнём, – убеждённо проговорил Витя. – Одного отловим, от остальных, если такие найдутся, отстреляемся.
Убедив Фёдора, высокий пошёл обратно к зарослям. Выяснилось, что браконьеры отбежали на порядочное расстояние. Витя крался подобно индейцу из американского фильма. За ним топал напарник.
– Федя, – процедил сквозь зубы высокий, – я тебе ноги оторву, если ты не перестанешь шуметь.
Недовольно сопящий коротышка постарался двигаться беззвучно. Странно, но лес как бы вымер, даже дятел заткнулся. И в этой неземной тишине Фёдор наступил на сухую ветку. Она лопнула с громким щелчком, который прозвучал, словно выстрел.
Витя закатил глаза, беззвучно шевеля губами. Провинившийся проскулил что-то жалобное, разводя руками. Лязгнули капканы, которые он сжимал во влажных ладонях.
– Сущий дурак! – прошипел высокий. – Теперь точно спугнул.
Ольшаник лишь шелестел листьями, обдуваемыми ветерком. Никого. Ожили птички, пару раз стукнул дятел. Кукушка начала предсказывать чей-то век. Лес вздохнул, будто сбрасывая наваждение.
