— Ну как? — не без гордости спросил, искоса на меня поглядывая и ловя восхищенный взгляд.
— Ну, франт! — честно ответила я. — Чисто франт!
Нос у деда после этого задрался еще больше, аж до тех пор, пока Пух на моих коленях не приоткрыл один глаз и не произнес:
— Ви-и-идела бы тебя сейчас Береги-и-иня… То-о-очно бы сказала, что наш де-е-ед собрался жениха-а-аться. Кто хоть пригляну-у-улся на этот раз?
Деда от этих слов как-то резко перекосило. Видимо, была там скрыта какая-то своя история, о которой известно только этим двоим или троим, если брать в расчет Берегиню. Но напускной спеси это с него сбило.
— Ну ты и пустобрех, Пух! Хоть и кот!
— Како-о-ой же я тебе ко-о-от? — без огонька возмутился Пух, видимо, далеко не в первый раз слышит эту подколку. — Я чистокровный фамилья-я-яр.
— Это ты кому-нибудь другому рассказывать будешь, а я-то…
Неизвестно, до чего бы договорились эти двое, если бы в этот момент не открылась дверь в соседнее помещение, и нас не пригласили войти.
Пройдя по длинной анфиладе, мы вошли в просторную спальню, где на кровати лежал бледный, осунувшийся, заметно постаревший, но не утративший остроты ума царь. Он осмотрел нашу живописную троицу, застывшую в почтительном поклоне, и остановился на Диме, который нас сопровождал.
— Твоя жена не устает меня удивлять, Дмитрий Максимович. — И обратился ко мне. — Ну, здравствуй, Евдокия Поликарповна. Рад тебя видеть и хочу поблагодарить за спасение дочери. — Он сжал руку сидевшей рядом с ним в кресле Лизаветы, на руках у которой дремала Василиса или просто Васенька, ее фамильяр. — Поверь, это очень много для меня значит. — Я еще ниже склонилась в поклоне, а он ненадолго замолчал, погрузившись в свои мысли. — Что ж, познакомь нас со своими необычными друзьями.
Я выпрямилась и познакомила. Рассказала, что они оба жители Изнанки и изъявили желание посмотреть Землю Изначальную, и сама Старица попросила меня представить ему их. Но мое представление было прервано самым неожиданным возгласом:
— Ох ты ж, капустные кочерыжки! Пух, ты это видишь? — внезапно поинтересовался дед Пихто, глядя куда-то поверх головы царя.
— Ви-и-ижу, не слепо-о-ой, — ответил фамильяр и сделал несколько шагов к царю. — Ваше Импера-а-аторское Величество, прости-и-ите великодушно этого неучтивого старца, который посме-е-ел прервать наше представле-е-ение столь высокой особе, как вы! Но дело и пра-а-авда не терпит отлага-а-ательств. Э-э-этот ракшас вытянул уже сто-о-олько вашей силы, что того и гляди вы-ы-ыпьет из вас последнее!
— Что вы сказали? — решил уточнить немного сбитый с толку монарх.
— Уж не зна-а-аю, как этот демонический дух умудри-и-ился к вам присоса-а-ться, но сидит он на вас давно, — Пух сузил глаза, что-то прикидывая в голове. — Не ме-е-еньше десяти лет. От того и си-и-илу так быстро теряете.
— Да, около десяти или чуть меньше… — задумчиво рассматривая что-то, согласился дед.
— Это инди-и-ийский демон. И как только присоса-а-аться-то смог, да еще прямико-о-ом с Изнанки? У ва-а-ас на Земле таких водиться не должно!
— Гляди, какой хобот для отбора силы себе отрастил, паразит! — даже всплеснул руками дед и с возросшим уважением поглядел на царя. — Это ж сколько у вас силы было, раз он вас еще не доконал!
— Что все это значит? — все еще ничего толком не понимая, сурово спросил монарх.
— Это значит, что лет десять назад кто-то умудрился подсуропить вам, царь-батюшка, некую демоническую сущность, которая цепко впилась в вашу ауру, умудрилась укрепиться и замаскироваться, и с тех пор успешно вытягивает ваши магические и жизненные силы. Причем сама эта сущность сейчас находится на Изнанке, иначе бы ее уже давно почувствовали ваши священники. По сути, он каким-то образом умудрился точечно пробить крошечный портал и прикрепить к вам свой хоботок, который со временем знатно увеличился! — дед Пихто в полном обалдении от своих выводов смотрел на монарха.
— Что, прав-а-авда сидит на изнанке? — удивился и Пух. — А я и его хобот вижу, и огро-о-омные очертания самого демона, будто спря-я-ятанного за дымкой.
— Это потому, что за столько лет поглощения чужой жизненной энергии и магии его связь с этим миром стала слишком тесной, вот он и стал заметен для таких, как ты, Пух. Я же вижу больше… — дед нервно задергал бороду, а мы все, как загипнотизированные, следили за каждым его движением и тихо обалдевали от сказанного. Даже царь и тот молчал и напряженно слушал этих двоих. — И кажется мне, что до вас, Ваше Величество, он выпил кого-то еще… Именно чужая смерть позволила ему так сильно закрепиться. Смерть близкого человека и связанные с этим страдания и притянули паразита к вам. Иначе ему было не укорениться в столь сильном человеке… Но откуда он здесь вообще взялся? — задумчиво спросил он у себя самого.
Что-то вертелось на периферии моего сознания, что-то скреблось, какая-то догадка готова была осветить мой разум, но до конца не могла сформироваться.
— Я слы-ы-ышал об этом виде ракша-а-асов, — бесцеремонно запрыгнув на постель монарха и устраиваясь у него в ногах, проговорил Пух. — Такие демоны тем и кова-а-арны, что поначалу по-о-олностью излечивают носителя за счет своих жи-и-изненных сил, и таким образом начинают восприниматься аурой этого человека, как нечто родственное, а потому без труда в ней закрепля-я-яются. Я слышал, что для своего первого носителя они так стараются, что даже возвращают детородную функцию старика-а-ам! А потом, спустя год-два, набирают силу и по-о-олностью выпивают силы жертвы, и благодаря этому имеют возможность перекинуться на кого-то из ее близких… Кто наибо-о-олее уязвим в этот момент в эмоциональном плане. И теперь уже закрепля-я-яться при помощи отдачи своей эне-е-ергии ему не нужно. В старину такой де-е-емон мог выкосить большую семью. И тогда их дом вместе с оста-а-авшимися ее членами добрые соседи сжига-а-али, дабы не допустить, чтобы демон перекинулся на кого другого в дере-е-евне.
Мы все дружно переглянулись.
— Мы никого сжигать не будем! — прокашлявшись, твердо заявил Дима.
— Конечно, не будем! — тут же согласился с ним дед Пихто. — Мы же не дикие селяне! Мы его сейчас обратно энергию отдавать заставим! И он сам отвалится!
— А разве так можно? — осторожно спросила я. — Ведь это уже будет демоническая энергия…
— Не говори глупостей, Евдокия! — сурово сдвинул брови дед Пихто. — Любое живое существо, будь то человек, дух или какое иное проявление жизни, пользуется одной и той же энергией жизни! И магию из пространства тоже берут ту же самую! Только используют ее по-разному и потребляют тоже, ну и перерабатывают под свои нужды, само собой. А уж этот субчик отдаст такую же, какую и получил. Этот канал другую и не пропустит.
Все призадумались. А в мою голову, наконец, постучалось озарение! Слова об Индии, детях и десятилетней давности, наконец, оформились в догадку, и до меня дошло, откуда мог взяться этот демонический дух!
— Элексир из Индии! — выдохнула я пораженно.
Почему-то моим озарением никто больше не проникся. Более того, на меня посмотрели как-то очень уж странно.
— Говорю, царице где-то десять лет назад преподнесли подарок в виде ценнейшего эликсира, который призван вернуть женщине возможность рожать! И был он именно из Индии, как и этот ваш ракшас! Так, может, как раз этот эликсир и послужил тем самым связующим звеном между женщиной и демоном и позволил сделать тот самый точечный портал, чтобы их связать? А когда она погибла, как раз где-то через полтора-два года после присоединения, перекинулся на безутешного царя!
Теперь на меня посмотрели по-иному. Я бы сказала — с возросшим уважением, а Дима и вовсе с обожанием. Дед Пихто пожевал губами и спросил:
— А что за элексир-то такой?
— Уникальный, — проскрипел царь сжимая кулаки, но тут же их расслабил, вспомнив, что одновременно сжимает пальчики дочери. — Излечивающий от бесплодия. Английские послы подарили…
Ох-ох-ох… А счет-то к англичанам растет не по дням, а по часам! Только чтобы с ними расплатиться, нужно для начала выжить. Видимо, так подумали и все остальные, а потому никто не удивился, когда царевна вернула нас всех к делам насущным. Со всем остальным можно разобраться и позже.
