Хлыщ кое-как дотащил развалину до мягкого кресла, куда ее и посадил. Придал ногам патриарха естественное положение, руки положил на бархатные подлокотники, прислонил клюку к креслу, а сам начал пятиться задом к двери. Добравшись до двери, он бросил на меня многозначительный взгляд и вышел, тихонечко притворив за собой дверь.
Старый джентльмен сидел и таращился на меня. Лицо у него было примечательное — очень маленькое личико на очень большой голове. Интересно, что пространство между неестественно густыми черными бровями и редкими белыми волосами воспринималось не как лоб, а просто как часть головы. Выражение лица было очень серьезным. Но не мрачным, как у Роберта Карловича, а скорее грозным. Я, с видом гордым и спокойным, смотрел ему прямо в глаза. В глазки, правильнее сказать. Были они маленькие и очень светлые. Я был уверен, что этот колёр они приобрели не сразу, а в результате не менее чем вековой линьки. Наверняка, когда-то они были голубыми, карими или даже черными. Уверен, что в далекие годы этот взгляд был поистине месмерическим. Эта мысль мне пришла в голову, когда я почувствовал, что старик ухитряется прожигать меня даже этими своими бледными брызгами. Поиграв со мной в гляделки еще пару минут, старый человек заговорил. Голос у него оказался очень низким, сильным и, я бы сказал, неожиданно молодым. Первыми его словами были такие:
— Траутман, ты единственный человек, который может помочь мне в очень важном деле.
Когда ко мне обращаются на «ты», как правило, у меня реакция однозначная — я тут же начинаю «тыкать» в ответ. Предпочитаю симметричные отношения, знаете ли. Но обратиться к этому патриарху на «ты» мне просто не могло прийти в голову.
— Кто вы и где Роберт Карлович? — слегка нервно спросил я, после чего добавил с искренним негодованием: — Вы уверены, что сначала человека нужно связать и лишь потом просить о помощи?
— Отвечаю по порядку, — громко произнес голосистый старик, — Боюсь, моя фамилия тебе ничего не скажет. Но ты называй меня Петров. Роберта Карловича здесь нет. После того, как выполнишь мое поручение, сможешь с ним увидеться. О помощи я уже много лет никого не прошу. Просто ты мне поможешь и, поверь, это пойдет тебе на пользу.
— Петров, — проницательно сощурив глаза, медленно произнес я, — определенно я уже где-то слышал эту фамилию.
В ответ Петров насупил свои густейшие черные брови, в результате чего сделался похож на Бармалея, и угрожающе засопел.
— Эх, Роберт Карлович, не успел ты из меня Супермена сделать, — загрустил я. Почему-то в этот момент мне на полном серьезе показалось, что попади я в руки Петрова чуть попозже, ремни, которыми я унизительно связан, валялись бы порванными на полу, а сам я, подняв правую руку со сжатым кулаком, уже летел вверх к свободе, прошибая перекрытия. Ну почему, стоило мне почувствовать вкус к жизни, как сразу же приключилась эта дурацкая история? Ну ладно, коли я не Супермен, придется как-то договариваться.
— Господин Петров, — светским тоном начал я.
— Я тебе не господин! — отрезал Петров.
— А как же мне вас называть? — удивился я.
— В мире миллионы Петровых, — загрохотал Бармалей. — Среди них есть господа Петровы, товарищи Петровы, а еще мистеры, сэры, геноссе и синьоры. Имеются Иваны Иванычи Петровы, Иваны Петровичи, Сан Санычи и Абрам Исакычи. А я — Петров. Просто Петров, единственный просто Петров. Тебе понятно, Траутман?
— Да, — зачем-то соврал я. Связанный Траутман не хотел злить грозного Бармалея. Бармалей продолжал смотреть на Траутмана и чего-то ожидал.
— Хорошо, пускай Петров, — согласился я. — Скажите, чем бы я мог вам помочь?
Петров перестал сопеть, пристально посмотрел на меня и произнес:
— Траутман, ты видишь, я очень стар. — Я смущенно пожал плечами и отвел глаза. Этого было бы сложно не заметить, я ведь не слепой.
— Судьба моя сложилась так, что у меня нет наследника, — продолжал старик. — Мне очень нужен наследник, — завершил он монолог и выжидательно посмотрел на меня.
Ага, похоже, это еще один Себастьян Траутман решил передать мне свои миллионы, сообразил я. Но зачем же похищать и связывать? О такого рода услуге вполне можно договориться мирным путем, тем более, опыт у меня какой-никакой имеется.
Последующие слова Петрова показали, что я не совсем точно уловил его идею.
— Я хочу, чтобы у меня родился сын, — произнес он и снова уставился на меня. Мысли в моей голове замельтешили, я попытался поймать хоть одну из них, чтобы понять, чем я могу помочь старому джентльмену. В нервном порхании своих догадок мне удалось зафиксировать всего две идеи — плохую и очень плохую. Плохая идея была такой: «донор спермы», а очень плохая: «донор органов». А ведь первая идея не такая уж и плохая, малодушно сказал я себе. Хорошая такая идея, забавная. Про вторую идею думать не хотелось. Петрову вскоре надоело молчать, и он перешел к сути дела.
Оказалось, что басовитый старик относится к избранному меньшинству, посвященному в тайну секвенций. И известна Петрову одна очень любопытная секвенция. В ней принимают участие мужчина и женщина. Из чего состоит эта секвенция, Петров мне сейчас не расскажет, но для простоты я могу считать, что мужчина и женщина капают понемногу своей крови в чашу с вином и выпивают эту чашу на двоих. Если секвенция сработает, и эта пара в течение суток после этого произведет зачатие ребенка, пол ребенка однозначно известен — это будет мальчик.
Нужно сказать, что я считаю себя не последним специалистом по прогнозированию пола ребенка. В былые времена статья на эту волнующую тему, подписанная неким Траутманом, была опубликована в моем любимом журнале для успешных женщин и имела немалый успех. Работая над этой статьей, я применил свой любимый творческий метод. Со знанием дела перечислил более или менее известные факторы, влияющие на пол ребенка. Источником этих сведений, как легко догадаться, был неисчерпаемый интернет. Мною были упомянуты различные диеты и календарные расчеты трех видов — базирующиеся на менструальном цикле будущей матери, биоэнергетических циклах обоих супругов и третий вид, идею которого я так и не понял. Особое внимание я уделил позам, предпочтительным для зачатия ребенка нужного пола. Вопрос поз для зачатия и имитации такового меня всегда живо интересовал, поэтому к бреду, изловленному в мировой сети, я добавил толику своего собственного. Не обошел стороной я и влияние ИПД, интенсивности половой деятельности партнеров, на пол будущего ребенка. Замечу, что в последний метод я искренне верю. Этим фактором прекрасно объясняется статистически достоверный всплеск рождения мальчиков в послевоенные годы, а также тот факт, что в гаремных семьях всякого рода шахов и султанов преобладало потомство мужского рода. Очень изящная теория, мне даже жалко, что не я являюсь ее автором. У этой теории всего лишь один существенный недостаток, заключающийся в ее статистическом характере. Следуя теории ИПД, можно увеличить вероятность рождения ребенка нужного пола процентов на десять. Согласитесь, что с точки зрения практики, это не слишком впечатляющий результат.
Тем не менее, я уверен, что около половины успешных женщин, прибегнув к одному из описанных мною способов планирования пола будущего ребенка, получили вожделенный результат. Читайте наш журнал для успешных женщин!
Я не стал демонстрировать Петрову свою осведомленность в вопросах планирования пола, а просто спросил:
— Если у вас есть работающая секвенция, то почему бы ею просто не воспользоваться?
— Да потому, что эта секвенция срабатывает несколько раз на дню, а после впадает в спячку! — В сердцах Петров стукнул огромным дряблым кулаком по мягкому подлокотнику своего кресла. Несоответствие мощного раскатистого голоса и бессильного удара могло бы меня позабавить, не сиди я привязанным к жесткому стулу. Сомнения в душевном здоровье Петрова меня, пожалуй, оставили. Старый джентльмен производил впечатление человека, который знает не только чего ему хочется, но и как этого достичь. Ладно, попробую прислушаться к речи геронта и понять, что он имеет в виду.
— Секвенция представляет собой довольно короткую и не слишком экзотическую последовательность действий. Правда, у неё очень короткий период безразличия, но всегда находятся пары, которые невольно, судя по всему, выполняют эту секвенцию, лишая меня возможности достичь задуманного, — немного успокоившись, пояснил старец.
— Кажется, я начинаю понимать, — медленно сказал я. — Вы будете пытаться выполнить эту секвенцию, а я должен буду определить, сработала ли она. В случае срабатывания, вы быстро начинаете глотать Виагру, а если нет, мы совершим еще одну попытку выполнения секвенции, так?
— В общем и целом, верно, — прогудел старик. — Хотя про Виагру ты ошибаешься, к сожалению. В моем случае речь может идти только об искусственном оплодотворении.
