— Что тут у нас? — Оборотник поднял серебряную крышку, и нос пощекотали самые разные ароматы: горячей сдобы, хорошо поджаренного бекона, яичницы и румяных тостов. А главное, крепкого ривельского кофе.
Все как он любит.
— Ты знаешь, какое ты сокровище? — Вейнанд пропустил сквозь пальцы смоляную прядь красавицы.
Устроившись с ним рядом, Катрина обворожительно улыбнулась:
— Догадываюсь.
Кружевная бретелька соскользнула с ее плеча, открывая взгляду генерала молочную грудь и маленький розовый сосок, которые ему так нравилось ласкать губами.
Наверное, супруга из графини получилась бы тоже образцовая, но ни Вейнанд, ни Катрина не видели для себя такого будущего. В планы генерала не входило жениться в принципе. Пусть он и глава семьи, но точно не из тех, с кем стоит связывать свою жизнь. Благо младший брат позаботился о продолжении рода, обеспечив Эскорнов аж тремя наследниками, и, судя по тому, что его жена снова в положении, останавливаться на достигнутом Клайв не собирался.
Другая, еще более веская причина не рассматривать Катрину в качестве спутницы жизни — в Эргандаре на вдовах никогда не женились.
— Будем завтракать? — поймав задумчивый взгляд мужчины, скользящий по ее соблазнительному, едва прикрытому полупрозрачной сорочкой телу, спросила Катрина. — Или предпочитаешь заняться другими… приятными вещами?
Вейнанд тяжело вздохнул. Было позднее утро, и на приятные вещи времени уже не оставалось. Следовало приводить себя в порядок и отправляться к полной противоположности Катрины — дерзкой бунтарке, так отчаянно противящейся тому, чтобы он устроил ее жизнь.
Но может, за эти две недели Лайра присмирела, одумалась, и новая их встреча пройдет без завуалированных признаний в ненависти?
Со дня их знакомства Эскорн не питал иллюзий по поводу чувств, что испытывала к нему девушка.
— Увы, времени осталось только на завтрак. — Сев на постели, Вейнанд налил себе кофе.
Катрина потянулась за сладкой булочкой и, разрезав ее, стала намазывать маслом, исподлобья поглядывая на генерала.
— Если нужна будет помощь, только скажи. Я хоть и старше шиари Ноэро, но, думаю, мы могли бы подружиться.
— Я нисколько не сомневаюсь в твоих талантах находить общий язык даже с джаром, но, боюсь, эта девица и тебе окажется не по зубам.
Катрина весело хихикнула:
— Не терпится ее увидеть. Если характер она унаследовала от отца, могу себе представить, что это за шиари.
— От отца, — мрачно подтвердил Вейнанд и с досадой подумал, что лучше бы стальной стержень маршала обнаружился в брате Лайры.
Рифера едва ли можно было назвать хорошим кадетом. Он отставал по многим дисциплинам, и с каждым днем это становилось все очевиднее. Еще и скрытый дар никак не проявлялся. Преподаватели по хронологии и иллюзорным искусствам только разводили руками, не способные выявить в нем даже искры уникального дара.
Кажется, ни иллюзора, ни хроновика из него так и не выйдет.
— А что второй близнец? — словно уловив ход его мыслей, поинтересовалась графиня.
Бросив взгляд на часы, тихо тикающие над камином, Вейнанд поцеловал ее в губы и поднялся.
— Пока ничего примечательного, но обучение только началось. Уверен, Рифер еще себя проявит.
Генерал решил не терять надежды и даже подумывал лично начать с ним заниматься. Хотя бы в боевых искусствах, но он его натаскает. Сделает из него борца, достойного даже личной охраны императора.
Откинувшись на подушках, Катрина с улыбкой наблюдала, как одевается ее мужчина. Ей нравилось так его называть. Пусть и тайно, только про себя. Нравилось любоваться крепким тренированным телом, и даже шрамы, оставленные оружием и когтями оборотников, не пугали молодую вдову.
В Вейнанде Эскорне ей нравилось все. Его сдержанность на людях, его страсть, когда они оставались одни в спальне. Даже его задумчивость она находила привлекательной, ну а на холодность, которая порой в нем проскальзывала, предпочитала не обращать внимания.
— Заглянешь на ужин? — Катрина соблазнительно потянулась, желая привлечь его внимание. — Я велю Эстер приготовить твое любимое блюдо.
— Вряд ли, — покачал головой Эскорн. — Я хотел показать Лайре город. Не знаю, когда закончим.
Приподнявшись на коленях, Катрина перебралась к изножью кровати и потянулась к мужчине, чтобы помочь ему застегнуть пуговицы рубашки.
— Мне стоит начинать ревновать?
— Это было бы очень глупо с твоей стороны, Катрина. — Вейнанд коснулся ее щеки костяшками пальцев. Ласка вышла немного небрежной, прохладной: мужчине не понравились ее слова о ревности. Ему самому это чувство было чуждо и последнее, чего бы ему хотелось, — это чтобы женщина, с которой он проводит ночи, ревновала его к другим. Тем более к рыжеволосой девчонке. — Я напишу тебе.
Отстранившись, он подхватил мундир и направился к выходу из спальни, на ходу его надевая.
— Если все же понадобится помощь с шиари…
Вейнанд обернулся:
— Ты будешь первая, к кому я обращусь.
Оказавшись за воротами маленького белокаменного дома с тенистым садом, он остановил первый попавшийся экипаж, но забраться в него не успел, окликнутый солдатами в темно-красных кафтанах — личной стражей императора.
— Вас желает видеть Великий, — отдавая честь старшему по званию, проговорил первый приблизившийся к нему воин.
— Сейчас? — Вейнанд не сумел скрыть досады, прорезавшейся в его голосе и во взгляде.
Половина двенадцатого. Ему уже следовало ехать к баронессе, а не торчать на другом конце Леонсии.
Военные не ответили, да это было и не нужно. Приказы Великого не обсуждались и не оспаривались. «Сейчас» могло значить только одно — его как можно скорее желают видеть в императорском дворце.
Захлопнув дверцу кареты, в которой так и не успел скрыться, Вейнанд последовал за лучшими воинами империи.
Не говоря больше ни слова, они проводили его до оставленного за углом экипажа. Тот выглядел бы совсем невзрачно, если бы не золоченый герб на его дверцах — лев, терзающий умирающую лисицу. Над хищником, сверкая в лучах полуденного солнца, возвышалась корона. Вейнанд всегда считал, что герб у правящей династии очень символический. И сотни лет не прошло с воцарения Регенштейнов, до этого судьбами эргандарцев долгое время вершили Лимбурги, главной фигурой на гербе которых была лисица. Прежние Великие славились острым умом и хитростью, но этих качеств оказалось недостаточно, чтобы спасти династию.
Вскоре карета, сопровождаемая четверкой всадников, уже мчалась по улицам Леонсии, увозя его все дальше от дома баронессы, а значит, и от Ноэро.
«Джары!» — с досадой думал Вейнанд. Что такого срочного могло понадобиться императору? Тем более от него. В последнее время правитель генерала не жаловал. В звании после возвращения в Эргандар, как ни странно, не понизил, но в академию сослал, превратив на неопределенное время из полководца в простого преподавателя.
За непослушание.
Прогремев колесами по мосту, серым полумесяцем застывшему над каналом, экипаж остановился перед воротами. Те открылись медленно, будто нехотя, пропуская генерала в святая святых Эргандара.
Белокаменный дворец и окружающие его сады по праву считались одним из чудес света. Созданием императорской резиденции занимались лучшие архитекторы мира. Десятки садовников ежедневно ухаживали за цветами, превращали в произведения искусства кустарники, придавая им формы диковинных животных и потрясающих фантазию фигур. В небе, сокрытые белоснежными куполами, парили беседки. Соединенные дорожками-мостами, они были особенно любимы среди знати.
И требовали постоянной магической подпитки.
«Пустая трата ресурсов и силы», — считал Вейнанд, но свое мнение держал при себе, прекрасно зная, что императору оно неинтересно.
Единственное мнение, которое было важно для Адальгера III, — это его собственное.
Длинная анфилада — пустынные в этот ранний для придворных час залы, безмолвная стража, слуги, тенями скользящие мимо, и вот наконец перед ни открываются двери императорского кабинета.
