Задняя парта, иголка из закромов коменданта Безногого Бро и два часа времени, плюс щепотка таланта, магия природы — и рубашка почти как новенькая. Словно алые тонкие молнии на спине, искусная работа швеи.
Не переборщила с аккуратностью? Мужчины так шьют? Наверное, не стоило добавлять алые цветки и лепестки…
— Сворски, ты издеваешься? Красные нитки на белом? Цветы? — Гордон в шоке тряс рубашкой, будто надеялся, что лепестки осыпятся с нее и вернут первоначальный вид сорочке.
— Что вы, профессор Рамзи! Цвет почтения — алый. Это самый лучший выбор, который я только мог сделать. А цветы салофа на рубашке цветут только одну ночь в десятилетие. Символизируют ценность шанса на прощение, который вы мне дали, — я заранее заготовила объяснение и теперь певчей птицей разливалась перед переполненной аудиторией.
Казалось, что на продолжение утреннего представления сбежалась половина МАМ. Кажется, в толпе даже мелькнула пара лиц профессоров. Я даже заметила профессора Виморта Тирка, все так же завернутого в шарф по самый нос. Никак не выздоровеет, бедолага…
А тем временем Гордон смотрел на меня в пораженном удивлении. В глазах так и читалось: "Ах ты, мелкий гад, убить тебя мало!” А все потому, что я фактически не оставила шанса не принять рубашку. Выкинет — потом вызовут к декану по поводу предвзятого отношения к адепту. Примет — проиграет самому себе.
— Теперь понятно, как ты околдовал мою племянницу: язык у тебя подвешен что надо! — цокнул недовольно языком Рамзи.
Я стояла всего в двух метрах от главгада, а он не узнавал меня. И даже мою магию не распознал на нитях, что только убедило в том, что я как личность его мало интересовала. Это точно была какая-то сумасшедшая одержимость. Желание получить во что бы то ни стало. Или что-то еще, чего я не понимаю.
А раз не узнал мою магию и меня, я могу ли быть в полной безопасности?
Рамзи, судя по виду, готов был лучше пойти на ковер декана, чем принять от меня такую расписную рубаху. А мне очень надо, чтобы надел. Чтобы хоть пару в ней провел!
Я сделала шаг ближе к Гордону Рамзи и выдвинула последний аргумент:
— Эти цветы способны изменить судьбу. Клянусь! — И даже руку подняла, щелкнула пальцами в воздухе, давая магическую клятву.
Я же не говорила, в какую сторону изменится жизнь главгада. Значит, даже не соврала! Чистейшая правда!
Рамзи тут же заинтересованно застыл, будто прокручивал мои слова в уме, а потом посмотрел мне прямо в глаза.
Впервые так открыто, буквально зрачки в зрачки, и я внутри вся сжалась. Внезапно Гордон нахмурился, в глазах мелькнуло удивление.
Неужели узнал?
— Профессор! Срочно измените свою судьбу — наденьте рубашку! — Я буквально проскользнула за спину Рамзи, пока он не раскрыл меня, и взялась сзади за воротник пиджака. — Позвольте помочь!
От моего напора блондинистый гад так растерялся, что я смогла стянуть пиджак с оцепеневшего тела и быстро просунула одну руку Гордона в рубашку. Не поднимала глаза, чтобы больше не столкнуться с ним взглядом и не раскрыть себя. В голове билась лишь одна мысль: пусть хоть пять минут побудет в рубашке, этого хватит!
И вот уже второй рукав на месте.
Фух! Почти…
Неожиданно Гордон поймал меня за руку и вытащил из-за своей спины. Наши глаза встретились вновь, и меня пробрала дрожь от взгляда.
— А пуговицы, Сворски? — спросил главгад и до боли сжал кисть.
Неужели узнал?
Пуговицы? Да пусть подавится ими!
Но сказать такое сейчас нельзя, никак нельзя. Особенно когда так подозрительно смотрит. Пристально, до вскрытия воспоминаний, которые вот-вот запахнут душком. Прошлое тут же меня одурманит, и я накинусь на Рамзи прямо здесь.
Нет, надо держать себя в руках всеми силами.
— Где-то я тебя видел. Такой знакомый упрямый взгляд… — Гордон притягивал меня за руку все ближе к себе, подбираясь к сути.
А вот это опасно! Мои глаза-то не изменились. И цвет редкий даже для магов природы — фиолетовый. Неужели заподозрит? Нужно срочно выбить почву из-под ног, да так, чтобы думать забыл о сходстве.
— Профессор Рамзи, простите, но я только по девушкам… — раскаянно покачала головой, опуская взгляд, и тут же почувствовала предупреждающее жжение в нижних "недодевяносто”.
Клятва "без баб” напоминала о себе в самом интересном месте, говоря о юморе мага, взявшего с меня обещание. Так себе с остроумием у Арчи Рейва, скажу я вам. Мне не понравилось!
Гордон мгновенно покраснел от гнева, что было особенно сильно заметно на белоснежной коже на фоне светлых волос. Зато думать забыл о сходстве. Прошипел:
— У тебя две жизни, С-с-с-сворски?
Похоже, фамилия Марка просто создана, чтобы ее шипели с ненавистью… Эх!
— Одна, профессор Рамзи, — сказала вслух, а потом мстительно проговорила про себя: "Но очень крепкая. В другой мир уйду только с тобой!”
Сколько прошло? Минута? Две? Если хотя бы еще три-четыре минуты рубашка продержится на теле гада, можно будет перейти к следующей части плана — добыть вторую известную смертельного уравнения.
Я осторожно потянула на себя руку, чтобы вырваться, но не тут-то было. Разозлила я Рамзи не на шутку, даже предметы вокруг задрожали от силы его дара телекинеза.
И я задрожала. Он дышал мне в лицо угрозой, как тогда в камере, и я словно почувствовала удушливую хватку на горле. Невидимая рука, сотканная из воздуха, душила меня все сильнее.
Я слышала, что маги разума умеют такое, но никогда не ощущала на себе. Даже когда Гордон сыпал угрозами, ничего подобного не делал, что даже удивительно. Осушил — это да. Но не душил.
А сейчас вокруг нас летали книги, шурша листами так, словно загоняли в бездну. Проносились ручки, оставляя письмена магических проклятий прямо в воздухе. Свистели мимо ушей тетрадные листы, оставляя тонкие ранки-полосы на моих ушах.
Выбесила я Гордона не на шутку.
До смерти.
До своей.
Никого не боится. Ни ректора, ни декана. И как его боготворят столько людей? Поражающий талант и сила дара, конечно, налицо. Но ведь гад. Главгад! Как этого не видят?
Из моего рта вырвался хрип. Я вцепилась свободной рукой в невидимую руку и попыталась оторвать ее от себя.
Тщетно!
"Я не могу умереть в его руках! Все должно быть наоборот. Это я должна поймать его последний вздох”. Эта мысль так меня разозлила, что я призвала все силы, что были.
Я почувствовала каждое растение в радиусе двадцати ри. Отозвались корни под полом, деревья за окном. В глазах стремительно темнело. Времени не оставалось, и я разом бахнула все силы на свое спасение.
Корни прорвали деревянный пол, раскидав щепки, и обвили тело Гордона, сжимая блондина до состояния надутых под кожей вен. Невидимая рука на моем горле ослабла, как и хватка на руке, и я отскочила на шаг назад, задыхаясь в кашле.
По моему телу под рубашкой скользнул вниз бинт. Мои верхние достоинства сдулись, а руки снова стали напоминать тонкие плети. Похоже, плющило мое тело от количества силы в организме в разные стороны. Надерусь — все формы появляются. Отдам резерв — опять доходяга. Это что мне теперь, выходит, на голодном пайке сидеть, чтобы не блистать формами?
— Что тут происходит? — Раздвигая толпу адептов руками, к нам двигался Арчи Рейв.
Беспокойно посмотрел на сложенную буквой "Г” меня, потом повернулся к Гордону, плененному в тисках корней. Удивленно заметил с явной насмешкой в голосе:
— Твоя удача налицо, Рамзи! Так опозориться перед адептами реакцией организма только тебе под силу!
Сразу чувствуется неприязнь между этими двумя. Пламенная и взаимная.
Но, подождите-ка, о чем это он? Какая реакция организма?
Я осмотрела Рамзи с ног до головы и на уровне ниже пояса ахнула. Выпуклость не оставляла сомнений о притоке крови к нижней части организма.
Гордон напоминал помидор с синими венами под кожей. Все силы он тратил на то, чтобы выпутаться из корней, но я знала: не раньше, чем через час. Не зря я столько сил потратила, аж сдулась.
