К тому же я не знала, в какую сторону мне теперь двигаться. Кто еще, кроме кахэ, мог иметь против ларэ Софии зуб, которая была, если верить свидетелям, безобидной и милой, как полевой цветок? После разговора со служанкой я еще имела подозрение насчет измены юной ларэ своему южному возлюбленному, за что он вполне мог ее убить. Ведь кахэ вырезают сердце за предательство, у них говорят: «Лист облетевший уже не вернется на ветвь… Зачем же предателю сердце?» Жестокий обычай, но иногда вполне оправданный. Вот только ребенок, которого ждала девушка, был от кахэ. Лэр не мог в этом ошибиться, да и южан не обманешь, они, как и оборотни, чуют свою кровь. Зато стало понятно, почему ларо Риэнхарна удалось так легко повязать: он пребывал в шоке из-за гибели своей женщины и своего ребенка. Кахэ вообще трепетно относятся к родственникам, а уж особенно к детям, так что реакция нелюдя вполне понятна, да и никто не возьмется больше обвинять Риэнхарна Аэна в убийстве. Ни один из народа Слова не поднимет руку на своего ребенка, с этим не станет спорить даже суд.
И все же, что делать с отсутствием подозреваемого? Кому ларэ София могла насолить настолько, чтобы ее убили? И ведь надо же было убить девушку именно тогда, когда у нее было назначено свидание с ларо Риэнхарном… Но ведь свидание у нее было назначено заранее, не так ли? То есть девушка вышла в сад, ее убили, а после появился кахэ. В дом никто не проникал, на нем столько защитных чар навешано, что даже муха не пролетит незамеченной, а о грабителе и говорить не приходится. Но в дом даже не пытались пробраться… Значит, о попытке ограбления даже думать не стоит. То есть приходили именно затем, чтобы убить герцогскую дочь. Но для этого надо было знать, в какое время ларэ София выйдет ночью из дома. Навряд ли девицы благородных кровей каждую ночь выходят в сад, не так ли? Вот только ларэ не афишировала своих отношений с кахэ. Проще говоря, о них никто не знал, кроме доверенной служанки, помогавшей своей хозяйке встречаться с нелюдем. Значит, Полетта кому-то проговорилась, или у ларэ Софии был еще один поверенный, который и причастен к ее убийству. В любом случае, нужно еще раз наведаться к Айрэлам, чтобы пообщаться со скорбящим семейством, может, это хоть что-то прояснит. И на похоронах надо будет побывать. Во-первых, поближе познакомиться с теми, кто вхож в дом Айрэлов, во-вторых…
А об этом я подумаю уже завтра, когда буду не такой уставшей.
Я вытянулась на постели, прикрыла глаза и попыталась уговорить свой глупый организм, что ему необходим здоровый сон, который все никак не шел. Очевидно, переизбыток адреналина в крови, вызванный присутствием на расстоянии удара ларо Риэнхарна, не давал мне до конца расслабиться и нормально отдохнуть. Накатывает неприятное понимание: я его боюсь. Невозможно. Я могла испытывать абстрактный страх, страх смерти, но никогда не боялась того, кто несет эту смерть. Но кахэ я действительно боялась, как мышь боится заметившей ее змеи. Невероятно, если учесть, что змеей всегда называли именно меня. Я привыкла к полной беспомощности окружающих передо мной, ведь я годами вытравливала из себя эмоции, как мешающий работе фактор, а разум, лишенный суетных чувств, работает безукоризненно. Я была настолько сильнее остальных, что могла выкинуть их из своих расчетов. А кахэ впервые за долгое время стал для меня достойным противником, и я вынуждена играть с ним на пределе своих возможностей, как умственных, так и магических. С одной стороны – это доставляет огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие, с другой – я боюсь проиграть.
Кажется, я его действительно ненавижу. Странно, я думала, что уже не способна на столь сильное чувство…
Наверное, он кричал во сне. Наверное, он очень громко кричал, раз, очнувшись, увидел перепуганное лицо племянника, который отчаянно тряс его за плечи, и дийес Риннэлис, с полусонными ошарашенными глазами. Она была в наспех накинутом поверх сорочки халате, длинные волосы, обычно заплетенные в косу, распущены по плечам, а челка чуть ли не дыбом стоит. Столь комичное зрелище прекрасно помогло отвлечься от ночного кошмара. Увидев, как на лице кахэ проступает ехидная улыбка, дознаватель фыркнула, развернулась на сто восемьдесят градусов и снова скрылась в своей комнате.
От ужаса, пережитого во сне, Риэнхарн перешел к почти что истерическому веселью. Зрелище заспанной дийес Тьен здорово поднимало настроение и к тому же помогало избавиться от иррационального страха перед нею.
– Дядя, что тебе снилось? – тихо спросил уже полностью пришедшего в себя мужчину Таэллон.
Старший нелюдь только мотнул головой. Ему не снилось ничего особенного, всего лишь тот момент, когда он увидел Софию, мертвую, лежащую на земле. В жизни кахэ было немало жутких ситуаций, но ничто не могло вызвать того отчаяния, которое появилось при виде бездыханного тела Софии Айрэл.
– Я должен отомстить, – сипло произнес Риэнхарн Аэн. – Понимаешь, Таэль, я должен отомстить за нее, но подколодная змея лишила меня этой возможности!
Дядя Риэн, а может быть, так будет лучше? – робко предположил юноша, глядя на родича несчастными глазами. – Может быть, тебе не стоит рисковать? Убийца в любом случае не уйдет от ларэ Риннэлис, а ничто не может быть страшнее нее. Чем тебе не месть?
– Она дийес, – поправил кахэ племянника. – И это будет не месть. Я не позволю этой гадине добраться до убийцы раньше меня.
Таэль недовольно поморщился:
– Дядя, я, конечно, понимаю: у ларэ Риннэлис тяжелый характер, и она бывает чересчур жесткой, но это не повод, чтобы оскорблять ее в ее же собственном доме. К тому же нам она ничего плохого не сделала, хотя могла бы…
– Она меня унижает! – непреклонно отозвался мужчина.
«А еще она заставила нас с Таэлем спать на одном диване, узком и жестком, и теперь у меня так болит тело, будто я весь день бревна таскал», – сварливо добавил про себя Риэнхарн, понимая, что, наверное, племянник в чем-то прав. Дийес дознаватель действительно не сделала им обоим ничего плохого, все ее действия носят сугубо рациональный характер и подчинены профессиональным интересам. В принципе дийес Риннэлис действительно не была злой, впрочем, как и доброй. Она просто безумно любила свою работу и была предана делу всей душой. Просто Риэнхарн действительно невиновен, а дийес дознавателю нужно идеально раскрытое дело. Не больше и не меньше.
«Пора привыкать к обществу этой очаровательной и непрошибаемой дийес, раз избавиться от него нет никакой возможности, – со вздохом констатировал про себя кахэ, прикрывая глаза. – И вообще, надо отыскать в этой ситуации положительные моменты. Первое: так или иначе, но мы с Таэлем вне подозрений, и змея так просто нас никому не отдаст, ради собственных принципов и безопасности. Второе: до убийцы она, так или иначе, доберется, с ее-то холодным интеллектом и упорством. Третье: она сказала, что я, возможно, смогу присутствовать на похоронах…»
Вскочила с кровати я беспардонно рано, учитывая, что ночью меня разбудил истошный крик кахэ, а заснула я с большим трудом. Нелюди спали на диване, и, понаблюдав за ними немного, я поняла: если ларо Таэллон еще раз вот так дернется во сне, ларо Риэнхарн узнает, насколько твердый пол в моей гостиной.
Естественно, младший нелюдь дернулся (хотя я этого не видела, скрывшись в ванной комнате), и я имела сомнительное удовольствие обогатить свой разговорный kaheily новыми ругательными выражениями. Если на всеобщем языке старший ларо Аэн при мне еще ни разу не выражался, то на родном языке он, нимало не смущаясь, поминал мать, бабушку и интимные пристрастия собеседника с пугающим энтузиазмом и впечатляющими подробностями. Я уже даже начала было подумывать, как бы намекнуть нелюдю, чтобы тот сдерживался в выражении своих эмоций, поскольку я довольно неплохо понимаю родной язык кахэ… Но потом решила, что не стоит сообщать противнику обо всех своих возможностях. Даже если ларо Риэнхарн уже не является подозреваемым, это не меняет того факта, что он желает отправить меня на тот свет, а потому лучше с ним не откровенничать на тему своих возможностей.
Шум в комнате и последовавшее за ним раздраженное обоюдное ворчание моих нежеланных и невольных гостей слегка подняло мне настроение, но, увы, не помогло бороться с заспанностью. Радует только то, что нелюди не будут в курсе моего плохого самочувствия – я превосходно научилась держать лицо.
Иногда мне кажется, что в столичный отряд дознавателей меня приняли из-за отменной выдержки и хладнокровия, каковых у большинства моих однокурсников не наблюдалось и в помине. Помнится, именно из-за отсутствия этих качеств добрая половина будущих дознавателей полетела при проверке на прочность наших нервов, устроенной нам после выпускных экзаменов, и, как оказалось впоследствии, именно это испытание в наибольшей степени повлияло на нашу карьеру.
Просто в вечер перед выпускным в нашем корпусе весьма достоверно инсценировали преступление и с помощью магии лишили нас возможности покинуть эту территорию. Требовалось найти виновного, который якобы был из числа выпускников, чтобы тот выпустил нас. Естественно, никто не знал, что мы имеем дело лишь с искуснейшей инсценировкой, поэтому паника и истерия проявили себя во всей красе. В итоге, когда мне и еще нескольким разумным однокурсникам надоело мельтешение перед глазами и завывания, мы скооперировались и за пару часов отловили виновного и сняли барьеры, изолировавшие нас. Сами. Предателя, помогавшего с этим безобразием (которое после поименовали великой подлянкой) преподавателям, немного побили всем выпуском, но оставили в живых. Не стоит и говорить, что именно посильное участие в этом спектакле определило итоговые оценки.
