Глава двенадцатая
Возле столовой понуро стояли дежурные по кухне, и из двери прямо мне навстречу осуществлялся торжественный вынос тушки осетра. Все делали вид, что так и надо, я же не удержалась и зажала нос. За те сутки, что мы с осетром не виделись, он приобрел настолько убойный аромат, что сгодился бы в качестве биологического оружия.
— Ну вот, теперь на складе вонять не будет, — радостно сказал Ким, появляясь в дверях.
— Теперь по всему гарнизону вонять будет, — возразил кто-то. И — да, осетра унесли, но осадок остался. Ветер еще дул как раз в нашу сторону…
— Поесть что осталось? — сдавленно спросила я. Несмотря на все усилия осетра, аппетит у меня никуда не делся.
Было время обеда. Нет, не так: обед уже кончился, и доедали самые неторопливые. Я оглядела раздачу, на которой все было еще печальнее, чем вчера, но Ким проворно выставил передо мной три тарелки: с супом, с мясом…
— Откуда мясо? — спросила я зловещим шепотом. Новости, однако.
— Маршал сегодня не в настроении есть! — сообщил мне Ким так же заговорщицки.
— Это объедки? — нахмурилась я. Не в настроении он, как же. Хотя у него горло болит… О, можно ему предложить соду с йодом намешать для полосканий, ну и как финалочка — мыть нос с водой с солью. Если залечивать не до смерти, то все можно. Авось тогда маршал будет обходить меня за десять метров.
— Даже не посмотрел, а от вида чая скривился! — горячо заверил меня Ким. Я вздохнула. Ну, сожрем маршальский эн-зе, что добру-то пропадать? Буду считать себя другом, с которым маршал поделился обедом. И лучше бы он еще и ужин мне как врагу оставил.
И вообще, я заслужила. Наверное. Но это неточно. Но я все равно слопаю — как аванс.
Я, провожаемая не самыми добрыми взглядами подчиненных, спешно дожевывающих обед, поставила на стол поднос с едой. Ну да, что-то есть в этом барское и категорически неправильное, а с другой стороны, не я установила эти порядки и совершенно точно не я краду запасы со склада. Я, конечно, строила планы разобраться с этими странными делами, найти того, кто объедает гарнизон, и покарать по всей строгости. В какой-то момент у меня даже мелькнула шальная мысль, что этим может промышлять… хм-м, мать Пыли, например. А что, животные же прожорливые! Но Пыль была самая обычная кошка, стало быть, и мать ее была самая обычная местная кошка, и будь тут хоть полк кошек, они никак не могли уничтожить столько еды.
И да, кошки точно бы не миновали осетра. Рыбий дух их обычно привлекает, и еще как. Не то чтобы кошка от природы рыбоед, вранье это. Так-то домашняя кошка рыбу если и ест, то нечасто, и молоко коровье не пьет. Обычно. Никто и никогда не видел домашнюю кошку, которая доит корову или ловит рыбу, кошка — это вам не медведь и не доярка. Но люди тоже едят чипсы, и никто не говорил, что это для них естественно.
А с другой стороны, если бы за этим коты стояли, то следов было бы ого-го. Стало быть, я сняла все подозрения с мифической… впрочем, почему мифической, мать-то у Пыли точно была? Не появляются котята ниоткуда.
Я была довольно голодная — ужин же пропустила вместе с завтраком — и с обедом расправилась быстро. И хотя в процессе у меня бродили мысли еще раз поговорить с поварами, к десерту я поняла, что первоочередная моя задача — это все-таки совершенно отбившийся от рук личный состав. Кот из дома — мыши в пляс, а в армии сие недопустимо.
Сдав тарелки, я вышла наружу, жмурясь от солнышка и балдея, не столько от сытого и теплого блаженства, сколько все от того же запаха. Рядовой оказался прав — теперь даже в деревне за шесть часов ходу все были в курсе: мало того, что гарнизон питается деликатесами, мы еще и бесцеремонно выкидываем их на помойку. Но это дело было уже такое — ничем нельзя было помочь. И такого пахучего осетра жрать — смертельно опасно.
Мимо меня так же, как и вчера, пробегал ленивый рядок запасников, и тут меня осенило.
— Смир-но!
Команда вышла у меня зычно, запасники неловко потыкались друг другу в спины, потом, то и дело запинаясь о собственные ноги, выстроились в подобие неровного рядка. Я почесала затылок.
— Рядовой! — и ткнула пальцем в того, что стоял ближе ко мне.
— Я, лейтенант!
— Весь свободный личный состав — на построение!
Мне это все резало как серпом по новеньким шинам. Дисциплина должна быть! Не в детские игры играем! И пусть вчера каждый вроде бы был на своем месте… Опять же, мы не готовы к более массивной атаке. Это я могла сказать, и не имея никакого армейского образования.
Хотя почему не имея? В голове тут же заворошились мысли, как будто я вытерла тряпочкой пыль с полок и обнаружила там важные разведданные. И все, как мне нужно, о строевой подготовке и других тягомотинах. Аннет же учили, она в этом точно разбиралась!
Я уже более осознанно осмотрела строй. Да уж! Расхлябанность, всеобщее недоумение, а кто и вовсе в носу ковырялся! Не армия, а какой-то студотряд на картошке. Можно было оттягивать крайние меры до бесконечности, но зачем, когда можно с места в карьер? Чем раньше я за них возьмусь, тем скорее мы увидим результаты. Дисциплина, тренировки, и в казарме надо обязательно сделать ремонт. Холода, допустим, не завтра, но что если завтра дождь? Готовь сани летом, как говорится, лучше потом расслабиться и дать всем по увольнительной, чем бегать взмыленными в дедлайн.
О, это любимое слово! Я обычно кривилась, когда мне говорили, что дедлайн мотивирует. Попробовал бы ты хорошую форму набрать, ухмылялась я, или довести свои хлипенькие показатели хотя бы до уровня районных соревнований за пару ночей без сна. Не дедлайн вас мотивирует, а жадность, хотя — опять же, люди разные, но с теми, у кого без глупого адреналина и счастье не задалось, мне не по пути. Спорт — это система и образ жизни.
Мне показалось, что услышь меня сейчас личный состав, он таким речам явно бы не обрадовался… Но народу пришло и выстроилось достаточно.
Итак, главное желание и чтобы никто не мешал, прочее по идее приложится. Приложилось, и я стояла и смотрела на, мягко говоря, далеко не образцовое построение. Плюс: всех можно пересчитать и рассмотреть. Минус: что дальше-то с этим делать? Не воинское подразделение, а табор. Шапито.
— Равняйсь! — гаркнула я. На меня только глупо вытаращились.
Непонятно? Я вздохнула и попробовала по-новой.
— По команде «равняйсь» вы должны повернуть голову направо! — объяснила я, вроде бы верно.
— Зачем, лейтенант? — спросил кто-то из шеренги.
А и правда?.. Нет, я как-то привыкла к этому, но серьезно, какой в этом смысл?
— По команде «равняйсь» все, кроме правофлангового, поворачивают голову направо — правое ухо выше левого, подбородок приподнят — и выравниваются так, чтобы каждый видел грудь четвертого человека, считая себя первым! — выпалила я и застыла с открытым ртом. Это… это откуда у меня выскочило? Вроде бы не из памяти Аннет. У них строевая и правда была немного попроще. Значит, мое? Из уроков начальной военной подготовки? Так когда они были? Это же четверть века назад!..
Ах ты ж… На меня таращился весь личный состав, а я стояла, тряся головой, мол, Семен Семеныч, как же ты так, это же я заменяла физрука начальных классов! У них там что-то такое было — бег змейкой, бег по диагонали, игра «Бездомный заяц» — безысходность, уныние, тлен, привыкаем к жестокой реальности с самого детства!
— Зачем это надо? — переспросила я. — В армии таких вопросов не задают! Командир сказал — вы сделали! Еще раз насчет команды «равняйсь» повторить?
Да, если я смогу еще раз так же уверенно и на одном дыхании.
— Гарнизон, равняйсь! Смирно! Головы обратно ко мне! И застыли все! Памятниками! Подбородки выше! Еще раз: равняйсь! Смирно! Кто голову не повернул? Щелчка не слышу! Живот втяни! Рот закрой!
Обиженный основной захлопнул варежку, так и не успев мне ничего возразить. Ничего себе я лютую, но мне же не привыкать? Это же не школьники, это взрослые люди! Я покачала головой и выдохнула.
