Глава первая
— Вы не женщина, вы — огонь.
Передо мной стоял настоящий мачо. Грудь колесом, локоны буйные, густые, очки чуть затемненные, ухоженный вид, надменный взгляд.
— Но, — продолжал этот мачо несколько снисходительно, — в бизнесе вы, Александра Дмитриевна, не понимаете ничего. Нам необходимо определить потребности и желания клиентов, чтобы удовлетворить их с максимальной пользой! В идеале — превзойти ожидания и вызвать восторг!..
А я стояла — руки в боки, взгляд суровый, волосы под платком, очки на плюс четыре. И была готова мачо завязать узлом, и сил у меня бы на это хватило. Да, в институтах, кроме аграрного, не обучалась, новомодными словечками не бросалась. Но работать-то ты ко мне пришел, идиота кусок, а не наоборот.
— Сию секунду увел Тамерлана с площадки, — прошипела я, натягивая на лицо доброжелательную улыбку, потому что там, на площадке, не должны догадаться, что что-то пошло не так. Ну, конь. Ну, фото. Все как обычно. Кроме коня.
— Да вы посмотрите, какой успех! — Нет, этот мачо — Вольдемар, и я не шучу, его в самом деле так звали! — и правда хотел как лучше. Но выходило у него как всегда, а закончиться могло еще хуже. — Конь — красавец! Вон какая очередь к нему!
Я улыбнулась прошедшей мимо парочке с сахарной ватой в руках. Экотуризм. Клиенты. Люди. Люди на моей ферме — и эти люди у меня не работают. Эти люди просто приносят деньги, потому что мы развиваем внутренний туризм.
А очень хочется заставить их всех работать, а не прохлаждаться.
— Думаю, надо расценки на фото включить в общий прайс, — продолжал Вольдемар. — И своего фотографа здесь поставить. А еще можно…
Да, возможно, это была моя ошибка. Вообще все, начиная с экотуризма и заканчивая Вольдемаром, но сейчас давать задний ход было катастрофически поздно.
— Да ты понимаешь, — я проглотила пару не самых цензурных слов, и была у меня их в запасе не пара, а добрая сотня, — что Тамерлан — скаковая лошадь? Он рысак, а не прогулочная наша Маруся! Ты же вывел из денника рысака и пустил его на площадку к детям! Ты хоть соображаешь, что Тамерлан вообще к подобному не привык?
Вольдемар не соображал, он хлопал глазенками, а я соображала. И, конечно, мне стоило со всей дури рвануть туда, раскидать мамашек, которые крутились рядом с Тамерланом, изощряясь с сэлфи во всех позах. Потому что на сколько хватит умения у Настеньки, тренера, и терпения у самого коня, никто не знал. Но в чем и я, и Настенька были уверены точно: сорвись я сейчас, и все эти матери не преминут расписать, как у нас невежливо обходятся с клиентами, по всем доступным им социальным сетям. Социальных сетей много. Все не отследишь и администрации сайтов опровержения не напишешь. А Вольдемар, которого мне навязали как «эффективного менеджера» вместе с льготным кредитом на развитие экотуризма, — вот от Вольдемара можно что угодно ожидать, и перевод льготного кредита в драконовский тоже, но я была уже готова на все, лишь бы ничего не случилось.
Я поймала взгляд Настеньки — стеклянный от испуга. «Александра Дмитриевна, спасите!» — вопила она беззвучно. Спасите меня, Тамерлана, свой бизнес спасите и вот этих вот дур заодно, и детей. А Волдеморта, то есть Вольдемара, давайте выкинем за ворота фермы, и будь что будет с этим экотуризмом. Жили мы все с девяностых «бывшим колхозом» и дальше им проживем.
Я оттолкнула Вольдемара в сторону и решительно направилась к площадке. Адова толпа, с одной стороны этот дефективный менеджер прав — Тамерлан красавец. И характер у него как у истинного рысака, и даже черт с ней, со стоимостью этого коня, но Настенька, попади ему не в то место вожжа, с ним не справится. У него свой тренер, мужик физически сильный и очень опытный, способный удержать не то что лошадь, а, пожалуй, быка, и спортивными регалиями обвешан, и не в таких передрягах бывал. Только вот нет сейчас этого тренера, и помочь некому.
— Добрый день, уважаемые гости, фотографирования и катания на лошади сегодня не будет, — начала я доброжелательно, как хорошо поддавший Дед Мороз в половине одиннадцатого вечера тридцать первого декабря. Улыбка вышла такая же кривенькая и не очень-то убедительная. — Девушка, не надо совать коню в морду смартфон! — А то он тебе сейчас руку откусит вместе с твоим смартфоном. — Мальчик, не надо подходить к нему с той стороны! Девушка, уберите вспышку! — Спятила, дура крашеная, лучше бы за ребенком смотрела, но я сама виновата. Догадывалась же, что нельзя этого идиота близко к животным подпускать! — Все, все, к нам ветеринар приехал… Нет, девушка, все хорошо, надо коня осмотреть перед… — Что я несу? — Перед скачками, да. Такие правила. Да он здоров, но вы все равно отойдите. Вы глухая, я кому вообще говорю?
— Ой, ну какая же хамка! Я сейчас хозяину пожалуюсь!
Я, я здесь хозяйка, милое ты существо, ногти накрасила, а мозги не купила. И жаловаться тебе на меня некому, разве что вон ему — стоит, красавец, ботиночки в дерьме запачкать боится, а еще управляющий экофермой. Универ окончил, магистерскую защитил, а как дураком был, так и остался.
Я здесь хозяйка и всегда ей была, и дед мой был тут председателем, и отец, и я в девяностые, когда все вокруг летело в тартарары, в свои восемнадцать ишачила как папа Карло, училась на агронома, а потом — и на снабженца, и на маркетолога, и на логиста, чтобы только вытащить, не погубить. Это для вас — колхоз, деревня, а для нас для всех — это дом, вся наша жизнь, все, от телятника до каждой курицы. Я по всем полям, по всем коровникам лично прошла, пахала на древнем тракторе и телят вытаскивала из таких мест, куда их Макар ни в жисть не загонит…
Я здесь хозяйка, и последний сторож последнего свинарника тут за меня горой, потому что выстоял наш колхоз, некогда миллионник, а теперь всего-то крестьянско-фермерское хозяйство, зато какое. И люди здесь живут не хуже других, хорошие люди. Кто хочет работать — всем двери открыты! А вот вас, дармоедов, никто сюда, если честно, не звал… А все глава районной администрации: «Гордость района, какой размах, людям сейчас отдыхать негде, району слава, вам доход…»
Да, это была огромная моя ошибка. Повелась на посулы, на перспективы, не досмотрела и не учла. Рано или поздно что-то такое должно было произойти.
— Выходим, выходим, вон направо, там овечек можно погладить.
Главное — оперативность. Как только Вольдемар приказал вывести Тамерлана на площадку вместо нашей мирной полусонной Маруськи — ленивой кобылы, на которую хоть платье надень, только жрать не мешай, ко мне тотчас кинулся Сержик — помощник Насти. Мол, беда! И я бросила все дела в конторе и полетела на экоферму — реально случиться могла катастрофа. Но пока Тамерлана только слепили вспышками и маячили у него перед мордой — это он должен был пережить, к вниманию камер он все же давно привычный. Его главное руками не трогать, тогда все обойдется. Настенька, умничка моя, додумалась на него седло не надеть. Нужно ей премию выписать за разумность и технику безопасности, если бы не она, вот тогда была бы…
Но нет, не матери с сэлфи оказались страшны.
— О-па! — крикнул какой-то бравый папашка и — не успели мы все раскрыть рты — воспользовавшись тем, что возле коня народ рассосался, закинул Тамерлану на спину сына лет семи. — Ай, молодец, джигит!
Тамерлан неуловимо дернулся. Незаметно так, и это было началом конца. Сержик позади меня сдавленно вскрикнул, Настенька кинулась к морде коня. Только бы он сейчас…
Меня оглушил визг покидавших площадку мамочек. В одну сторону полетела Настенька, в другую — папашка, который как раз наставил на коня дорогущую камеру. Сержик кинулся к ним, запнулся об отлетевшую камеру и растянулся аккурат перед Тамерланом, а тот, истерически как-то заржав, в один миг перемахнул и Сержика, и ограду. Что такая оградка такому коню?..
Малыш сумел удержаться — не иначе как чудом. Припал к шее коня, вцепился в гриву, вопил, нервируя Тамерлана еще сильнее. Мамашки бросились врассыпную, я бежала наперерез, понимая, что у меня будет только одна попытка. Сержик несся с другой стороны, Настенька пыталась безуспешно подняться, со стороны агрокомплекса к нам на помощь спешили сотрудники. Это был ад — но мало кто понимал насколько.
