– Надеемся, что у вас останутся самые приятные впечатления от посещения Университета Рорритора! – на этой пафосной ноте главный встречающий закончил свою речь и трубно высморкался в огромный носовой платок.
Мне захотелось сделать то же самое, но носового платка у меня не было. Оставалось надеяться, что содержимое носа не потечет самовольно, очерняя, точнее, озеленяя, мой имидж представителя официальной делегации.
– Вас проводят в гостиницу, – сообщил главный встречающий, пожал нам руки и прытко поскакал по редким островкам суши на дороге в направлении Университета.
– Агиб, – представился провожающий, рассмотрел свои калоши и вздохнул. – Протекать начали, что за беда!
– Скажите, – поинтересовалась я, – в Рорриторе бывает хорошая погода?
Агиб задумался. Я обернулась к Отто, но ничего не сказала. Лицо лучшего друга выражало такое сожаление в том, что он вызвался быть добровольцем, что я не смогла на него сердиться.
– Бывает, – наконец сказал провожающий, доставая что то, напоминающее простынь из очень паршивой придорожной гостиницы. – Это нежить в Горах активизировалась и наслала такую погоду. Мы ее решили пока не менять, вдруг они снег нашлют, а по сезону еще рановато.
Рорриторец печально высморкался в простынь и повел нас к гостинице.
– Да, – сказала я, закутавшись в одеяло в нашей общей с Отто комнате в гостинице. – Вот жлобы, эти рорриторцы, могли хотя бы два комнаты выделить. Теперь понятно, почему Ирга предпочел учиться у нас. Я бы от такой погоды и жадности аборигенов с ума сошла.
– Местные привыкли, – Отто рылся в своей сумке. – Я подозреваю, что совместное поселение было сделано специально, нас так легче контролировать. Мне кажется, что приобретенный тут насморк просто не лечится. У тебя есть носовой платок?
– У меня его никогда не было, – сказала я. – Теперь жалею.
– Ты меня простишь? – вдруг спросил Отто.
Я вздохнула.
– Ты же хотел, как лучше, партнер.
Полугном просиял.
– Но в наказание, – продолжила я, – будешь гладить мою парадную мантию.
Лицо Отто скривилось.
– Давай лучше ты со мной разговаривать не будешь, – предложил он. – Будешь дуться, обижаться и отворачиваться, а? Ругаться?
– Не дождешься, – сказала я, выуживая несчастную тряпку из баула. – Держи!
В дверь постучали.
– Я отдам гладить мантию горничной! – воодушевился Отто. – Войдите!
Прежде чем я успела хоть что то подумать, оказалось, что я вишу на шее у самого дорогого, близкого, нежного… мерзкого, вредного, противного обманщика. Ирга крепко прижимал меня к себе и что то шептал в перерывах между поцелуями. Я резко оттолкнула увлекшегося некроманта.
– У тебя есть две секунды, чтобы придумать достойное оправдание тому, что ты мне не писал! – заявила я, отходя от греха подальше.
– Романтический момент потерян, – пробурчал Отто.
– Я тебе писал! – возмутился некромант. – Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы позволить себе такую небрежность!
– Отто!
– Ола не получила ни одного твоего письма, – сказал полугном. – Я свидетель, да и не только я. Все общежитие знает…
– Что ты меня поматросил и бросил! – горько сказала я, борясь со слезами.
Лицо Ирги выражало искреннее удивление.
– Как я мог это сделать, если я предложил тебе выйти за меня замуж? Я проявил к тебе высшую меру доверия и расположения, какую вообще может проявить мужчина к женщине!
Я скрестила руки на груди и постаралась придать лицу выражение «Все мужчины – сволочи». Ирга нахмурился.
– А может быть ты погладишь мантию своей будущей жены? – разрядил ситуацию Отто.
– Что? – удивился Ирга, рассмотрел одежду и сказал:
– Насколько я понимаю, это почетное задание получил ты, так что нечего!
– А мне казалось, – пробурчал полугном, – что это было бы самым веским доказательством любви…
– Ола, я писал тебе, – тихо сказал Ирга. – Можешь узнать на почте.
Я отвернулась.
– Для тебя это действительно так важно? – некромант подошел ко мне поближе.
Я всхлипнула.
– Я клянусь тебе памятью моей матери, – прошептал мне на ухо Ирга.
Ого, это серьезно! Насколько я помнила, некромант к своей матери относился очень любяще, правда, единственное, что я про нее знала – она погибла, когда Ирга был еще совсем маленьким.
– И про что ты там писал? – спросила я.
– Про то, как я скучаю без тебя, про то, какая ты замечательная, про то, как я…
Отто громко чихнул и сказал:
– Извините, что я вам мешаю, но Ирга, у тебя нет случайно носового платка?
Некромант вздохнул.
– Я вам все принес – платки, непромокаемые калоши, зонты. Я догадывался, что вы приедете неподготовленными.
– А откуда ты знал, что мы приедем?
– Я сразу догадался, что официальная делегация, присланная Чистяковским Университетом будет состоять из вас, – сказал Ирга. – Потому что я не знаю, кто еще из Университета подходит под определение: специалисты по Артефактам и авантюристы, согласившиеся тащиться через все королевство по слякоти и дождям.
– Очень смешно, – сказала я.
– Я не смеюсь, – серьезно ответил Ирга. – Мне было страшно подумать, что это мог быть кто то другой. Я хотел видеть именно вас.
– Как трогательно, – всхлипнул Отто.
Я села на кровать и закуталась в еще одно одеяло.
– Нет, – сказал Ирга вдруг. – Я не хотел видеть вас. Я хотел видеть тебя, Ола. Я мечтал о том, что я, наконец, тебя увижу. Прижму к себе и поцелую. Скажу, как сильно я по тебе соскучился и как мне не хватало тебя в моей жизни. А, поскольку, тебя без Отто представить тяжело, то я рад видеть вас обоих.
– Только не надо меня целовать, – сказал лучший друг.
Ирга присел на кровать и погладил меня по голове.
– Вам нужно отдохнуть перед завтрашним днем.
Я легла так, чтобы потеснее прижаться к его горячему телу.
– Будет тяжело?
– У нас не очень хорошо относятся к теоретикам, – признался Ирга. – Просто маг выпускник Рорриторского Университета должен прежде всего уметь выживать.
– Я умею выживать, – сонно пробормотала я. – Я умею выживать так, как вашим выпускникам и не снилось.
– Я знаю, – Ирга нежно меня баюкал. – Но нежить уничтожать ты же не училась, правда?
Вместо ответа я прижалась к некроманту покрепче и уснула.
Завтрашний день не был тяжелым. Он был кошмарным. Собранные в аудитории студенты слушать нас совершенно не хотели. Ладно, если бы они просто шумели! Так нет же, они шумели презрительно, не обращая на нас двоих никакого внимания. Они смеялись с каждой нашей фразы. Они отворачивались от продемонстрированных артефактов. Они задавали глупые вопросы, типа: «Девушка, а можно с вами вечером погулять?».
Мне не было жалко сорванной лекции, так тщательно подготовленной еще дома. Мне было жалко работу Отто – свою тщательно выглаженную мантию и его аккуратно заплетенную бороду.
В общем, первая лекция с треском провалилась.
– Они не воспринимают нас, как равных себе! – обиженно сказала я в пустую аудиторию.
– Что же ты хочешь? – спросил полугном. – Для них мы – низшие существа, которые живут тихой и привольной жизнью. А они – спасители Отечества, герои, стоящие на страже.
– Герои… Они только и умеют, что мечами махать и заклинаниями разбрасываться.
– Доказывая свою эффективность в борьбе с нежитью, – заметил лучший друг.
Мне было очень обидно чувствовать себя вторым сортом.
– Когда то я мечтала, что стану великой магичкой и все меня будут уважать.
– Все, – фыркнул Отто. – Для этого надо сначала у своих же собратьев уважения добиться. У нас в горах как…
– Я не выдержу еще полтора часа такого кошмара! – перебила я Отто. – У тебя есть выпить?
– Есть, – сказал запасливый полугном, доставая фляжку. – Только это ядерный самогон, давай по глотку.
Я глотнула самогона, вытерла слезы и выдохнула.
– Хорошо, – прошипел полугном. – По спецзаказу брал.
– Дай еще.
– Закуски нет. Развезет.
– Да кто там заметит! Они все равно нас не слушают.
Отто пожал плечами, протягивая мне самогон.
– Смотри только, не дури потом. Я за тебя отвечаю!
– Перед кем это еще? Я совершеннолетняя!
– Перед Бефом, – помявшись, сказал полугном. – Он мне так и сказал: смотри, Отто, чтобы без происшествий! Ты у нас гном серьезный, ответственный.
– А я, значит, несерьезная и неответственная! – обиделась я на вероломство Наставника.
Ловким движением я выхватила у лучшего друга фляжку и глотнула самогона. Ах, так! Значит, не доверяет мне Наставник! Никто меня не уважает! Ик!
Новую партию слушателей мы встретили во всеоружии – на полугнома напала меланхолия, я же вытирала слезы и думала про мою несчастную глотку, горевшую огнем, неудавшуюся жизнь и неправильный выбор профессии.
– Вам плохо? – спросил один из студентов.
Я кивнула и прохрипела:
– Воды…
Жадность – мой порок. Надо было не хлебать самогон, как сок, а ограничиться одним глотком.
