— Сэр, я категорически возражаю, — сказал К'инг.
— Мы его обыскали, — сказала Буллингтон. — У него в полостях ничего нет, а если бы что-то и было, то он в парализующем кресле. Он сейчас не может шевельнуть ничем ниже шеи. Если не будете приближаться на расстояние укуса, все будет в порядке.
— Я все равно категорически возражаю, — сказал К'инг.
— Стоит рискнуть, чтобы добраться до подноготной, — сказал Абернати и обернулся на Финна с Далем. — Я возьму с собой этих двоих, с оружием. В случае чего, думаю, кто-нибудь из них его снимет.
К'инг выглядел недовольным, но больше ничего не сказал.
Через две минуты Абернати, Даль и Финн вошли в дверь. Уэстон улыбнулся и обратился к Финну:
— Финн, ты меня подстрелил.
— Прости, — сказал Финн.
— Все нормально, — ответил Уэстон. — Я знал, что меня подстрелят. Я просто не думал, что это будешь ты.
— Капитан Буллингтон сообщила, что вы готовы признаться, но желаете сделать это лично мне, — произнес Абернати. — Я здесь.
— Это точно, — сказал Уэстон.
— Расскажите, каковы ваши отношения с календрианскими повстанцами, — сказал Абернати.
— С кем? — спросил Уэстон.
— С календрианскими повстанцами.
— Без понятия, кто это, — ответил Уэстон.
— Вы выстрелили в корабль понтифика после того, как «Бесстрашный» был выведен повстанцами из строя, — сказал Абернати. — Вы не можете искренне полагать, что эти два события не взаимосвязаны.
— Связаны, — сказал Уэстон. — Просто не так.
— Вы тратите мое время, — произнес Абернати и повернулся, чтобы уйти.
— А узнать, что это за связь, ты не хочешь? — спросил Уэстон.
— Мы знаем, — ответил Абернати. — Календрианские повстанцы.
— Нет, — ответил Уэстон. — Это ты.
— Что? — недоверчиво прищурился Абернати.
Уэстон повернулся к Финну:
— Мне очень жаль, что ты тут оказался, — сказал он и начал подмигивать одним глазом — сначала два раза левым, потом три раза правым, потом один левым, потом три правым.
— Бомба! — завопил Финн, и Даль закрыл телом капитана, когда голова Уэстона взорвалась. Даль ощутил, как форма и кожа на его спине поджариваются, когда взрывная волна вдавила его в Абернати, приложив их обоих об стену.
Спустя неопределенное время Даль услышал, как кто-то выкрикивает его имя, поднял взгляд и увидел, как Абернати сгреб его за плечи и трясет. У Абернати были ожоги на лице и руках, но в целом он был в порядке. Даль прикрыл его от большей части взрыва. Как только он это осознал, вся обожженная Далева спина страшно заболела.
Даль оттолкнул Абернати и подполз к Финну, простертому на полу. Его лицо и грудь обгорели. Он был ближе всех к взрыву. Когда Даль добрался до друга, он увидел, что уцелевший глаз Финна смотрит на него. Рука Финна дрогнула, и Даль схватил ее, заставив Финна содрогнуться от боли. Даль попытался разжать ее, но Финн не отпускал. Его губы шевельнулись.
Даль пододвинулся ближе к лицу друга, чтобы услышать, что он хочет сказать.
— Это просто глупо, — вот что прошептал Финн.
— Прости, — сказал Даль.
— Ты не виноват, — выдавил Финн.
— Все равно прости, — сказал Даль.
Финн сильнее сжал его пальцы:
— Найди способ прекратить это.
— Найду, — пообещал Даль.
— Хорошо, — выдохнул Финн и умер.
Подошел Абернати, чтобы оттащить Даля от Финна. Несмотря на боль, Даль замахнулся на капитана. Он промахнулся и потерял сознание прежде, чем его кулак качнулся обратно.
— Скажи, как мне это остановить, — сказал Даль Дженкинсу.
Дженкинс, который, конечно, знал о его приходе в свое тайное логово, смерил Даля взглядом.
— Выглядишь здоровым, — сказал он. — Это хорошо. Мои соболезнования по поводу твоего друга Финна.
— Ты знал, что его ждет? — спросил Даль.
— Нет, — ответил Дженкинс. — Не то, чтоб сочиняющий всю эту хрень присылал мне сценарии заранее. А этот был особенно отвратительно написан. Джер Уэстон, годами разгуливающий с биологической бомбой в голове, в ожидании встречи с капитаном Абернати, которого он винил в смерти своего отца при высадке двадцать лет назад, и воспользовавшийся политическим инцидентом, чтобы до него добраться? Да это просто халтура.
— Тогда скажи мне, как это прекратить, — повторил Даль.
— Ты не можешь это прекратить, — сказал Дженкинс. — Это нельзя прекратить. Можно только спрятаться.
— Прятаться — не вариант, — сказал Даль.
— Еще какой, — Дженкинс раскинул руки, будто говоря «Видишь?»
— Это вариант только для тебя, — сказал Даль. — Мы все не можем спрятаться во внутренностях корабля.
— Есть другие способы, — сказал Дженкинс. — Спроси свою бывшую начальницу Коллинз.
— Она в безопасности только пока ты поблизости, — ответил Даль. — И не в туалете.
— Тогда найди способ выбраться с корабля, — сказал Дженкинс. — Для себя и своих друзей.
— Это тоже не поможет, — ответил Даль. — Джер Уэстон убил восемнадцать людей человек из экипажа «Нанта» своими вооруженными грузовыми тележками. Они не были в безопасности от происходящего на «Бесстрашном», верно? Целая планета пострадала от чумы только для того, чтобы мы могли в последнюю минуту изготовить вакцину для Керенского. Они тоже не были в безопасности. Даже ты не в безопасности, Дженкинс.
— Ну, я-то в безопасности. Более-менее, — сказал Дженкинс.
— Ты более-менее в безопасности, потому что твоя жена была тем, кто должен умереть, а ты был всего лишь частью ее предыстории, — сказал Даль. — Но что случится, если один из сценаристов этого сериала вспомнит о тебе?
— Не вспомнит, — ответил Дженкинс.
— Ты уверен? — сказал Даль. — На «Нанте» Джер Уэстон использовал твой трюк с прятаньем в грузовых туннелях. Вот где мы его обнаружили. Вот где мы его поймали. Какой бы халтурщик ни выдумал предыдущую серию, теперь он у него в голове вертится, что в грузовых тоннелях можно устраивать тайники. Сколько времени пройдет, прежде чем он начнет думать о тебе?
Дженкинс ничего не ответил, хотя Даль не мог сказать — то ли потому, что обдумывал идею попадания на прицел к сценаристу, то ли потому, что Даль упомянул его жену.
— Никто из нас не в безопасности от этой штуки, — произнес Даль. — Ты потерял жену из-за нее. Я только что потерял друга. Ты утверждаешь, что мне и моим друзьям суждено погибнуть ради драматизма. Я утверждаю, что все, что ожидает нас, ждет и тебя тоже. И все твои попытки спрятаться не изменят это, Дженкинс. Ты просто тянешь резину. И все это время живешь, как крыса между стен.
Дженкинс огляделся:
— Ну, я бы не сказал, что как крыса.
— Ты счастлив, живя так?
— Я не был счастлив с тех пор, как моя жена умерла, — ответил Дженкинс. — В любом случае, это ее смерть заставила меня ввязаться во все это. Собрать статистику о смертях на корабле, выяснить, как происходят события. Обнаружить, что самое логичное объяснение — что мы часть телевизионного сериала. Понять, что моя жена погибла просто для того, чтобы создать драматический момент перед рекламой. Что в этом сериале она была просто статисткой. Из массовки. У нее было, наверно, секунд десять времени. Никто из видевших серию не помнит ее теперь. Не знает, что ее звали Маргарет. Или что она любила белое вино больше, чем красное. Или что я сделал предложение на заднем дворе ее родителей во время семейного сборища. Или что мы были женаты семь лет, пока какой-то халтурщик не решил убить ее. Но я помню.
— Как ты думаешь, понравилось бы ей, как ты сейчас живешь? — спросил Даль.
— Я думаю, она бы поняла, — ответил Дженкинс. — То, что я делаю, помогает людям на корабле оставаться в живых.
— Некоторым помогает, — сказал Даль. — Но это игра с нулевой суммой. Кто-то всегда должен умереть. Твоя система тревоги спасает старожилов, но увеличивает шансы новичков быть убитыми.
— Есть такой риск, да, — согласился Дженкинс.
— Дженинс, как долго ты и твоя жена прослужили на корабле, прежде, чем она умерла? — спросил Даль.
Дженкинс открыл было рот, чтобы ответить — и сжал зубы.
— Недолго, да? — спросил Даль.
Дженкинс отрицательно помотал головой и отвернулся.
— Люди на корабле выяснили все до тебя, — сказал Даль. — Может, они пришли не к тем выводам, как ты, но они видели, что происходит, и подсчитали свои шансы на выживание. Теперь ты даешь им новые технологии, чтобы они могли делать с новичками то же, что они сделали с твоей женой.
— Думаю, тебе пора уходить, — сказал Дженкинс, не оборачиваясь.
— Дженкинс, послушай меня, — сказал Даль, подаваясь к нему. — Нет способа от этого спрятаться. Нет способа убежать. Нет способа избежать судьбы. Если Сюжет существует — а мы с тобой знаем, что он существует — значит, у нас нет свободы воли. Раньше или позже Сюжет доберется до каждого из нас. И воспользуется нами, как захочет. И мы умрем из-за него. Как умер Финн. Как умерла Маргарет. Если мы его не остановим.
