недопонимание.
— Ха! — вскинула та, — Вот сейчас и проверим.
С этими словами она удалилась в соседнюю комнату. Я же посмотрел на дворецкого.
— Спасибо, Константин, — улыбнулся я.
— Ну что вы, господин, — хмыкнул мужчина, — Это моя обязанность оберегать вас от Жаб Аркадьевных.
— Вижу, тебе это нравится, — с ухмылкой заметил я.
— Безусловно, — кивнул он, а потом сменил тему, — Вы уже завтракали? Могу я накрыть на стол?
— Кстати, да, — я вспомнил, что ретировался из поместья Сареевых с пустым желудком. Честно говоря, не хотелось там надолго задерживаться, так как это было чревато последствиями, — Не откажусь.
— Хорошо, господин Боярский, — он снова поклонился, — Сейчас всё будет подано.
— И ещё, Константин, — я остановил того, когда он направился вслед за опекуншей, видимо, там располагался обеденный зал, — Мне бы хотелось ознакомиться с нашими делами.
— Простите, господин?
— Дела рода. Мне нужны все документы, которые есть на данный момент. О том, что сейчас в нашем распоряжении и что было раньше.
— Но простите, господин Боярский. Что вы задумали? Документов не так уж и много, вы и сами знаете, что после родовой войны у нас практически всё отобрали. И всё же, что именно вас интересует?
— Абсолютно всё, — улыбнулся я, — Пора навести порядок в нашей семье.
На лице дворецкого появилась тонкая, но радостная улыбка.
— Я ждал этого, господин Боярский, — произнёс он, — Сейчас вы напоминаете мне своего отца. И смею заверить, это щедрый комплимент.
— Благодарю.
* * *
Как уже говорилось выше, дела Боярских обстояли не особо хорошо. Я бы даже сказал: «Мы в жо!..»
«Ну вот зачем ты ругаешься?» — обиженно спросила суккуба, — «Всё не так уж и плохо. Надо просто стиснуть булки и поработать ручками».
«Хорошо, что не булками», — хмыкнул я.
«Можешь и ими», — рассмеялась Пафи, — «Но у тебя ведь принципы».
«И я от них не откажусь».
— А что именно ты делал у боярыни Сареевой? — спросила опекунша, сидя напротив.
Константин накрыл скромный, но вместе с этим, вкусный стол. Я набросился на еду, словно не ел вот уже несколько лет. Оба взрослых удивлённо смотрели на меня и молчали, ожидая, когда я закончу есть. Ну а когда это произошло, я взялся за документы, быстренько пробежав по ним взглядом. Увы, ничего новенького или полезного не нашёл. Во владении Максима Боярского числилась пара домов. Один, в котором мы жили, а второй, загородный, находился под арестом у города и должен был достаться мне после совершеннолетия. Я не знаю, каким образом чиновники этого добились, ведь домик был приличный, чуть ли не поместье. Не такое, конечно, как у Сареевой, но тоже шикарный. А вот ещё, небольшая закусочная, что располагалась на отшибе города. Работали там из рук вон плохо, и проще было вообще отказаться от подобного бизнеса и прикрыть лавочку, но мне в голову пришла отличная мысль. Но об этом позже.
— Вас интересуют все подробности, Жанна Аркадьевна? — с ухмылкой переспросил я.
Как ни странно, но женщина покраснела. Хотя до этого она никогда не смущалась в присутствии Максима. Наоборот, старалась всем видом показать, насколько он ей безразличен. Но сегодня что-то изменилось.
«Твои…»
«Феромоны. Да, я понял, но от этого не легче».
— Не думаю, что меня должны волновать твои прогулки, — робко начала она, — но…
— Но должны, — я внимательно смотрел на неё, — Всё же, именно для этого вы здесь, не так ли?
— Максим? — она начала злиться, причём даже не на меня, а на саму себя. Наверное, сложно было тянуться к человеку и одновременно его ненавидеть, — Не понимаю…
— Жанна Аркадьевна, — спокойно продолжил я с той же наглой улыбой, — Не стоит скромничать, вы проделали большую работу и теперь можете смело передать своему «начальству», — я сделал акцент на последнем слове, чтобы меня точно поняли, — что я теперь работаю с боярыней Сареевой. Надеюсь, это остудит пыл многих… уважаемых людей.
После обеда я заявил, что в школу до понедельника ходить не смогу. Тело всё ещё ломило от усталости и перенапряжения. Константин понимающе кивнул, а вот Аркадьевна набычилась.
— Максим, ты же понимаешь, что просто так пропускать уроки непозволительно, тем более для тебя.
— Прекрасно понимаю, — улыбнулся ей я, — Именно поэтому планирую заняться другими, более насущными делами. К примеру, восстановить доброе имя моего рода и вернуть то, что моё по праву.
— По праву? — презрительно фыркнула она, — Ты же знаешь, что Армановы взяли себе то, что заслужили. Такова была цена родовой войны, которую Боярские проиграли. Уж ты меня прости.
— Не прощу, — усмехнулся я и направился по лестнице на второй этаж, где располагалась моя комната. А напоследок бросил, — Но вы можете не беспокоиться, Жанна Аркадьевна, всё будет по справедливости.
«А ты не слишком ли прямо вот так заявляешь о своих планах, дорогуша?» — спросила меня суккуба, когда я поднимался по ступеням.
«Почему бы и нет?» — хмыкнул в ответ я, — «Это же очевидно, если я вернулся и планирую заняться делами рода, то наши интересы с моими врагами рано или поздно пересекутся. Так чего тянуть кота за те самые бубенцы. Армановы и так всё понимают».
Не могу сказать, что у меня была шикарная комната. Так, комнатка обычного парня. Полуторная кровать в углу, два окна, шкаф, письменный стол и компьютер на нём. Всё скромно, но, увидев это, мне стало уютно и комфортно. Видимо, память реципиента ждала этого уединения.
— Что ж, вот мы и дома, — вздохнул я и присел на кровать, — Итак, с чего бы нам начать?
Я закрыл дверь, но Пафи всё равно не решилась показываться. Правильно, здесь может быть прослушка от Жабы Аркадьевны. Да, я понимал, что по факту являюсь для вражеских родов всего лишь жалкой мошкой. Но они вряд ли решились бы вот так запросто списывать меня со счетов. Тем более вскоре я должен стать совершеннолетним и войти в наследство, о котором, кстати, ничего толком не знал.
— Надо будет уточнить и Константина насчёт этого, — задумчиво пробормотал я, глядя в потолок, — Пока только загородный домик, который уже кто-то успел присвоить себе.
«С чего ты взял?» — удивлённо спросила суккуба, — «В документах ничего подобного не упоминалось».
— Ты же видела, какой там шикарный участок, — тихо произнёс я. Всё же я не отметал мысль о прослушке, — И всё сейчас во владении города. Надо быть идиотом, чтобы этим не воспользоваться.
«За это ведь могут пожурить свои же».
— Могут, если их не баловать. И мы как-нибудь туда смотаемся, чтобы убедиться в моей правоте.
«А ты так уверен?»
— Абсолютно.
Я откинулся
