— Зеркало в соседней комнате, и… Хисп?
— Да?
— Ты отлично выглядишь.
Несколько озадаченный такими словами, я ринулся в соседнюю комнату. Распахнув двустворчатые двери, оказался в среднем, по меркам дворца, помещении с одной двуспальной кроватью и высоким, четырёхметровым зеркалом в полстены шириной. Зеркало находилось сбоку от меня, поэтому увидеть своё отражение я не мог. Сделав пару шагов в глубь комнаты и резко развернувшись, посмотрел… на какого-то совершенно незнакомого мужика. Волосы были длиной до лопаток, практически матово-чёрный цвет соседствовал с пепельным — значительная часть волос поседела; кожаные штаны, лёгкая белая рубашка из чистого хлопка закрывала мускулистое тело. В ступоре, стянув рубашку через голову, я отбросил её в сторону. Мужик был не с грудой чрезмерно перекачанных мышц, а с «аккуратной», если можно так сказать, мускулатурой. Все мышцы, которые должны выделяться, — выделялись. В то же время они не выглядели так, будто в любой момент готовы прорвать кожу и выпрыгнуть наружу. Единственное, что можно было определить сразу, так это их крепость. Казалось, они были просто каменные, а тугие выступающие жилы только усиливали это впечатление. На лице же первым делом выделялись глаза. Из светло-карих, какими им полагалось быть, они стали жёлтыми, больше даже огненными. Белок несколько потускнел, поэтому радужка выглядела более яркой, чем была на самом деле. Несколько заострившиеся черты лица приобрели хищное выражение, явно сказалась длительная дорога. Единственное, что выдавало мужика с головой, так это ямочки в уголках губ: сразу становилось понятно, что человек много улыбается. Хотя с таким выражением лица можно было подумать, что он какой-нибудь садист, псих и улыбается — когда кого-нибудь пытает. Ассоциации, возникающие при виде мужика, упорно склонялись в демоническую сторону. И тут меня заклинило.
— Солина!!! — взревел я дурным голосом, при этом бешеными глазами сверля двухметрового монстра перед собой. Монстр отвечал мне взаимностью.
Эльфийка, казалось, появилась из воздуха.
— Да?
— Это кто? — ткнул я пальцем в зеркало — мужик, в свою очередь, ткнул пальцем в меня.
Ушастая опасливо покосилась на отражение, затем с надеждой — на дверь и только потом осмелилась посмотреть прямо на меня. Наткнувшись на сумасшедший взгляд моих жёлтых глаз, испуганно вздрогнула, но всё же ответила:
— Ты.
Честное слово, я не поверил. Минута проходила за минутой, а я всё так же стоял и пялился на отражение. Подняв правую руку, поиграл пальцами — мужик в зеркале повторил то же самое. Сложил руку в кулак, оставив лишь средний палец, — незнакомец сделал то же самое. И вот тут меня «прорвало». Закатившись в приступе истерического хохота, я повалился на пол и минут десять просто ржал, не переставая, под конец, правда, уже лишь всхлипывал. Сил смеяться не осталось.
— Этот козёл ведь с самого начала всё знал, — тоскливо произнёс я, не делая попыток подняться с пола.
— Ты сейчас о ком? — поинтересовалась любопытная эльфийка.
— О Дженусе, — процедил я сквозь крепко стиснутые зубы. — Он знал, что вернуться обратно я уже не смогу.
— Обратно? — удивлённо спросила девушка.
— Домой, — вяло отозвался я.
— А откуда ты родом? — Ушки у Солины, казалось, испуганно прижались к голове.
— Из России.
— Это где? — Теперь ушки в заинтересованности наклонились в мою сторону.
— Далеко.
— А кто такой Дженус? — Ушки задорно встали торчком.
— Мудила вселенского масштаба в кубе! Это значит — главный мудила на три существующих мира.
— Три мира? — удивлённо мигнула Ушастая.
— Да.
— Кстати, могу тебя поздравить! — радостно произнесла эльфийка, ушки у неё при этом начали жить своей жизнью, они каждую секунду меняли свою положение. — Ты в первый раз назвал меня по имени!
Я тут же усиленно начал вспоминать, действительно ли первый раз назвал её по имени? По всему выходило, что остроухая была права. Увидев же, что глаза у неё весело блестят, а ушки вообще творят непонятно что, я не удержался и ляпнул:
— Запомни этот день!
— Почему? — несколько настороженно спросила девушка. Ушки опять заинтересованно подались вперёд.
— По имени я назвал тебя первый и последний раз, — ухмыльнувшись, ответил я.
— Тебе не нравится моё имя? — Ушки, казалось, беззвучно заплакали, печально поникнув.
— Обожаю твоё имя и обожаю тебя, но это дело принципа!
Ушки вновь задорно встали торчком.
— Когда-нибудь ты изменишь этому принципу! — убеждённо сказала Солина.
— Естественно, — не стал я отрицать очевидного. — Но это «когда-нибудь» ещё не настало, а поэтому пока ты будешь у меня Остроухой, Ушастой, Красавицей, Эльфийкой, Глазастой, Анимешкой и прочая, и прочая.
— Мне тебя хочется убивать по двадцать раз на дню, — несколько огорчённо произнесла эльфийка, ушки же, наоборот, казалось, были всем довольны. Выглядывая из-под волос, они с потрохами продавали свою хозяйку.
— Слушай, а почему у тебя уши стали такие живые? — нахмурившись, спросил я. Сколько ни пытался вспомнить, но раньше они всегда были спокойные, а сейчас творили что хотели.
Эльфийка после моих слов удивлённо скосила глаза, а увидев, что уши действительно ведут себя более чем странно, подошла к зеркалу. Ушки быстро задвигались вверх-вниз, будто собираясь улететь. Увидев это безобразие, девушка, испуганно пискнув, прижала их руками и, к моему изумлению, стыдливо зарумянилась. Точь-в-точь как люди, которых ловят на чём-то очень и очень непристойном.
— Чего это ты так покраснела? — буквально впившись в неё взглядом, поинтересовался я.
— Можно, я не буду отвечать? — умоляюще произнесла Солина, всё так же прикрывая свои уши, которые, даже придавленные руками, продолжали трепыхаться.
— Тогда ответь, что происходит с твоими ушами?
— Не скажу, — ещё больше краснея, ответила эльфийка.
— Ты меня прямо-таки заинтриговала. Может, всё же скажешь?
Эльфийка стиснула зубы и упрямо помотала головой.
— Ясно. Картина Репина: «Партизан на допросе».
Поднявшись с пола, я, прищурившись, глянул на Солину. Безумно интересно, почему она не захотела отвечать на мой вопрос. Будто прочитав мои мысли, эльфийка опять упрямо помотала головой.
— Ладно, потом всё равно расскажешь, — махнул я на неё рукой и вышел из комнаты.
Вышел я стремительно, всё ещё заинтригованный поведением Солины, поэтому малость рассеянный, а тут Вард подвернулся. Я его едва не растоптал, хотя с ног всё же сбил.
— Ты чего тут бродишь? — поинтересовался я. — И чего такой хмурый? — Наш лорд действительно был какой-то мрачноватый. — Мы ведь наконец добрались до этого грёбаного города, тем более живыми. Задание выполнили. Мне кажется, есть повод радоваться, или нет?
Вард молча встал с пола, отряхнулся и угрюмо посмотрел на меня. Одет он был почти так же, как я. Только ещё была накидка поверх сорочки. Кстати, вспомнил о сорочке. Зайдя обратно в комнату с зеркалом, я взял из тут же протянутых Солининых рук свою сорочку, именуемую мною рубашкой. Всё-таки эльфийка была очень хозяйственной, а это не могло не радовать. Вновь выйдя в коридор, я махнул Варну рукой, приглашая за собой, и вернулся в свою комнату, на ходу надевая рубашку, а заодно задаваясь вопросом, почему в моих покоях нет зеркал. Завалившись на кровать, я с ожиданием уставился на замершего в дверях лорда. Солина же, проскользнув мимо Гротена, уселась на краешек кровати и тоже внимательно посмотрела на Варда.
— У нас проблемы, — хмуро сказал лорд, подходя к окну.
Дождь всё ещё не прекращался.
— Вай-вай! — всплеснул я руками. — Тоже мне, удивил.
— Большие проблемы, — попытался внести ясность Вард.
— С момента нашей встречи не помню, чтобы у меня были какие-нибудь ещё проблемы, кроме больших.
— Хуже, чем обычно, — поворачиваясь ко мне лицом и чуть ли не скрежеща зубами, произнёс лорд.
— М-м… — Я честно попытался представить проблемы хуже, чем у нас были, но фантазия позорно сбежала, глас же разума скромненько молчал.
