Юноша потянулся всем телом, и поднялся. Нужно ещё походить, посмотреть. Впрочем, можно ещё минутку постоять, наслаждаясь прохладой и густым, насыщенным запахом, в котором смешивались ароматы хвои, запахи мха, облепившего деревья и землю, духан стоячей воды, покрытой зелёной ряской. А если не двигаться, то, если повезёт, удастся увидеть какую-нибудь болотную птицу, их здесь немало.
Всё, хватит отдыхать — пора работать. Олег тряхнул головой, поправил шапку с москитной сеткой, под которой прятался от ненасытных комаров и засунул тетрадь с карандашом в старый армейский планшет. Подхватив длинную палку, которую он взял на дворе у деда, юноша зашагал дальше.
Да, без палки здесь нельзя. Болота кругом подлые, топкие. Смотришь — вроде твёрдая земля, мох вон растёт, ольха кривая притулилась недалеко, осока шелестит, ягоды растут. А наступишь — провалишься в самую трясину, из которой самому никак не выбраться. Иногда прямо во мху виднеются узкие, словно гробы, проёмы. Их называют окнами. Вот уж куда точно попадать не надо — смерть верная.
А уж если болото открытое — одна вода и кочки редкие с кустами, — то и вовсе глаз да глаз нужен. Пока не протыкаешь дно на пять метров вокруг — даже и не думай идти. Словом, опасные тут места.
Тщательно проверяя дорогу палкой, Олег шёл вперёд. Заблудиться он не боялся — не зря всё-таки отслужил под Иркутском. Ориентироваться в лесу умел, дорогу хорошо помнил, никогда не плутал — что ж тут волноваться?
А вот поведение деда никак не шло из головы. Старик нет-нет да и заводил разговоры о том, что, мол, у них под деревней болота никакие, бедные. И тут же добавлял, дескать, настоящие болота в соседнем колхозе, километров за сорок отсюда.
Председатель, зашедший один раз, ничего такого не говорил, но юноша успел заметить его вопросительный взгляд, адресованный старику. И лёгкое покачивание головы деда Антося Олег ухватил. И то, как расслабился Рыгор Наумович после этого, тоже увидел.
По всему выходило, что эти двое чего-то боятся. Словно на этих болотах можно найти что-то такое, что должно быть скрыто от посторонних глаз.
Но что?
Версия про гитлеровских недобитков казалась очевидной, но совершенно не вязалась с прошлым старика. Разве может человек, сражавшийся против немцев, быть их шпионом? Или может, дед Антось и не воевал против них? Нет, тогда бы вся деревня знала его как полицая и старик бы поплатился за это ещё в 44-м, сразу после освобождения.
Значит, эта версия отпадает.
Олег на секунду остановился, поправил рюкзак, в котором лежал хлеб, огурцы и фляга с водой, и зашагал дальше.
Тогда — председатель и старик работают на какую-нибудь иностранную разведку? Английскую или, скажем, американскую? И на болотах у них спрятан, например, передатчик?
Тоже не всё гладко — для чего капиталистам шпионы в таком глухом уголке Союза? Полесье хоть и на западе находится, но добраться сюда всегда было сложно. А после войны, когда партизаны устроили немцам «концерт» на рельсах, взрывая чуть ли ни каждый метр железнодорожного полотна, так и вовсе проехать сложно. Олег последние километров пятьдесят до колхоза проделал на телегах или пешком. И дороги, по которым он ехал, никак нельзя назвать хорошими.
Выходит, старик и председатель — не шпионы? А если тут рядом есть секретная военная часть, а он, Олег, просто не в курсе? Тогда — всё возможно.
А может быть дело в том, что эти двое что-то прячут на болотах? Например, самогонный аппарат? Хотя зачем — наверняка такой есть в каждой хате. Это ж деревня, куда без самогона, который местные смешно называют «самапляс».
Чёрт! Ничего путного на ум не приходит. Ну и ладно, хватит догадки строить. Лучше присматриваться и прислушиваться. Глядишь, что-нибудь и прояснится.
Олег отмахнулся от комаров и зашагал быстрее.
* * *
Они встретили его вечером, когда он возвращался с болот. Четверо крепких парней, совсем молодых, ещё не служивших.
Олег их уже видел — они приходили послушать его рассказы о Москве. Не хотелось служить аттракционом для местных, но председатель очень просил, всё упирая на то, что Олег комсомолец. Пришлось согласиться и давать что-то вроде концертов. Только без песен.
Завидев Олега, парни оживились. А тот удручённо вздохнул. Ну что за привычка у деревенских? Обязательно нужно проверить городского на прочность. Разумеется, дракой.
Собственно, драться Олегу было не в первой — в армии, когда отпускали на танцы, не раз доводилось с местными кавалерами биться, и один на один, и в свалке. Да и до службы тоже без синяков редко ходил. А уже в институте и вовсе в боксёрскую секцию записался. Пару раз даже на чемпиона института претендовал. Безуспешно, правда.
Так что драки Олег не боялся. Но и не хотел.
— Эй, студзент, — безбожно «дзекая» обратился к нему один из парней, когда Олег приблизился метров на десять, — пагадзи. Пагаварыць нада.
Остальные ребята стали так, чтобы загородить Олегу дорогу в деревню. Он, впрочем, и не собирался убегать:
— Ладно, давай поговорим. Только одни на один. Идёт?
Парня откровенность Олега смутила, и он нерешительно засопел.
— Вот и хорошо, — сказал Олег, сбрасывая на траву рюкзак, на него шляпу, планшет и палку. — Драться будем до первой крови. Ясно?
Деревенские совсем опешили и недоумённо переглядывались. «А вот так, салаги, — усмехнулся про себя Олег. — Надо было сразу нападать, а теперь уже я здесь правила устанавливаю».
Наконец, вперёд вышел белобрысый детина — крупный, слегка неуклюжий, как медведь:
— Ясна.
— Тогда давай, — кивнул Олег, принимая стойку.
Белобрысый не стал долго раздумывать, а сразу попёр в атаку, держа руки на уровне груди и слегка загребая ими воздух.
Олег сделал обманный выпад правой, а когда противник, купившись, открылся, от души врезал прямо в нос. Верзила охнул и пошатнулся, схватившись за лицо.
Не теряя времени, Олег подскочил к нему и впечатал кулак в живот здоровяку. Тот хрюкнул и повалился на колени, не отнимая рук от лица. Между пальцами заструилась кровь.
Олег сделал несколько быстрых шагов назад, цепко вглядываясь в остальных парней. Если нападут, ему не справиться. И если будут нападать, то только сейчас.
Ну… Ну…
Поверженный верзила с трудом уселся и, тихо ругаясь, задрал нос, чтобы остановить кровотечение. Остальные внимательно смотрели на него.
Ещё немного. Ещё пару секунд и они нападать не будут. Ещё чуть-чуть. Олег сделал ещё шаг назад, чтобы быть поближе к шесту.
Здоровяк сплюнул и тяжело поднялся.
«Самое время переходить в наступление» — подумал Олег.
— Вот что, мужики, — проговорил он, — поиграли и хватит. Мир?
Белобрысый, морщась от боли, ощупал распухающий нос, внимательно посмотрел на окровавленные пальцы, сплюнул и спросил:
— Навучыш так драцца?
Олег выдохнул — пронесло.
— Научу, — ответил он.
— Мяне Кастусём завуць, — верзила, подойдя, протянул окровавленную руку.
Олег пожал её и назвался, хотя вряд ли это было нужно — его и так все знали.
Остальные парни тоже назвались и пожали руку Олега. Уважительно так пожали.
— Пайшли з нами, — вступил в разговор Богдан, парень, который первым обратился к Олегу. — Адмецим…
Что именно они собрались отмечать, Олег так и не понял. Но отказать не решился — лучше уж немного выпить с парнями, иначе они крепко обидятся, и в следующий раз встретят уже с колами да оглоблями.
— Ладно, — вздохнул Олег, поднимая свои вещи. — Идём.
* * *
Утром следующего дня Олег сильно маялся головой. Самогон, который выставили местные, оказался неожиданно крепок. Дед Антось, предусмотрительно достал банку с ядрёным рассолом. Олег пил, и, не переставая, благодарил старика.
Тот хитро улыбался и кивал, мол, всё понимаю, сам молодой был. Глядя на его щербатую улыбку и весёлые глаза, Олег уже начал сомневаться в своих подозрениях. Может, зря он про старика так думает? Может, показалось всё — таинственность в голосах, перемигивания?
Однако за завтраком подозрения вернулись.
Ставя на стол сковороду с шипящей яичницей на шкварках, дед Антось улыбнулся и предложил:
— Можа, не хадзи сёння на балота?
Олег сразу насторожился:
— Почему?
— Дык пабераги сябе, — ответил дед, всё так же по-отечески улыбаясь, — Куды ты з такой галавой?
Вроде всё в его речи говорило о том, что он движем единственно заботой об Олеге. Но за улыбкой, за участливым тоном, за глазами добрыми чудилось Олегу страстное желание деда не пустить его на болота.
— Нет, мне нужно идти. Каждый день важен.
Дед нахмурился, но почти тут же снова улыбнулся, и поставил на стол крынку с козьим молоком, которое ему приносила соседка, баба Тоня:
— Вось, учарашнее. Тонина каза збегла, дык вось и няма сьвежага.
