А почему, когда речь заходит о звиздюлях от Танатоса, так сразу “да, дядя?”.Почему я? Почему всегда я? На меня смотрели так, словно я отхватываю их каждый день!
— Гефест, сын мой, ты сможешь что-нибудь сделать? — вслух размышлял Зевс, забыв о собрании богов, что смотрели на него нехорошим взглядом, — Ей бы что-нибудь для защиты, от богов…
А мне пожалуйста что-нибудь для защиты нервной системы. Она последнее время такая нервная стала!. Вот чувствует моя божественная пятая точка, что одним истероидом в нашей семье генеалогическое древо не обойдется. Бог огня кивнул и молча направился к выходу из зала, а боги начали поднимать шум.
— Ты выжил из ума! — кричала Артемида, оглядываясь на своего брата и ища поддержку. Аполлон просто кивнул и встал рядом с ней, — Она погубит все живое! Тебе просто плевать на себя! Но почему тебе плевать на нас?
— Восстановление всего живого обойдется слишком дорого! — подал голос Гермес, доставая какие-то бумаги и тыкая ими в лицо каждому. Не знаю, как другие, но в свой экземпляр расчетов я просто высморкался.
— Она совсем не любит нас! — вклинилась Афродита, надув губки.
— С ней нельзя договориться! — вклинился Дионис. — Ни выпить, ни договориться! Нам нужно срочно сообразить на троих! Ты, я и… эм…
— Она и моя дочь тоже! И она не тронет свою матушку, — напомнила всем о своем существовании Деметра, скромно стоя в сторонке. — Как и любая дочь она послушна мне, любит меня и не захочет расстраивать мамочку, уничтожив мои творения.
Странно… И ни слова о Персефоне… Смертные уже в курсе, что богиня Весны покинула мои владения… Но, видимо, боги еще не в курсе. Или в курсе только Элевсин? Что вообще происходит на этом Олимпе? Как я отстал от жизни! Деметра одарила меня многообещающим взглядом, сулящим мне все кары матушки природы. Да-да, когда у меня под храмом обнаружится кучка чего-то природного, малоприятного, но по запаху понятного, то я буду знать, чьих прелестей это дело!
— Молчать! — рявкнул Зевс, а по залу прокатился раскат грома. Теперь-то вы понимаете, почему я не люблю заседать на Олимпе? — Я запрещаю вместе или по одиночке приближаться к моей дочери! Иначе гнев мой будет силен, а кара велика!
С этими словами Верховный бог растворился из зала, а боги остались перешептываться и обсуждать произошедшее. Геката растворилась сразу после Зевса, напомнив о сокровищнице и чмокнув меня в щеку. Разоритель. Варвар! Вандал! Чудовище! Нет, все не утащит! И это радует. Так-так-так… Теперь мой гениальный план и Танатос…
***
— А что тут происходит? — тихо со стены поинтересовался я у тени Танатоса, наблюдая за тем, как Персик медленно оседает на стул, а ее жрица бегает по квартире ища пилу. — Они тут что? Жертвоприношение устроили?
— Сам не понимаю, — прошептал Танатос, внимательно наблюдая, как жрица примеряет какое-то орудие пыток на деревяшке. — Главное, что она жива, и будет жить. Чего не могу сказать про Олимпийцев.
“Я нашла ножовку по металлу! Вместо пилы подойдет! Я уже испытала! Сень, ты как?”- радостно выдала Катерина, подбегая к Прозерпине и хвастаясь своей находкой. “Угу” — только и смогла выдавить из себя Богиня Жизни. Кому они жертву приносят? Я бы принес богу терпения… Нужно все-таки включать его в наш пантеон. Срочно!
— Друг мой! Я нашел решение! — гордо изрек я, бросая гордый взгляд на Танатоса и всем видом показывая, что идея стоящая, но я буду торговаться. — Как обойти проклятье Геры и вернуть твою жену обратно домой.
— Но взамен, — вкрадчиво поинтересовался Танатос, поднимая бровь и переводя взгляд на меня. — Я не трону Олимпийцев, да?
Я согласно кивнул, уставившись в упор на своего друга и понимая, что если сейчас не договорюсь, то останусь круглой сиротой. Хоть олимпийцы и круглые дураки, но круглым сиротой мне оставаться не хотелось… Привык я к ним. Некоторых даже искренне жаль.
— Сейчас начнется, — Танатос поднял брови, глядя на меня. — Не трогай их…. Пусть живут богами… Мне их жаль…Без них мир станет скучным… Гадес! Я это слышу уже не первое тысячелетие! Есть ли еще хоть одна веская причина не трогать их?
— Есть! — тут же ответил я, отгоняя не радужное будущее, которое успел нарисовать себе. — После смерти они все переедут ко мне!
Я видел, как Танатос внезапно погрустнел и задумался. Мы тяжко вздохнули, а я похлопал его по плечу.
— И богом терпения будешь ты, — развел я руками, видя, как глаз Танатоса дрогнул.
— И что ты нашел? — тяжело вздохнув, поинтересовался Бог Смерти, обретая более четкие очертания. — Что такого ты смог найти, что готов торговаться за этих уродов божественного происхождения?
— Помнишь плаксу, которую притащила Персефона? — поморщившись начал я издалека, давая другу время смириться с мыслью, что олимпийцы останутся в живых. — Так вот, я разговаривал с ее матерью, и узнал как она умерла. Ребенок пошел в лес по приказу дочери Деметры и съел вот эти ягоды.
Я протянул на ладони горсть ягод, чтобы передать их другу. Танатос с опаской смотрел на принесенные мною дары и решение проблемы.
— Они не опасны для взрослого, — продолжил я развивать свою идею, глядя на то, как по руке течет алый сок. — Эти ягоды просто вызовут небольшую летаргию. Из этого состояния ее легко можно вывести, уже находясь в Аиде. Главное успеть ее перенести, не то она может и сама очнуться. Невовремя. И тогда все планы — в Тартар! Я не могу сказать сколько точно ягод нужно. Насколько мне известно, ребенок съела семь штук…. Ягод десять должно хватить…
— Ты уверен? — сквозь зубы поинтересовался мой друг, явно сомневаясь в успехе нашего предприятия, — Ты знаешь, что я с тобой сделаю, если это причинит вред моему Персику и ребенку? Я впервые вижу эти ягоды.
“Сень, вот вода! Держи! Ты очень бледная! Давай я помогу тебе прилечь? Этого, нашего, я уже в ковер закатала! Скорую тебе сейчас вызывать нельзя, ты продержаться сможешь, пока я не закончу?” — паниковала смертная, размахивая молотком в комнате, где я мыл кружку. Брррр, попала бы ты ко мне в Аиду! Я бы тебе устроил! Погодите-ка…
— Друг мой, это еще не весь план, — гаденько изрек я, мысленно потирая ручки, — Нас наверняка просто так не пропустят на руках с Персиком, особенно, через медные врата. Я предлагаю поступить следующим образом. Мы даем ягоды сразу двоим. Ты берешь смертную и идешь через медные врата, а я с Прозерпиной пробираюсь в Аиду по лазу Геракла. Так у нас будет больше шансов прорваться без потерь. Мы накроем девушек одеялом, чтобы сразу было непонятно, кто есть кто…
Танатос минуту молчал, а потом тихо рассмеялся.
— Так и скажи, что она тебе понравилась, — прищурился на меня Бог Смерти, внимательно следя за моей реакцией. — Гадес, зачем так все усложнять, хотя должен признаться, у твоей идеи есть определенный смысл.
— Кто понравился? Она? — я в недоумении уставился на своего друга, прикидывая не тронулся ли он умом от радости. — Она унизила меня! Оскорбила! Заставила мыть кружку, вворачивать какую-то лапочку, а потом назвала рабом! РАБОМ! Меня! Повелителя душ! Властелина Подземного мира! Да как она….
Танатос смеялся все громче, не сводя с меня пронзительного взгляда, Да что он там себе придумал? Никогда! Ни за что!
— Я хочу, чтобы она увидела все своими глазами! Поверила и узрела, на кого посмела повысить голос! — надменно начал я, во всех красках представляя, как эта наглая душонка мучается в пыточных Тартара и молит меня о прощении, а я, проходя мимо, буду делать вид, что оглох и не слышу ее криков боли и молитв о помощи, — Я просто хочу отомстить!
Танатос тяжело вздохнул и подставил ладонь, на которую я ссыпал часть ягод.
— Персик, любимая, — тихо позвал Танатос богиню Жизни, прислушиваясь к кряхтениям из соседней комнаты. Персик подняла глаза на тень, а ее лицо озарилось улыбкой. — Я нашел способ вернуть тебя домой.
Он нашел, ну конечно! Вот так всегда! Гадес делает всю работу, а лавры всегда достаются кому-то другому. Ладно, представим себе большое-большое спасибо.
