— Танатос! — прошептала Персик и бросилась на шею моего друга, — Танатос, это все олимпийцы! Что они от меня хотят? Что им от меня надо? Они чуть не убили нас сегодня… Чуть не убили…
Богиня жизни тихо плакала, уткнувшись в плечо Танатоса, а я всем видом показывал, что чем больше они тут сюсюкаются, тем меньше у нас времени, на то, чтобы вернуться. Думаю, что моя скептическая и гаденькая улыбка должна поторопить влюбленных.
— Любимая, я здесь! Все хорошо, — успокаивал Персика Черный Бог, нежно поглаживая по спине. Мне сейчас плохо станет от этих нежностей,- Я никому не позволю тебя обидеть и разберусь с этим вопросом. Сейчас тебе нужно съесть вот это, а потом ты проснешься уже в Аиде. Я обещаю тебе.
— Что это? — нахмурилась богиня жизни, смотря на черные кружки ягод, — Это точно не опасно? А ребенок не пострадает?
— Гадес сказал, что это — безопасно, — тут же свалил всю вину на меня Танатос. Спасибо тебе, дорогой друг. — Он не подведет нас. Я уверен.
Персик замешкалась, с недоверием глядя на ладонь Бога Смерти и тут же спохватилась, когда из соседней комнаты послышался голос Катерины: “Ну! По горизонтали или по вертикали? Лежи, кроссворд!”.
— Я не смогу с ней попрощаться, да? — с сожалением, произнесла богиня, а по ее щекам потекли слез., - Я не думала, что так скоро… Танатос, я так буду скучать по Кате…Она столько для меня сделала…
— Я уверен, что все будет хорошо, — ушел от прямого ответа мой друг, а я хмыкнул про себя. Не уверен, значит… Он что думает, что я просто так спущу на тормозах все то, что сделала со мной смертная? Нет, нет и ещё раз нет! — Просто поверь мне.
Есения протянула дрожащую руку к ягодам, закусив губу, и заглянула в глаза Смертному Богу, так и не решаясь к ним прикоснуться.
— Я умру, да? И ребенок тоже? — голос богини дрожал, а слезы лились с новой силой, капая на пол. — Мы будем призраками в Аиде? И наш малыш так и не сможет родиться?
Подбородок богини затрясся, и громко хлюпнула носом, Персик закрыла себе рот, чтобы не разрыдаться в голос.
— Я уверен, что все будет хорошо, — стиснув зубы повторил Танатос, напрягшись всем телом и пытаясь не выдать свой страх, чтобы не пугать Персика, — Просто поверь мне.
— Мне страшно… — прошептала богиня, беря в руку несколько ягод.
— Я буду рядом, — попытался улыбнуться Танатос, ласково поглаживая по щеке мою бывшую невесту. — Не бойся… Я люблю тебя.
Персик зажмурилась и положила в рот ягоды… Ну, давай, давай же… И что? Все? Прозерпина открыла глаза и непонимающе посмотрела на Танатоса. Почему ничего не происходит?
— Я не понимаю, — высказался вслух я. Богиня обернулась на мой голос, но тут ее взгляд помутнел, и она начала оседать прямо на пол. Танатос успел поймать ее тело, бросив взгляд на стену. Через мгновенье он стал медленно растворяться вместе со своей ношей.
— Так, теперь вторая, — облегченно выдохнул я, прикидывая как заставить Катерину съесть оставшиеся ягоды. — Танатос, как ты считаешь, то, что я задумал, совсем бессовестно?
Смертный Бог посмотрел на меня непонимающе, а я уже отделился от стены, постепенно приобретая очертания, но не свои, а Прозерпины. Придерживая огромный живот, я тихо присел на край стула, где совсем недавно сидела богиня и сделал скорбное выражение лица. Мой затылок так и чувствовал, как его буравит взгляд Танатоса. Отчаянные времена- требуют отчаянных мер. А что вы хотели? Бог я или где? В Аиде или кто?
— Сень, я все разложила! Осталось теперь самое главное-распилить! — пытаясь отдышаться, влетела в комнату Катерина, внимательно всматриваясь мне в лицо. — Сень, тут свет что ли так падает? Что у тебя с кожей? ты как будто из солярия! Бррр, может на нервной почве привиделось?
Катерина протерла глаза и снова посмотрела на меня. Ничего не изменилось, введя смертную в заблуждение.
— Кать, перекуси, — начал я, припоминая интонации юной богини, попутно протягивая ягоды ее жрице, — Смотри что я нашла! Очень вкусно!
Катерина попробовала ягоду и поморщилась.
— Сень, этот кисляк есть невозможно, — отплевываясь проговорила жрица, набирая воду в стакан и пытаясь прополоскать рот, — Давай мы его выкинем, а я тебе потом хорошие ягоды принесу.
— Эти полезные! — нажимал я, всем видом показывая, чтобы смертная съела ещё пару штук, — Кать, нам силы нужны! Давай ешь! Я для тебя берег. ла.
Жрица сделала мученическое выражение лица, но увидев, как у меня трясется подбородок быстро закинула в рот ещё пять штук и почти не жуя проглотила. Отлично!
— Сень, что-то мне не хорошо, — покачнулась смертная, пытаясь облокотиться на стол, но промахнулась. — Аааа…
Жрица отключилась, так и не коснувшись пола. С улыбкой я уже держал ее на руках, принимая свой обычный облик. И что Прозерпина нашла в ней? Хамит, огрызается, умом не блещет, про красоту вообще говорить не хочется. Чем она так дорожит?
— Потом полюбуешься! — вырвал меня из раздумий голос друга, — бери покрывало, укутай Персика, я не хочу, чтобы она простыла, а боги обнаружили подмену. Я пойду с Катериной через медные ворота, как и договаривались. Встретимся в покоях Персика.
Мы содрали с мебели два покрывала и, обменявшись девушками, направились в Аиду.
— Мы ждали тебя, Гадес, — прозвучал голос бога войны. Арес сделал шаг из темноты, а за его спиной стояли солнечные близнецы, — Добро пожаловать домой.
Глава одиннадцатая
— Да что ж вы не отстанете-то никак! — закатил глаза я, поудобнее перехватывая в руках Прозерпину. — Угомонитесь уже, если хотите жить.
— Мы бы рады, Гадес, — надменно начал бог беспорядочный войны и нехорошо усмехнулся, а в руках у него огнем загорался меч, — Да вот только не хотим, чтобы начался закат богов. Брось ее.
— Именно! — поддакнул Аполлон, доставая стрелу из золотого колчана у себя за спиной и поднимая лук. — Зевс не в состоянии больше контролировать ситуацию, как и Деметра. Никто из нас не верит, что она в состоянии контролировать своих детей.
— Мы хотим жить, Гадес, — подвела черту Артемида, материализуя в руках божественное копье, которое угрожающе сверкнуло острием. — Мы просто хотим жить, а Прозерпина — явная угроза нашему существованию. Хотя, признаюсь странным, что ее в Аиду пронес ты, а не Танатос.
— Странно слышать от тебя несколько связных предложений сразу, племянница, — огрызнулся я, прикидывая, как с беременной богиней на руках буду отбиваться от родственных идиотов. Если я буду делать это беременной богиней, то Танатос меня убьет. — С чего вы вообще взяли, что это — Прозерпина? Может, я тут смертную себе присмотрел! А вы мешаете устройству моей личной жизни! Я же вам не мешаю? Нет. Так что, отошли с дороги…
— А почему она в покрывале? — поинтересовалась Артемида.
— Нет, а как вы хотели? Я слишком стар, чтобы оборачиваться парнокопытной живностью, пернатыми и золотой дождь не практикую, — огрызнулся я. — Так что одеяльца вполне достаточно… Свежо, необычно и достаточно романтично, на мой взгляд. Вы так не считаете?
Мой вопрос отвлек богов и заставил задуматься, если конечно им было бы чем. Выигранные секунды позволили мне незаметно призвать тьму, и теперь она клубками собиралась около богов, образуя тугой круг. Я хотел призвать двузубец, но быстро осознал, что держать мне его нечем. Нет, конечно, можно было бы… Но лучше не надо!
— Он нас обманул! Это Прозерпина! — закричал Аполлон и выпустил стрелу, а затем ещё одну, целясь точно в накрытую покрывалом богиню.
Тьма среагировала мгновенно, поднявшись прямо перед нами и поймав стрелы на подлете. Так-так-так, фух-фух-фух, надо их как-то отогнать! Фу! Нельзя! Плюньте! В будку! Боюсь, что не сработает.
Арес сделал несколько опасливых шагов в нашу сторону, а сбоку послышалось грозное рычание. Мой мальчик! Как я рад тебя видеть! Все прощу, только убери от меня этих идиотов! А то ходят тут всякие!
— Отойди! — уверенно отдала приказ Артемида Церберу, в надежде, что пес послушается ее. Ага, щас! Он и меня то не слушается! Раскатала божественную губу. — Отойди, пес! Я не хочу тебя ранить.
