— Эм… — заминается Доракс. — Тут не все так просто…
— Нам нужно будет попасть в самый охраняемый медицинский комплекс планеты, — приходит на помощь другой активист из партии.
— И-и-и? — беспомощно пишу.
— Переходим к плану «бунтовщик». — Палец Доракса указывает в потолок.
***
— Скажи мне, пожалуйста, вы всегда прикидываетесь доставщиками продуктов, когда вам надо провернуть что-то нелегальное? — спрашиваю я, пока мы небезопасно лавируем в транспортном потоке на той самой развалюхе, на которой Доракс вечером прошлого дня притащил меня в свой подпольный гараж.
Надо сказать, план «бунтовщик» оказался не совсем тем, что я ожидала. Мы больше похожи на банду подростков, чем на серьезную политическую организацию.
— Эм… — звучит в шлеме. — Мы этот момент изучали. Дело в том, Лира, что оказалось очень просто подделать удостоверение доставщика. Мы, конечно же, пользуемся этой лазейкой в крайних случаях.
Наш гравицикл рвется вперед к невероятно красивой сияющей башне.
Мы замираем перед забором.
— Кто такие? — раздается из динамика.
— Код доста… — начинает Доракс.
— Невероятно вкусный хаббс, — ангельским голосом пою я, приоткрывая упаковку.
У Доракса есть собственный цех по производству хаббса — деликатеса, крайне популярного на Альтерре. Да, именно так он вкладывал деньги моего мужа, развивая разный бизнес на планете. Астер же при этом имел свой процент. Впрочем, развивал все это Доракс со своеобразным уклоном. Сеть доставщиков хаббса работает как сеть его шпионов и информаторов, а иногда и активистов. Я раньше и подумать не могла, что политика — дело настолько сложное и изощренное.
— А вас не многовато? — не унимается громкая связь.
— Стажер, — бурчит Доракс, не поднимая ветрового стекла шлема.
Тогда ко мне подлетает камера.
— Очень странно, что ты девушка.
В ответ я пожимаю плечами.
— Просто захотела попробовать необычную профессию. С будущим…
На том конце связи хмыкают.
— Ну тогда покажи как ты управляешься с гравициклом!
Нам обоим приходится слезть на землю.
— Удачи, Лира, — шепчет Доракс, добавляя мои параметры в раздел разрешенных водителей.
Я вздыхаю, глядя на башню.
— Тридцать седьмой этаж, — диктует Доракс. — Отделение редких инопланетных болезней.
— Даже так? — ойкаю я.
— Да. Скорее! Доктора не будут вечно ждать свой хаббс!
Гравицикл взмывает в небо под моим неуклюжим управлением. Мне с большим трудом удается загнать его на тридцать седьмой этаж, и вскоре я зависаю около окна. Внутрь меня тянет какая-то странная непреодолимая сила.
***
Ивлин Флит
Это все-таки произошло: я потерял контроль, и, надо заметить, мне уже было не так-то важно, что будет с компанией, что подумают обо мне. Меня затопила чистая первозданная сила. И это было хорошо. Это было бесподобно… Просто не думать ни о чем, отбросить все сложности, связанные с цивилизацией — все эти бессонные ночи, интриги, сделки, все, от чего у меня целыми днями бесконечно болела голова. Все, из-за чего я неделями не выходил из офиса. Даже спал на работе. Все это оказалось таким жалким и бессмысленным, когда я сбросил с себя оковы. Таким надоевшим до зуда в зубах. Я был свободен, и как же оказалось здорово подчиняться только собственным инстинктам! Впрочем, хорошо мне было ровно до тех пор, пока меня не скрутили.
Дальше веселье само по себе прошло. Как я и ожидал, я оказался в клетке. Сознание практически спит. Я чувствую только бешеную ярость и желание передушить своих докторов.
— Что мы будем делать с ним? — это один из медиков спрашивает у другого глядя в планшет. — Да если мы вернем на Тхарлакс такого Ивлина Флита, никто и в жизни не поверит в то, что он… теперь не он.
Второй гуманоид, одетый в скафандр, в этот момент издает звук, похожий на икоту.
— Они, должно быть, решат, что это неудачная шутка! — добавляет первый. — И сумма иска возрастет многократно.
После этого вошедшие обмениваются взглядами.
— Не могу взять в толк, как вообще Астеру Эвету удалось такое? Ну ка-а-а-ак можно так нагадить? — сокрушается второй.
Потом снова следует молчание.
— Если мы его не исцелим, не видать нам премии, — выдает один из докторов, я уже толком не разбираю какой. Чувствую только, что от него тянет несвежим огурцом, и от этого желание укусить его за задницу становится только сильнее.
— Более того, — добавляет второй скафандр. — Рада Эветт обещала разнести весь наш исследовательский центр.
Оба медика дружно вздыхают. Потом один из них аккуратно, шажок за шажком, приближается к решетке, которая сейчас под напряжением.
— На, скушай таблеточку, волчок, — говорит он, посвистывая.
В ответ я лязгаю челюстями. Я ни разу не волк! Эти гуманоиды заходят слишком далеко!
Тот отпрыгивает, потому что помнит, наверное, о том, что я сделал с другими докторами.
— О-о-ох!
— Может, не стоит вообще с ним разговаривать? — замечает другой не рискнувший приблизиться врач. — Мне кажется, что он понимает часть твоих слов.
— А к драксу этот кодекс пациент-врач! — хорохорится белый скафандр. — Пора вколоть ему транквилизатор, иначе так и не утащим на исследование! Только…
Оба медика замирают.
— Я собираюсь в него стрелять, — упавшим голосом говорит тот, который пахнет огурцами.
— Помнишь, что было в прошлый раз? — осторожно уточняет другой.
— Плевать, что было! Марин, если ты помнишь, остался без руки, и я не хочу собой рисковать, особенно, если центр не сегодня-завтра закроют, как говорит Рада. Хотя бы доставщик хаббса из меня нормальный выйдет!
После этого оба парня разворачиваются и проходят в узкую дверь, которая герметично закрывается за их спинами. Меня снова окружают тишина и приглушенное сияние электрической изгороди.
Ярость колотится в висках в такт пульсу. Все мое нутро требует вырваться из клетки и отправиться на поиски пары. Я слишком долго заглушал в себе зов крови, так что он стал практически невыносимым.
Вот я-то помню, что было в прошлый раз. Я откусил одному из сотрудников руку, как только тот ослабил напряжение в контуре моей клетки, и попробовал вырваться из плена, пробежал полкоридора, а потом меня настиг тот самый укол транвилизатора. Как выяснилось, кто-то из врачей центра притащил сюда заряженное успокоительным ружье.
Глупо и унизительно. Кажется, чего-то подобного я долгое время пытался избежать, но, как говорили мои давно потерянные родственники, нельзя уйти от предначертанного. Предначертанное можно только пережить. Как я сейчас. Пережить это максимально достойно.
Неожиданно пульс начинает частить. Зверь почти полностью завладевает моим разумом, не оставляя даже возможности рассуждать.
За окном она.
ОНА.
Я приподнимаюсь, чувствуя, как дыбом встает шерсть, мои когти скребут по полу, и, кажется, даже сам силуэт становится больше, шире.
“Ко мне…” — шепчет давно скрытая в моей крови сила.
“КО МНЕ!!!” — воет моя звериная сущность.
Странное летающее средство сбивается с курса и врезается в стеклянную стену моей клетки, которая выполняет тут функцию окна.
Лира прокатывается по полу, и я не на шутку пугаюсь за нее в первое мгновение. Сердце как будто бы с болью ударяется о грудную клетку, а разум в этот момент неожиданно обретает контроль над зверем — кажется, Рея была права в том, что Лира меня стабилизирует.
Я вдруг понимаю, что это ведь я виноват в падении моей избранной. Не пожелай я сделать так, чтобы она сбилась с курса, этого бы никогда не произошло! А что если она ушиблась? Если повредила колени?
Я подхожу к силовой преграде и часто-часто дышу, чувствуя, что не переживу того, если Лире будет нанесен вред.
Она лежит, окруженная крошевом из стекла. Ну же, давай, поднимайся!
