Напряженно оглядел пустую спальню. На измятой кровати были разбросаны листы бумаги с какими-то пометками. Медленно заглянул в гардеробную, ванную. И даже не удивился, не обнаружив там девушку.
Впрочем, не это все насторожило его.
Запах.
Аромат жасмина.
Чуть горьковатый, тяжело-плотный и непререкаемо властный.
И он очень хорошо знал, кому может принадлежать этот аромат.
С пальцев сорвалось сканирующее заклинание. И он хмыкнул, когда получил нулевой результат. Никто не применял магию в комнате. И вообще никого не было. Ну-ну.
Прикрыл глаза, еще раз вдохнул. И открыв глаза и развернувшись, стремительно покинул спальню.
— Казир!
Дворецкий уже ждал его внизу лестницы.
— Я по делам. Когда вернусь не знаю, — говорил он отрывисто, натягивая кожаные черные перчатки. — Никого со мной не посылай. И… Рай нет в доме, — все же сообщил он другу.
В глазах Казира промелькнуло удивление. Он кинул быстрый взгляд наверх, потом напряженно посмотрел на лорда.
— Я за ней. Скоро буду.
— Лорд, я могу с ва… — начал было дворецкий.
— Нет. Присмотри за домом.
— Как прикажете, — хмуро ответил Казир.
Он кивнул.
— Не переживай. Мне главное сейчас поспешить, а то боюсь Рай со своим бесстрашием успеет довести ее до невменяемого состояния, — последнее он пробормотал уже себе под нос.
Да, ему следует поспешить. Язык у Инграй острый. Но все же он остановился и обернулся к Казиру, чтобы шепнуть ему.
— Узнай кто предатель.
Тот мрачно кивнул, осознавая, что произошло.
Предателей никто не любит. А в собственном доме тем более.
36
Инграй
— Мм-м-м…
Просто пре-э-элестно просыпаться на каменюке!
Но если в первый раз это был каменный постамент (вообще думала, что в склепе очнулась, угу, в виде выставочного экспоната), то сейчас стул. Прогресс, однако!
Мне вообще нравилось просыпаться в объятиях симпатяжки лорда, от одного взгляда которого перехватывало дыхание. Особенно от его взгляда «Да, милая, абсолютно на все ДА!».
М-м-м-м…
Хотя-я-я… Подстава, конечно, вышла с этим мужем. У меня есть муж! Обалдеть… Разозлило, разумеется. Ну ладно, в ярости я была. Немного.
Больше всего бесило даже не неизвестный мужчина, который мне муж, а поведение Риерса!
Все или ничего!
Может я максималистка, но и я не требую от него руки, сердца, желудка и других важных органов в пожизненное пользование. Но в конце концов он мужик или где?! Мог бы и разобраться с проблемой, не кардинально, но решить. Рассказать про мужа, а не отмалчиваться и в тихую целовать и обнимать.
Угу, а я вроде как дура и не замечаю. Да там по одному взгляду понятно, что любовь взяла пожизненную прописку, как таракан, и сваливать не собирается.
Дорогой мой, если девушка не против, то она даже вид сделает, что ничего не видит и не чувствует. Ага, и спит!
В крайнем случае он мог спросить меня! Я же не пугало, молчаливо отпугивать мужа. Могу и слово сказать.
Но не-е-ет… Извини, милая, но «я тебя хочу» и да у тебя есть муж!
Обижает такое отношение. И если против первого я не была, то против второго очень даже! И как-то надо это решать.
Вообще жаль, что я ничего не помню. И мужа, соответственно, тоже.
Любила ли я его когда-то? Любит ли он? Счастливы ли мы были?
Я думаю нет. Просто… любовь же нельзя забыть. Мы не помним, как нас обнимала в детстве мама, но нам очень приятно, когда кто-то теплый и любимый нас обнимает. Так и тут.
Чувства нельзя забыть. Они с тобой даже если ты не знаешь, кто ты.
Возможно, у нас был брак по расчету. Тогда все можно решить. Одно меня беспокоит… дети. Есть ли они у меня? Точнее беспокоило.
Сходила в тайне, узнала у целителя. И каково было мое удивление, когда узнала, что вообще еще девственница. Вопрос, что делал муж в супружестве, стал очень актуален.
Но признаюсь, я была рада. Значит, мужу я вообще ничего не должна. И можно сказать практически свободна. Только с официальной стороны решу вопрос. И да здравствует мой лорд!
Так, ладно! Хватит! Надо уже приходить в себя. Состояние странное. Вялое, сонное…
— М-м-м… — тихо простонала я, открывая глаза.
Голова тяжелая, а тело не слушается. Да еще и привязали меня к каменюке. Вот ироды!
А обстановка милая. Как в башне у принцессы. Кстати, не удивлюсь если мы в башне. Круглая комната, окно зашторено тяжелыми пурпурными шторами. Камин потушен. И кажется его давно не жгли.
Стол, стул, шкаф с книгами, диван, еще пара стульев… И все собственно.
Пока рассматривала все, пыталась вспомнить последнее, что помню. Хоть тут память меня не подвела?
Нет. Сидела на кровати, вспоминала (какой-то день памяти прям) сияние и записывала все на бумагу, которую мне вручили. Ах да! Еще пила чай. Все.
И почему я тут? А главное, зачем?
Ой, надеюсь, не муж! Я пока не готова с ним разговаривать. Вообще мне больше нравится вести разговоры не связанной и с чем-то тяжелым под рукой.
Тут послышались глухие шаги. С любопытством уставилась на шторку, которая прикрывала часть стены.
Ждала недолго. Шторка сама собой распахнулась, являя дверку с красивой ручкой. Потом и дверца распахнулась и в комнату шагнули.
Мдя. Это не муж точно.
В круглую комнату зашла обалденно-о-о красивая женщина. Даже можно сказать вплыла! За такой мужчины без оглядки ступают на тонкий лед и то-о-онут-тонут… И опускаются в темную губительную пучину ледяной воды они с блаженной улыбкой влюбленных идиотов.
Бархатное платье насыщенно шоколадного цвета подчеркивало бездонные черные глаза и чернющие волосы, которые свободно спадали ей на спину.
Сделав несколько шагов, она остановилась, рассматривая меня с каким-то пренебрежительным любопытством. А за ее спиной я заметила невысокую фигуру в плаще. Хм.
Перевела взгляд на потрясающе красивую женщину и вопросительно выгнула бровь.
— Ну, здравствуй, дорогая, — и ее четко очерченные губы дрогнули в улыбке.
Хмыкнула.
— И много я успела вам задолжать? — полюбопытствовала я.
Незнакомка немного опешила, изумленно округлив идеально накрашенные глазки. Но быстро взяла себя в руки и снова засияла уверенной улыбочкой.
— Достаточно.
— Нда? А поконкретней.
Женщина сделала ко мне еще два шага, в задумчивости рассматривая меня. И сообщила:
— Ты мне задолжала любовь.
Вот теперь глаза округлились у меня.
— Э-эм, дамочка, не хочу показаться невежливой, но сообщаю сразу. Я к вам равнодушна полностью и навсегда. Любви не будет, — отрезала строго.
Эта, которой явно никогда не отказывали, не смогла удержать себя в руках, и щека у нее все же дернулась. А потом вообще зашипела.
— Ты-ы-ы!
— М? — вопросительно приподняла брови.
— Что ты себе позволяешь?! — а вот визжала дамочка не красиво.
Поморщилась и сильно досадовала, что руки связаны, так и хотелось уши зажать.
— Ты кем себя вообразила? — продолжала надрываться дама. Стало скучно и я завертела головой. — Или думаешь он всегда будет тебя прикрывать? Так, его тут нет! И не будет!
А это уже интересно…
С любопытством посмотрела на явно злящуюся женщину. И спросила прямо:
— О ком речь?
И мне усмехнулись снисходительно-небрежной усмешкой.
— А то ты не поняла, — протянула она. — О моем мальчике, Риерсе.
Я внимательно посмотрела на нее, потом выразительно обвела взглядом незнакомую комнату, еще более красноречивым веревки и снова на мадаму.
Но спросила не то, что собиралась.
— А вы ему кто?
Мне улыбнулись чисто змеиной улыбкой гадюки в десятом поколении. То есть ядовиты даже кости!
Но ответили мне не то, что я думала, надумала и придумать успела.
— Мама.
Честно?
Ну так слегка офигела. Просто женщине чуть больше за тридцать. Риерсу тоже… Это когда она его родила?
— А неплохо вы сохранились, — задумчиво произнесла я изменившейся от моих слов женщине. И участливо добавила: — Вам может присесть? Могу стульчик уступить! Я же все понимаю, возраст…
